Александр Немировский. МУЗЫКА ФОРМЫ

Сначала была силлаботоника, потом она стала разламываться на части, перебиваться бульканьем, клокотаньем, потом пришел свой поэтический стиль, голос, а потом уже оформилось направление, в котором, как выяснилось позже, писали, пишут и могут писать многие. Я назвал эту форму стихосложения «джаз-поэзия».
Джаз-стих – это рифмованный стих, лишенный постоянного размера, но, в отличие от свободного стиха или дольника, оснащенный рифмами, часто множественными, расположенными по всему тексту таким образом, что создается общее впечатление цельного произведения, где мелодия слов переплетается с текстом, за счет чего он достигает общей формы и единого фокуса. Лучше всего читать произведения, написанные в стиле «джаз-поэзии», произнося слова (хотя бы и про себя). Естественно, что такая форма стиха существует только в тех национальных поэзиях, где есть понятие рифмы и размера.
Насколько мне известно, в русской поэзии джаз-стих появился в XX веке, с ним экспериментировали разные авторы, не выделяя его в отдельную форму. В силу исторических причин (многие произведения не проходили советской цензуры) мало что сохранилось до сего дня. Тем не менее то, что было открыто один раз, будет обязательно открыто снова. Я выделил «джаз-стих» в отдельный стиль еще в 1987-м, а в 2013-м формализовал его в манифесте «джаз-поэзии».
С момента написания «Манифеста Джаз-поэзии» прошло пять лет, так что настало время сделать небольшие уточнения. Не хочу сказать, что «Манифест» устарел, нет, скорее, стиль «джаз-поэзии» развился, перешел на новый уровень, повзрослел и требует более строгой формализации. В пространстве, где раньше не было никого, кроме редких, случайно оступившихся в джаз классиков, теперь встречаются другие путешественники. У разных авторов я обнаруживаю джазовые ходы, используемые более интуитивно, в силу таланта, нежели сознательно направленные на привнесение дополнительного смысла через мелодию. Так или иначе, если форма стихосложения развивается, если ею пользуются, то она прижилась.
«Джаз-поэзия», как и джаз-музыка, – идеальный инструмент для описания, точно передающий настроение автора, наблюдателя или участника поэтического сюжета. Не случайно, когда стоит задача передать в стихах настроение, создать «мизансцену» перед переходом к «основному действию», то звучит джаз.
Обратимся к классикам. Например, В. Маяковский (разбивка на строчки не авторская, я переписал разбивку строчек под джаз). Вот фрагмент из «Скрипка, и немножко нервно»:

Сто лет спустя и барабан слышен, и типичная для «джаз-поэзии» избыточность рифм, ведущая мелодию, и передача настроения. Девять рифм в девяти строчках! («речи» – джазовая вариация).
Или, например, у современников, самое начало «Осенней сонаты» (фрагмент стихотворения из книги «Спецхран» А. Грицмана) – позволю себе переписать джазом (рифмы выделены, разбивка строк также моя, джазовая):

Вот она – мизансцена, крупные мазки палитры, определяющие полотно для зрителя. «Супермаркет» никак не прямая рифма к «light» (для этого есть «Юнайтед»), но если цепочку выстроить в другой последовательности: «Супермаркет – салат – Юнайтед – light» – то это типичная джазовая мутация рифм.
Едем дальше – Бродский (разбивка строчек опять моя):

Двойное выделение «врага» не случайно – мастер, безусловно, слышал, что эта рифма связана как с «города», так и с «нога», и интуитивно использовал ее в обе стороны. Как видим, и более поздние классики не чуждались джаза, хотя и обертывали его в привычную уху силлаботонику.
Тут уместно отступить и, прошу прощения, ругнуть книгопечатание. Дело вот в чем. «Джаз-поэзия» звучать с листа не умеет. То есть не вполне умеет. Так, как, скажем, может силлаботоника – форма размерная. Привычный для уха размерный стих с первого, ну со второго прочтения, укладывается в ритм и в повторяющуюся мелодию взлетов и падений интонации, ударных слогов и акцентов. Он завораживает регулярным ритмом, размеренным боем, а потом вдруг выбрасывает в пропасть поэтического откровения. Напечатанный на бумаге, силлаботанический стих может быть прочтен «про себя», он не требует исполнения, а если захочется, то каждый может его исполнить (хорошо или плохо – другой вопрос). И он зазвучит. Если не для слушателя, то уж точно для читателя, и зазвучит неплохо.
«Джаз-стих», с другой стороны, требует прочтения с огласовкой. Более того, прочтение от прочтения может отличаться. Как при исполнении блюза, даже записанного нотами, джазовый музыкант делает проходы, модуляции мелодии, которых в нотной записи и нет вовсе, так же и джаз-стих может предполагать несколько различных исполнений. Когда музыка произведения участвует в создании смысла стихотворения наряду с «буквальной» сутью слов, все произведение обретает дополнительную глубину-ширину-размерность. Те самые дополнительные слои, которые и заставляют нас обращаться к удачному, резонирующему с нами стихотворению снова и снова.
Книга – этот молчаливый носитель информации (media) – подходит для силлаботонического стиха лучше, чем для верлибра (хотя и верлибр лучше исполнять), и совсем не годится для «джаз-поэзии». Тем более, если читатель лишен музыкального слуха. К счастью, на дворе XXI век, и мы умеем набирать текст и распространять записи в виде ссылок (links), а книга, перемещенная на «электронную читалку», несет в себе звуковые фрагменты прямо по тексту. Ура! Пусть читатель не поймет меня превратно: как когда-то Гуттенберг был революционером-технологом книжного дела, так теперь это amazon/google/apple/barns&noble и другие производители электронных устройств для книг. «Джаз-стих» отныне может поднять голову с книжной страницы.
«Джаз-поэзия», конечно, как и всякая поэтическая форма, привязана к способу мышления и не для всех авторов будет удобна. С другой стороны, ведь не всем комфортно, скажем, писать амфибрахием, вольным стихом, дольником и т.п. Как известно, форма, выбранная для стихотворного произведения, должна соответствовать теме, но еще более важно, чтобы она резонировала с внутренним мироустройством автора, а иначе это будет ярко блестящее искусство ради искусства, и только. Я люблю и не стесняюсь писать силлаботоникой, если этого требуют тема и дыхание.
Мы все знаем, что поэт слышит дыхание времени, дыхание места, а не только свое собственное. Гармонии и какофонии жизни влияют друг на друга, отражаясь в стихах перебоями ритма или проявляясь в «джаз-форме».
Примерно вот так (рифмовки выделены одинаковым стилем):

Здесь читатель, наверное, уже заметил мутацию рифмы: «поверни» и «вниз» – никак не рифма, так же как и «три» и «жизнь» не рифма, но если перестроить цепочку в контексте мелодии: «три – жизнь — бриз – поверни – вниз», – то все на месте.
«Джаз-форма» (до известной степени) позволяет наполнять стихи тем смыслом, который близок читателю, вносить в них то настроение, которое он испытывает. Это как раковины, которые можно поднести к уху и услышать море, реку, улицу – или ничего не услышать.
Более сложные вариации формы «джаз-поэзии» это те, где происходит сплетение традиционных методов и форм с музыкой, что выводит на абсолютно другие пласты. В таких формах от читателя требуется не столько озвучивание ритма, сколько эмоциональное принятие смысла каждого фрагмента стиха, ибо все фрагменты нанизаны на общий, единый для всего стихотворения логический вектор содержащегося в стихотворении сообщения. Это то, что делает верлибр, выстраивая поэзию вдоль одной направляющей. Так же и в «джаз-поэзии», где рифмы, вначале обильные, могут под конец просто исчезать, оставляя за собой звучащую ноту. Например, так:

Здесь «небытие» и «погасну» – не срифмованы. Они просто нанизаны на общий стержень со всем стихотворением. Надо принять, что, так же как музыка, «джаз-поэзия» нуждается в исполнении. Я часто сталкиваюсь с непониманием, когда люди читают с листа, не услышав исполнения, и, как следствие, не приемлют и пропускают мимо вертикаль поэзии внутри «джаз-формы». Еще бы, ведь без этой самой неуловимой, эфемерной вертикали нет поэзии.
Так же как и в традиционном музыкальном джазе, в стихотворном всегда есть внутреннее непрерывное напряжение. Здесь и тема, и смысл обрамлены звуком, проходящим насквозь. Смысловое напряжение, смысловая дорога должны присутствовать, как грифель внутри карандаша, где грифель – причина для существования, а деревянный корпус – только опора, несущая конструкция. Рассмотрим компоненты этой конструкции поближе.

а) Рифмы

Стоящие в сильной позиции рифмы являются сильнейшими музыкальными связками, они определяют текущий ритм. Если нужно, могут его поменять на другой, сбить размер или добавить паузу.
Рифма используется в качестве традиционного музыкального фрагмента, она может состоять из нескольких звуков, причем эти звуки могут приходить из смежных фраз и даже из разных частей стихотворения. Например, в «Блюзе с дождем» ниже, «От нее», наряду с «Не устает», рифмуется с «Один, вдвоем». Но полностью рифма слышна только в контексте.
В джазовом стихе необходимость рифмы обусловлена общей мелодикой стиха, его внутренним ритмом, и вовсе не обязательно встречается через регулярные интервалы строчек и ударных-безударных слогов, как в силлаботонике. Рифм много, и они избыточны, но при этом они ведут мотив. Когда мелодия звучит уже в полный голос, возникает интересный эффект – простые, обыденные слова начинают звучать в контексте сами по себе.
Зачастую рифма проходит через несколько метаморфоз, так что начальное слово и конечное, строго говоря, уже вовсе и не рифмы, – тем не менее, они звучат как один аккорд. Одна гармония. Например, в блюзе, приведенном ниже, рифмы между словами «строка» и «вальс» в силлаботоническом ее каноне, строго говоря, нет. Тем не менее, посмотрим на мутацию всего ряда: «строка» «тоска»  «рассказ»  «ваз»  «вальс»
Как видим, рифма есть только между словами каждой пары, а все вместе выливается в гармоничный джазовый мотив. Но бывает и так (не в примере внизу), что рифма не нужна вовсе, ибо только струна смыслового напряжения определяет ее необходимость. Это скорее Нью-Орлеанский, «желудочный» джаз, чем умный джаз Нью-Йорка или Сан-Франциско. Вот «Блюз с дождем».

ветвь.

б) Мутации и вариации темы

Тема «джаз-стиха» часто может начинаться с простого мотива. С чего-то очень очевидного. Постепенно нарастая до уровня, нужного, чтобы захватить и описать, чтобы соответствовать реальности эмоции, чувств и ситуации, о которых идет речь. Эволюция темы внутри «джаз-стиха» проявляется в объемности содержания. Так же как и в «джаз-мелодии», где тема флуктуирует, проходя нитью, мотивом через все произведение, в стихотворном варианте смысловое сообщение будет обрастать разными слоями по мере того, как музыка слов и рифм будет мутировать и наращивать эмоцию.
«Джаз-поэзия», как и привычный музыкальный джаз, допускает вариации (импровизации). Главное в традиционном музыкальном джазе – это эмоциональная точность. Если вариация сохраняет общую эмоцию, то она приветствуется. В поэтическом варианте, в «джаз-поэзии», также важна эта смысловая, событийная и содержательная точность. Если вариация меняет слово или предложение с одного на другое без разрушения, то она позволительна. Особенно, если импровизация дополняет содержание. Конкретное слово – это всего лишь инструмент и не более – мозаика словосочетаний плюс внутренняя музыка выводят на некий следующий уровень смысла, туда, где открываются его новые пласты. Хорошие вариации делать сложно – можно разломать текст. Поэтому отношение к точности смысла слова в «джаз-стихе», конечно же, не менее требовательное, чем в традиционном, силлаботоническом стихотворении. Эта точность необходима для передачи настроения. Джаз – это прежде всего настроение. Поэтому-то джаз-форма так удобна для описания пейзажей, коротких зарисовок сильных впечатлений. Вот фрагмент из «Постимпрессионизма»:

в) Ритм и размер

Очень часто джаз-стих начинается в одной форме, потом переходит в другую и заканчивается, например, просто белым стихом. Это нормально. До тех пор, пока замены ритма и нерегулярность размера оправданы необходимостью как можно лучше донести смысловое содержание до читателя-слушателя. Это и есть главная причина многоразмерности внутри одного стихотворения.
Уйдя от ограничений любой регулярной поэтической формы, «джаз-форма» может быть оправдана только легкостью и ясностью смысла, сохраняя при этом многослойность, вариативность содержания, которое она доносит. Доносит легко. На волне музыки. Даже внутренние рифмы участвуют в размере – при этом звучит всё, а не только окончания строк, как это часто бывает в регулярных размерах. Вот «Незнакомка», привожу целиком (рифмы не выделяю, пусть она просто звучит):

Как-то в метро пишу стихи.
Напротив девочка,
мороженое лижет.
Легки
движенья языка,
и книжек
не надо ей – она сама строка.
А ленточка,
повязанная ниже
кричащей блузки! А рука
не та,
что держит вафельный стакан
повыше,
и пока
недвижна,
но та,
что пальцами играет на бедре,
что лишь в календаре
«японского варианта»
встречается раз в …дцать страниц.
И лиц
кантата
уже неслышима
из-за нее. Тем более что вышивка
рисунка
приводит взгляд туда, где юбка
кончается внезапно… Дальше – сумка,
стоит,
зажатая ногами.
И капля «Крем-брюле»,
попавшая на край,
блестит,
напоминая мне,
что месяц май,
там, над домами,
посреди ветров,
и не остыл
в жуков жужжанье.
Одно желанье –
выйти из метро.
и никогда не сочинить ни строчки.

Общее нарастание энтропии в современном мире давит на традиционные стены регулярных поэтических форм. Силлаботоника в русском языке живет с середины XVIII века и до сих пор – любимица поэтов. Почему это так, когда, например, в английском языке силлаботоника давно подвинулась с ведущих позиций? Это тема для отдельного исследования. Отмечу только, что традиционные ритмы не устарели, просто они становятся все более ограниченными по мере развития общества. Содержание стихов усложняется и всё чаще не хочет подчиняться размерам силлаботоники. Пока речь шла, в основном, об искусстве поэзии – силлаботоника работала отлично. В наше ускорившееся время искусность мастера как таковая уже не столь важна по сравнению с точностью и лаконичностью содержания.
Всякий профессиональный поэт может писать в любом стиле и на любую тему. Однако искусство поэзии не в красоте донесения смыслового сообщения, а в слиянии смысла и формы в единую гармоничную субстанцию стиха, обладающую поэтическим стилем, который максимально подходит для доносимой сути.
Только простейшие гармонии вселенной подчиняются регулярности, остальные – сложнее. В какой-то момент уже невозможно мыслить в рамках строгих форм, когда слушаешь космос. «Джаз-поэзия» – это инструмент, позволяющий более точно передать значение божественного Слова, Слова, выловленного из потока, к которому поэту удалось подключиться.
Но когда силлаботоника соответствует теме – то, конечно, надо ее использовать. Тогда незачем уходить в джаз. Инструменты выбираются под задачу.

Должны быть просто музыка и тема.
Все остальное – дело ремесла.
И ручка – рукоятка от весла.
Под ним бумаги рвущаяся пена.
Гармония оттачивает боль
И боль рубцуется – и это все, что было.
И время, повернувшееся вдоль,
Захвачено. Застыло.

Опубликовано в Интерпоэзия №3-4, 2018