Баатарын Галсансух. БАБОЧКИН ГОСТЬ

Перевод с монгольского Б. Бадрал

В ЭРВЭЭХЭЙ НЮТАГЕ

От мелкокапельных дождичков бабочка
Под сенью ковыля, как сосны, прячется.
И в подобной холодному вину лужице, умиляясь,
Легкы крылышки макнет, дивясь чему-то.
В Эрвээхэй нютаге, внедалече Ундурхана
Гостей, что рассветом приедут с Ундурхана,
Ждет бабочка и с душой бродяжечки ночной
Мотыльку цветочному любви сонет поет.
Как плод черемухи чернявый, муравчик Эрвээхэй нютаг
Прозрачного крылышка куском,
Что пьянчужка-бабочка потеряла,
От света лунного и пыльцев космоса
Закрываясь, вуаль себе творит –
И в каморке темной как от лампадки
Свет. О пьянчужке-бабочке
Душевно сказочку плетет он деткам своим.
Плачет бабочка, как плачет верблюд.
Хохочет бабочка, как хохочет щенок.
Пьянеет бабочка, как пьянеет баба.
А дремлет бабочка, как дремлет лама.

РАЗГОВОР БАБОЧКИНА ГОСТЯ

О том, как при пестром лунном свете на столе у поэта
Полакомился сладкими черненькими чернилами,
И от этих чернил вкусил слезинку девушки одной,
И что была она подобна зайцеглазой ягодке.
Глубокой ночью в Эрвээхэй нютаг
С народной песенкой схожий рассказ свой начал
Бабочкин гость. Жизнь бабочки
От любви до цветка, как кусочек лета,
Тянется лишь месяц. Космическая пыльца
Как осень и весна невнятна
И видится исконной константой времени,
И, словно кровь или же снег,
Прекрасна. И о том, как тело бабочки, тлея,
На глаголы юркие и микробы крохотные разлагаясь,
Кусочками становится.
И еще о том, что тела свои бренные
Все бабочки считают частью космических пылей,
За стопкой водки при свете лампадки
Бабочкин гость все рассказывает,
Хоть время уже далеко заполночь. Рассказы
Странными, чудными секретами полны.
И когда все секреты в лунном свете раскрываются,
Плачут они горько стеняясь жизни хрупенькой своей.
И когда говорят, что орлов они видят во снах,
Так дивно мне становится, и тут же сам себе дивлюсь:
В таких малюсеньких мозгах
Громадины вмещяются такие.

ЗАМЕТКИ О ПОГОДЕ ЭРВЭЭХЭЙ НЮТАГА

Как девчонка малая, в Эрвээхэй нютаге вечерком
Брысь-плывущие облака похожи на домой бредущего
Пьяного интеллигента. Как по пьянке посвистнувшийся
Красивая мелодия, в мерцающем, как вирус, свете
Бабочкино крылышко как тонкий плащ блестит.
Когда все бабочки за дверью
Судбу свою на Гэлэн хушоо возлагают,
Молитвы сильнее скорби становятся.
А когда, как птицы-грозы, прочь летят, молитвы,
Как гроза, холоднюю тоску навевают. Время
Радугой и всем исконным телом видится.
И эту скорбь непонятную, как газетные заголовки,
Только время и сможет устранить.
В пространстве от кузнечика до луны
Радугу творя, смогли б мы на чудес великих
Смотреть как луну иль поллитровку долго?
Все это потому, что все это видим мы с цветка,
И с бабочек, а также с девушек.
В Эрвээхэй нютаге ветер, как река Хэрлэн
Иль ж как Гэлэн хушоо, витая, шелестит,
Как художник о бабочке сказавший грустно,
Что бабочек седлают мальчишки-девчонки-невидимки,
И по цветкам летают прочь.
Как пасьянс при лунном свете
Шелестящие листья, и есть краса у тополя в саду, в Ундурхане.
Как пьяный сон лето в Эрвээхэй нютаге.
Как вчерашний сон далекий Эрвээхэй нютаг.

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ СПРАВОЧНИК ЭРВЭЭХЭЙ НЮТАГ

Доказывая, что Эрвээхэй нютаг не заповедник
Бабочек Лондона или Амстердама,
На сырых столбах вороны,
Как будто судача о книгах и четками треща,
Бок о бок сидят. Вороний грай
Глушит все остальные звуки. В грустных голосах ворон
Нету внятного смысла.
Давным-давно вдали от Эрвээхэй нютаг
Одна из этих ворон у шахматиста или же
У географа глаза, возможно, слопала.
А если и не слопала грустью полные карие ль синие глаза
На тихом кладбище,
То лягушку или мышечку уж точно проглотила.
(В этих строчках о собрании ворон в Эрвээхэй нютаг
Прекрасного, может, и нет, а может, и есть)…
У жеребят ножки, как у манекенщиц, прямы,
А от дыма, поднимающегося над юртами, что позади коней,
Кажется, будто кони трубки длинные курят.
В Эрвээхэй нютаг, вблизи Гэлэн хушоо,
Бабочку выпить с ним кузнечик просит,
Стесняясь, переходит на шепот, и бабочка в смущеньи,
Словно губки любовника, вечером к ней прийти собирающегося,
Лепестки цветка теребит.
Между рюмкой водки, фаллосом кузнечика
И любовью своей выбрать она должна.
И когда ревности убоявшись, бабочка с ним прощается…
Это же надо как! Сберегла любовь та ревность.
И летит девочка-бабочка домой,
И под ней Хэрлэн река, клоки осок,
Коней лежбища, Гэлэн хушоо,
Лягушек глаза сливаются в один пестрый узор.