Место встречи королей изменить нельзя
На дворе крещенские морозы, а в просторном вестибюле деревенской больницы было тепло: еще даже запах березовых дров чувствовался. Сергей Семенович прижимал конвертик с малышкой к груди, улыбался и не решался в него заглянуть. Медсестра откинула уголок: «Ой, ну вылитая папа… Прямо под копирку». По его щеке вдруг поползла скупая мужская слеза. Софья Афанасьевна поняла, что муж очень счастлив. Тихо-тихо обронила: «Это же твоя Женя…» Она знала, что он безумно хотел девочку. Бывало, взволнованно спросит: «А ты уверена?..» И когда только услышит: «Ну, по приметам, мальчишки обычно буянистые, а эта – смирненькая», – несколько успокаивался.
После войны прошло много лет, а Сергей Семенович никак не мог забыть свою единственную сестричку Женю, партизанскую связную, которую немцы пытали, не сломили и повесили. А сам он сначала еще подростком партизанил, а потом с Советской армией дошел до Берлина. Вернулся домой солдат Сергей Семенович Ушкевич с орденом Красной Звезды, медалями. Но без своего брата Василия, который без вести пропал где-то там на чужбине. Несколько лет в своих местах извлекал из схронов «лесных братьев». Окончил в Минске лесотехнический техникум и руководил мастерским участком Друскенинкайского отделения Вильнюсского химлесхоза. Благо, что до своей малой родины было рукой подать, всего-то чуть больше сорока километров.
Женя родилась в большой деревне Бершты, что прижалась сразу к двум границам –Польши и Литвы. Давным-давно на этом месте среди болот была только березовая роща. Как только тут появились балты, они назвали это место «бершас»: так на литовском языке звучит слово «береза». Именно в этих местах, на самом краешке Гродненщины, рядом с рекой Котрой ученые нашли две стоянки первобытных людей и два поселения. А там чего только не было – и остатки глиняных горшков, и орудия труда из кремния, и каменная булава, и даже топор. Короче, набор фрагментов артефактов из эпох неолита, мезолита и бронзового века.
Но вот в летописях деревня упоминается только где-то в 1460 году. Думается, ее и назвали Берштами тогда, когда она стала великокняжеским двором. Может, поэтому она стала привлекательной и так стремительно расширялась: глазом не успеешь моргнуть, как вырастали дом за домом. Накануне XX столетия в деревне было уже почти тысяча жителей. Для них создали волостное правление, построили деревянную православную церковь, фельдшерский пункт, народное училище. В ней семейные корни – прадеды и деды. И каждое поколение всегда гордилось, что оно все-таки из деревни, которую любил посещать сам князь Великого княжества Литовского Казимир IV.
Когда тот собирался в Бершты, четвертый сынишка «Лександрик» всегда просился взять его с собой. Он хотел пойти на зубра, на медведя, на кабана: у него даже были уже и меч, и копье. А став Великим князем Александром, он тут, прямо в деревне, собрал в 1496 году весь депутатский корпус княжества на сейм.
Обычно сеймы проводились или в Вильно, или в Гродно, или в Бресте. В Бершты съехались крупные феодалы и духовенство, шляхта поветовая и мещане, чтобы решить назревшие государственные проблемы. Конечно, забавно было, когда на поставленный в деревне обычный воз взбирался маршалок – человек, управляющий сеймом, – и громко объявлял о принятых решениях.
И Великие князья, а потом и короли Речи Посполитой менялись, а вот место встречи нельзя было изменить. Оно несколько столетий было именно в Берштах, которую в народе называли «королевской деревней». Здесь и сейчас леса удивительной красоты, а тогда была настоящая пуща: полно зверей, в окрестных реках и озерах – рыбы, а главное, здесь воздух особенный – терпкий, сосновый, целебный. Сила у человека сразу же появляется от природы, от самой земли-матушки.
Мы бы никогда об этом не узнали, если бы не Матей Сарбевский. Этот одаренный польский и белорусский поэт служил проповедником при дворе Владислава IV Вазы и лет шесть всегда с ним бывал в королевской деревне. По мотивам охотничьих похождений короля в Берштовской пуще он даже написал поэму «Silvi ludia» («Лесные забавы»). Матей Казимир Сарбевский был профессором теологии, красноречия, филологии и преподавал в Несвижском коллегиуме и Виленской академии. его теория литературы в области основных жанров – эпиграммы, элегии, лирики, эпоса – изучалась во всех университетах европы вплоть до XIX века. А писал он на латинском языке с использованием библейских сюжетов, подражая Горацию, этому древнеримскому поэту «золотого века», за что папа римский Урбан VIII увенчал его лавровым венком.
Нет, все-таки деревня Бершты и ее окраины – место не только для грибников, охотников и рыболовов, поэтов, но даже и для археологов. Помнится, тут на берегу Берштовского озера еще в конце XIX века был найден один из крупнейших монетных кладов Беларуси: шесть тысяч монет королевской польской чеканки – полтораки Владислава Сигизмунда III и монеты яна Казимира, последнего, третьего короля и Великого князя литовского из династии Ваза. Вообще-то это озеро и сейчас скрывает очень много тайн.
Эти места еще и сегодня остаются жемчужиной Щучинского края, в котором прошли детские годы маленькой девочки Жени Ушкевич. Встала на ножки она в деревеньке Засада, в домике родителей папы – Сергея Семеновича. Это совсем рядышком с Берштами, всего-то через речку Котра. Ну а когда уже заговорила, маленькую Женю забрали на свой знаменитый всей округе хутор Ивача бабушка Зинаида Яковлевна и дедушка Афанасий Григорьевич, родители мамы – Софьи Афанасьевны: мол, нечего девочке «бродяжничать» по литовским лесам. И для Жени эти ранние детские годы оказались самыми счастливыми в ее жизни.
Представьте, вокруг красота необыкновенная, рядом любимая бабушка, а вместо игрушек – гора красочных детских книжек с яркими картинками, блокнотики, карандаши… Женя рано научилась читать и радовалась, когда Иван-царевич побеждал Кащея Бессмертного и находил Василису Премудрую, плакала, когда старуха ругала деда за то, что тот отпустил золотую рыбку, всегда спрашивала: «А кот ученый какую песнь заводит и сказку говорит»?.. Она представляла и тот дуб зеленый у Лукоморья, и «златую цепь на дубе том», и лешего, который вечно там бродит, и русалку на ветвях. А потом все это пыталась изобразить на бумаге: очень любила рисовать. В доме ее любили все, даже «грозный» дедушка Афанасий.
Афанасий Григорьевич облюбовал это место в восьми километрах от большой деревни Бершты еще при Польше. Построил большой и красивый дом – с огромными окнами, ломаной крышей, деревянными колоннами. А вокруг – его собственный лес, луга, пашни, стадо коров, овец, лошадей. Хозяином он был строгим, никому спуску не давал. Ни в сарай, ни в подвал даже Зинаида Яковлевна не могла без его разрешения войти: ключи он всегда держал при себе. Ну вылитый «папаша Гранде» – герой романа Оноре де Бальзака. Дедушка, хоть и богатым был, а вот своим детям образования так и не дал. Одна Софья Афанасьевна выучилась на портниху у местного умельца. И модничать Женя со своими сестрами потом будут благодаря маме – смекалистой, хозяйственной, ласковой. В 1939 году Афанасия Григорьевича раскулачили: хозяйство сократилось до минимума, а вот дом остался. Он был на пригорке, с которого виден был цветущий и ароматный луг, река Котра, впадающая в величавый Неман, изумительно красивый лес. Видимо, именно в детстве зародилась в переполненной впечатлениями душе девочки тяга к творчеству.
Перед школой Женя пожила с родителями в глухой литовской деревеньке.
А в школу Сергей Семенович повез дочку не в Бершты, а в Поречье. ее папа только по диплому был экономистом, а в душе этот крестьянский сын оказался тонким лириком, поэтической натурой. Нет, стихов он не писал. Но знал много языков, много читал, много помнил стихов. С литовцами общался на их родном языке и все отчеты писал только по-литовски. Он очень хотел, чтобы его дочь стала «большим» человеком. А местечко Поречье – это вам не какая-то там деревня Бершты, пусть даже и «королевская».
Любовь оказалась сильнее страха
Для него тогда Поречье представлялось «маленькой европой». Там все-таки железная дорога, лучший, чем в Гродно, 1867 года постройки, неожиданно большой и помпезный вокзал, где прямо на перроне установлен монумент – минимодель первого прибывшего на станцию паровоза. Между прочим, участок железной дороги Поречье–Гродно – первая железная дорога Белоруссии и вторая – Российской Империи, которая соединяла Санкт-Петербург и Варшаву. Там, из-за лечебных минеральных источников, что и в Друскининкае, популярный санаторий «Поречье», а рядом, в самом сердце чистого дремучего соснового леса, сказочное озеро Молочное, которое с озерами Зарубинецкое, Белое и Лот соединено реками Пыранкой, Родничанкой, природными и искусственными каналами. Там – и санаторная школа-интернат, и детский оздоровительный лагерь «Сузорье», и детская музыкальная школа, и кадетское училище. При Польше Поречье было центром гмины Белостоцкого воеводства, в 1940 году стало районным центром, потом – самым большим сельским советом. Нет, назвать Поречье глубинкой просто язык не поворачивается.
А средняя школа была действительно особенной. Детей тогда еще учили бывшие фронтовики и партизаны. Правда, они уже давненько сняли свои потрепаные в окопах гимнастерки, но вот ордена и медали надевали частенько. Они отогревали детские сердца, кому-то заменяя мать, кому – отца, ведь после войны остались сироты и вдовы, которым воспитывать детей самостоятельно было сложно. Они учили детей не только по материалам школьной программы, но и много рассказывали о том, чему сами были свидетелями, учили в трудных условиях выживать, трудиться, дружить. Старались, как завещал русский педагог Константин Ушинский, «приохотить ребенка к учению, а не приневолить», вызвать интерес к учебе и «охоту к овладению знаниями». Тогда учитель был во всем авторитетом. И дети, как к солнышку, тянулись к школе.
Практически семь лет школьница Женя оставалась одна в чужом поселке: жила сначала у родственников, а когда тем дали работу и квартиру в Гродно, переехала к друзьям своего отца. А в 1968 году в Поречье из хутора перебрались ее дедушка и бабушка. Только тогда-то девочке стало легче. Но она уже успела пройти курс той жизни, которая помогает детям быстро взрослеть, преодолевать трудности, совершать обдуманные действия, формировать характер.
А характер у этой некогда романтичной и избалованной вниманием девочки быстро стал деловым и независимым. Просто вдруг рядом ни одной родной души не оказалось: некому приласкать, пожалеть, посоветовать, помочь. При встречах Софья Афанасьевна нежно обнимала Женю и восхищалась: «Ах, какой ты у меня стала сильной, совсем взрослой. Жаль, что так скоро ты лишилась детства, доченька?» Но когда после восьмого класса Жене предложили продолжить учебу в училище Гродно на художника, Софья Афанасьевна запротестовала: «еще рано девочке по общежитиям скитаться так далеко от дома…» И ещё она сомневалась, что за мольбертом Женя станет «большим человеком», как мечтал ее папа: ведь она хорошо рисовала то, что видела. А ее убеждали: «Не скажите, в ней от рождения хранится богатый творческий запас. Представляете, еще древние люди выцарапывали изображения на камнях, чтобы показать окружающий мир. А ее окружающий мир сегодня совсем другой». Но убедить маму «будущей художницы» так и не удалось.
Зато доводы классного руководителя Анны Александровны Якусевич оказались убедительными. Учитель русского языка и литературы восхищалась ее сочинениями, ее образным мышлением в рассказах о литературных героях, ее совсем не по годам зрелыми заметками в школьной стенной газете. Как-то она мимоходом обронила: «Поступай-ка ты, Женя, на журналистику… Это как раз твой настоящий мир… Поверь, у тебя все получится». И Женя Ушкевич после окончания средней школы успешно сдает все экзамены на отделение журналистики БГУ имени В.И. Ленина, где прошли студенческие годы не просто с талантливыми служителями пера и микрофона, но и на всю жизнь верными друзьями, с которыми вот уже десятилетиями не теряется связь и по традиции через каждые пять лет проходят незабываемые встречи.
Здесь, уже на третьем курсе, она встретила свою судьбу – однокурсника, кореличского парня Сашу Артюшкевича. Думается, ее уши влюбились раньше глаз. И любовь оказалась сильнее страха перед простыми житейскими вопросами – где жить, как обеспечивать семью, да и совсем не ко времени появление детей не исключено. Но эта ее первая любовь была самая чистая, нежная, пусть и наивная. Она перевернула всю жизнь милой, красивой, доверчивой Жени Ушкевич из «королевской деревни» наизнанку. Помните, у поэта: «Мои уста твоих касались, кружилась хмелем голова…» И они сыграли скромную, но веселую студенческую свадьбу.
В следующем году трагически погибает ее папа – Сергей Семенович: ночью на мотоцикле в лесу столкнулся со своим коллегой. Софья Афанасьевна из литовской деревеньки с сестрами Жени перебирается в Поречье в дом дедушки и бабушки. А когда в молодой семье появляется на свет мальчик, который, по словам уже минской медсестры, «как две капли похожий на папу», молодые родители его называют Сережей в честь рано ушедшего из жизни его дедушки. Подружки радовались: «Ой, Женька, какие вы молодцы – и семью создали, и сыночка родили, и диплом вот-вот получите… Это же счастье!» А ей тогда от этого «счастья» хоть «на луну вой»: так тяжело приходилось – и морально, и физически. Совсем не было ни житейского опыта, ни мудрости: всегда не хватало времени, тревога за сыночка и, конечно, от этого недосыпание, волнение за то, что недоучила, недочитала, недописала, отчего педантичная студентка готова от стыда хоть сквозь землю провалиться. Ведь ей никаких поблажек не полагалось. Друзья, конечно, старались помочь молодой семье. Но все-таки в это время свое плечо подставили родные – мама и сестры, дедушка и бабушка.
У микрофона мыслители в спецовках
В 1975 году почти породненная группа молодых журналистов с дипломами разлетелась по редакциям разных белорусских городов – не без слез и сожалений.
Как-то мудрый человек заметил, что «расставание, как морской отлив, обнажает чувства до дна». А ведь так и было. Сашу Артюшкевича пригласили на Белорусское радио, где он проходил преддипломную практику. ему, как главе семейства, даже выделили комнатку в семейном общежитии по улице Гамарника, 9.
А вот Жене Артюшкевич в Минске не нашлось места по специальности. ее ждали в редакции газеты «Гродненская правда», куда она на практику поехала, чтобы быть ближе к сыну, за которым тогда присматривали родные в Поречье. Но в университете не решились «ячейку советского общества» разрушать и предложили ей место референта Республиканского Дома творчества Министерства культуры БССР.
Сразу с какой-то тревогой подумала: «Ну вот, засяду собирать сведения, писать отчеты, справки…» А когда съездила на концерты с коллективом Академического народного хора, которым руководил Геннадий Иванович Цитович, журналист Евгения Артюшкевич свой восторг выразила читателям «Сельской газеты». ее поразили переполненные залы. Она все эти дни была рядом с легендой белорусской этнографии, человеком высокой культуры, простым и доступным в общении: согласитесь, не каждому молодому журналисту предоставляется такой шанс. Потом было еще много фестивалей, конкурсов, смотров, куда сопровождала творческие коллективы референт Евгения Артюшкевич. Именно здесь начались ее профессиональные университеты, а наставниками оказались директор Дома творчества Анна Никитична Толчинская, методисты. Можно сказать, что с помощью методиста Валентины Тромбицкой молодому журналисту удалось опубликовать в газетах и журналах десятки статей, подготовить не одну радиопередачу о национальной культуре. Именно тут она поняла, как богат наш белорусский народ талантами и что наша культура – это действительно национальное достояние и богатство. Но мысль о настоящей журналистике после бурных посиделок за чашкой чая коллег ее мужа Саши Артюшкевича в их семейном блоке общежития, где обсуждались поездки, встречи, лучшие работы, не покидала Женю.
Но только через три года она занялась поиском работы по специальности.
Помог случай. Судьба решилась прямо на кухне общежития. Разговорились, и Елена Степанова, талантливый радиожурналист, которой надо было себе найти замену, чтобы перейти в молодежную редакцию Белорусского радио, тут же пригласила Женю Артюшкевич к главному редактору промышленной редакции. честно говоря, у Федора Васильевича Конышева сразу же появились сомнения, что вот такая милая, хрупкая, модная и совсем еще молодая барышня найдет себя в рабочей среде. Но опытный руководитель и прекрасный журналист все-таки решил дать ей шанс. И она его использовала.
После первой же передачи Жени Артюшкевич Федор Васильевич от удовольствия потирал руки: ведь не ошибся все-таки. На общерадийной летучке заговорили о появлении новой журналистской «звездочки», а ее передачу, как одну из лучших за неделю, тут же поместили на «Красную доску». Так прошло боевое крещение начинающей журналистки, и с 19 января 1979 года евгения Сергеевна Артюшкевич официально стала сотрудником Белорусского радио, как оказалось – на всю жизнь. Она попала в коллектив талантливых, остроумных, веселых людей, отзывчивых на радости и беды своих друзей. Более десяти лет ее окружал цвет Белорусского радио – Женя Козюкин, Виктор шаньков, Миша Фащилин, Лариса Берещенко… С ними она набиралась навыков, опыта, мудрости, была в поиске своего журналистского почерка. Евгению Артюшкевич закрепили за воскресной программой «Рабочая радиогазета». Тогда, в советское время, для журналистов человек у станка был главным героем. Для нее это время оказалось не только настоящей профессиональной, но и жизненной школой. Она любила рассказывать о заводчанах, у которых умелые, просто «золотые» руки, о семейных династиях, о героях трудовых будней. ей, как никому другому, удавалось так разговорить своего героя в робе рабочей, что его душевный талант даже в эфире светился всеми гранями, от которого у слушателей дух захватывало. Это оказывались самородки – настоящие поэты, философы, мыслители в спецовках. А секрет простой – она умела слушать и не мешать собеседнику выражать личные свои мысли, а не произносить слова по заранее кем-то написанной бумажке. ее короткие наводящие, уточняющие, даже наивные вопросы помогали рассказчику объяснять самым доступым, понятным, образным и просто приземленным языком любые сложные процессы производства, чего как раз и добивалась журналист для своих радиослушателей. А ведь радиожурналисту в тот момент важны были и мысль, и слово, и интонация этого рассказчика.
Она однажды представила нам поэта Ивана Пыку. Тот, конечно, университетов не кончал, а был простым строителем. В ее квартире висит картина, которой восхищаются гости: «Ах, Айвазовский…» А это дело рук талантливого инженера одного из минских заводов Леонида Рыжикова, прекрасного специалиста, который в свободное время писал и картины, и стихи, и аналитические статьи о своем предприятии. А сколько таких неординарных имен открыла стране журналист Евгения Артюшкевич за время работы в программе «Рабочая радиогазета»!
В эфире судьбы послевоенных пацанов
Перестройка взбудоражила не только все общество, но и журналистов, которые начали искать свое место под совсем чужим солнцем. Толпы вдруг появившихся из небытия каких-то торгашей, предпринимателей, челночников своей тенью заслонили некогда великий отряд советских рабочих. Было время, что без станочников оказались даже многие заводские линии. И «Рабочую радиогазету» тут же закрыли. Белорусское радио стало тоже «перестраиваться»: промышленную и сельскую редакции объединили. Новую редакцию народного хозяйства возглавила Татьяна Ивановна Хоровец – человек с богатым жизненным и творческим опытом. Как раз она-то и подала идею Евгении Артюшкевич назвать свою новую программу «человек среди людей».
Тогда она пришла в Белорусское товарищество инвалидов по зрению (БелТИЗ), чтобы защитить людей с трудной судьбой, а ушла с намерением постоянно рассказывать о них в своих программах. Председатель товарищества Анатолий Нетылькин отложил в сторону жалобу со словами: «Это просто недоразумение» – и стал рассказывать о маленькой державе в суверенном государстве, которая объединяла более двадцати тысяч незрячих ее граждан. Анатолий Иванович оказался незаурядным собеседником, человеком на редкость талантливым, могучего интеллекта, несгибаемого мужества, который разделил драматичную судьбу многих послевоенных пацанов. Но обо все этом Евгения Артюшкевич узнала гораздо позже.
В один из дней весенних каникул третьеклассник Толик Нетылькин спешил к красному бараку по Московской улице города Лунинца, в комнатку, где он жил с мамой. Хотел быстрее рассмотреть находку – этакий медный продолговатый предмет, похожий на судейский свисток. После войны такого «добра» под ногами валялось немерено. Взял в сарайчике железяку и молоток, устроился посреди комнаты и ударил молотком. Вдруг что-то дзинькнуло, словно оборвалась натянутая струна, в комнату влетела молния с громом, и наступила тьма. Пальцы левой руки висели на коже. Пеленой заволокло глаза. Толик потерял сознание.
Первыми спасать «минера» взялись лунинецкие хирурги, потом – пинские. Для них важно было сохранить жизнь мальчику, истекающему кровью. Лицо и тело иссечены осколками, и им эти осколки надо было вытащить. Толика спасали от заражения крови. А вот до глаз так и не дошла очередь.
Семнадцать месяцев жила надежда у его матери Ольги Сапрыко, что сын все-таки останется зрячим. Но однажды она сказала: «Собирайся, сынок, поедем в Гродно. Там есть школа для слепых детей». И 25 августа 1953 года Толя Нетылькин пошел снова в третий класс школы-интерната. И усвоил мудрые правила для учащихся: ты такой, как все, ты должен быть на голову выше зрячих – терпеливым, начитанным, внимательным, воспитанным.
Прошло девять лет. В двадцать один год Анатолий Нетылькин получает аттестат зрелости, поступает в Гродненский пединститут на историко-филологический факультет. А после окончания института становится учителем школы-интерната в Гродно. Женился на студентке Ленинградского пединститута Тамаре Алексеевой, которая у них в школе проходила практику. Душа в душу прожили больше тридцати лет. Вырастили двух дочек. Они были почти неразлучны: вместе в школе выпускали радиогазету, ходили в походы, на каток, катались на лыжах. Когда Анатолий Иванович руководил оркестром, вместе ездили с концертами в колхозы, на заводы, к воинам. Научились паять и многое делать по дому. В его кладовке хранились инструменты, которым мог бы позавидовать сам Левша.
В 1976 году Анатолий Нетылькин был избран председателем правления Гродненского областного общества слепых. И на общественном стареньком «Москвиче» побывал в самых отдаленных уголках области, чтобы узнать, как живут те слепые люди, которые не пишут заявлений, никого не беспокоят, ни о чем не просят. Интересно было, как они свой хлеб добывают. Стал генеральным директором учебно-производственного объединения инвалидов по зрению. Был хорошим хозяином: сам ходил по цехам, дал свободу действий начальникам цехов, мастерам, рабочим. Любил повторять: «Мне оловянные солдатики не нужны».
Объединение заслужило звание «Предприятие высокой культуры». Он построил для своих работников объединения жилой дом – девятиэтажный красавец на 108 квартир и сегодня стоит напротив предприятия.
Семь лет руководил областным обществом слепых, пока его не избрали новым председателем Республиканского товарищества инвалидов по зрению (БелТИЗ), которое он возглавлял 16 лет. Это действительно было маленькое государство в государстве, которое объединяло десятки тысяч человек с трагической судьбой. А Анатолий Иванович Нетылькин был его уважаемым Президентом.
И много успел сделать для незрячих всея Беларуси.
При нем спецкомбинаты товарищества, как говорится, обрели второе дыхание: переоборудовались на современный лад, увеличили количество рабочих мест, расширили ассортимент своей продукции. Покупая в магазинах телевизионные антены, удлинители, светильники, розетки, патроны, вилки, выключатели, паяльники, кисти, щетки, кварцевые часы, крышки, пробки, зубочистки, товары для сада и огорода, мы даже не догадываемся, что они сделаны незрячими специалистами на предприятиях «Вертекс-Брест», «Светоприбор», «Тифлос», «Фильтр», «Элект». А ведь руками незрячих мастеров делаются и фильтры для автомобильной, сельскохозяйственной, дорожной техники, и хомуты, и стойловое оборудование для ферм, и кухонная мебель, и медицинские матрасы, и даже сиденья для стадионов.
Двадцать лет ежемесячно в эфире Белорусского радио журналист евгения Артюшкевич описывала трудовые будни предприятий БелТИЗа, рассказывала о судьбах незрячих, знакомила с талантливыми конструкторами, руководителями производства и просто умельцами. Она с командой Анатолия Нетылькина объездила полмира, а со знаменитыми легкоатлетами побывала даже в Испании на чемпионате мира по инваспорту, где белорусы, кстати, заняли второе место после хозяев. В своих программах она каждый раз доказывала, что люди с ограниченными возможностями такие же, как и все мы. Вот только каждое достижение дается им гораздо труднее, чем всем нам. И сегодня в домашнем архиве евгении Сергеевны хранятся удостоверение и медаль «Заслуженный деятель БелТИЗа».
Так получилось, что Евгения Артюшкевич вместе с Марией Ягодницыной оказалась у истоков создания новой общественной организации в Беларуси – блокадников Ленинграда. Мария Давыдовна сначала создала первичную организацию в Октябрьском районе города Минска, а потом и республиканскую. Много лет в своих программах евгения Сергеевна будоражила умы и сердца радиослушателей трагическими историями людей, переживших настоящий голодомор в отдельно взятом городе, который по количеству жертв не имеет себе равных. Она бывала на их мероприятиях, встречах, праздниках. Она вместе с ними и радовалась, и плакала. Это был для радиожурналиста особый проект в творчестве.
Человек, не знающий устали
Думается, у журналиста Евгении Артюшкевич от природы заложена какая-то особая «чуйка» на добрых и неординарных людей. А таких на ее творческом пути оказалось немало. Вот, скажем, руководитель Октябрьского районного отделения Красного креста Ольга Иосифовна Ермакова. Она была великим подвижником и заступником для всех обделенных и несчастных. Десятки передач в рамках программы «человек среди людей» прозвучали в эфире Белорусского радио о деятельности Красного креста. Журналист как-то быстро нашла общий язык и даже подружилась с первыми предпринимателями и кооператорами. Лет десять ей удавалось в каждой передаче открывать все новые и новые имена этих сильных и целеустремленных людей. Но главное, разъяснять психологию и законы честного бизнеса. А вот знакомство с народными целителями, пропагандирующими нетрадиционные способы лечения, – особый случай. Ими оказались создатели клуба здорового образа жизни «Соратник» чета Ларионовых – Борис Алексеевич и Софья Родионовна. Журналист Евгения Артюшкевич ныряла с ними в прорубь на Комсомольском озере, ходила в походы по окрестностям Минска, прошла до сотни километров по Крыму. По-другому она не могла. Иначе ее передачи вряд ли были бы убедительными. ей очень хотелось помочь больным людям найти свой единственный и верный способ лечения и научить их беречь свое здоровье. Кажется, это был ее любимый творческий проект.
Творческая жизнь журналиста Евгении Артюшкевич на Белорусском радио оказалась не просто долгой – больше сорока лет, – но и плодотворной. Она проводила рейды с «Белрыбводом», сотрудничала со многими службами и отделами МВД Беларуси: проводила проверки совместно с ОБХСС, рейды с патрульно-постовой службой, побывала в тюрьмах и колониях – все пыталась разобраться в причинах преступного поведения человека. Лет пятнадцать продолжался ее проект по линии чернобыля, в котором принимал участие и пастор Готфрид Вернли из швейцарского города Лугано. Этот пастор собирал средства, приобретал лекарства, витамины, медтехнику и не раз отправлял все это то в Брагинский, то в Хойникский районы. Он часто бывал в Минске и дружил с Евгенией Сергеевной.
Нет, сегодня не только перечислить, но и даже вспомнить сложно все проекты, идеи, предложения, которыми не просто жила на Белорусском радио журналист Евгения Артюшкевич, но и сумела их донести до радиослушателей в эфире.
Кажется, можно было бы уже и на заслуженный отдых уходить. Но у творческого человека еще «портфель» до отказа забит жизненно важными темами.
И Евгения Сергеевна на десять лет еще остается в журналистском строю – только переходит на канал «Культура» Белорусского радио, вернулась к истокам своей трудовой деятельности. Можно сказать, что природная любознательность предопределила ее цель в журналистике – постоянное познание совершенства мира и человека в этом мире.
Она извлекает из забвения бывших малолетних узников фашистских концлагерей, которые назвали свой художественный коллектив в Первомайском районе города Минска «Судьба». С этим уникальным хором, где «артистам», выросшим в основном в детских домах, было от семидесяти пяти до девяноста трех лет, она побывала во всех уголках России, Казахстана, Кыргызстана, Азербайджана. И, конечно, за рубежом – в странах, где свой кровавый след в концлагерях оставила война, где покоятся их близкие, где погибли миллионы невинных людей. И везде свой концерт хор обычно открывает песней «Люди мира, на минуту встаньте…».
Эта песня для них как гимн, как реквием для тех, кто не дожил до наших дней.
Малолетние узники считают, что они родом не из детства, а из войны: их детство прошло в бараках на нарах, в жутком холоде и голоде – в нечеловеческих условиях. Вот почему они пытаются донести людям правду о той войне: посещают уроки мужества в школах, высших учебных заведениях, лицеях, воинских частях, выступают с концертными программами на предприятиях, в госпиталях, домах инвалидов, на районных, городских и международных праздниках, организуют презентации книг на тему Великой Отечественной войны. И всегда рядом с ними была журналист Евгения Артюшкевич. Каждый участник на сцене, как правило, сначала говорит о пережитом, а уж потом звучат песни и военных лет, и патриотические. Поверьте, в залах равнодушных не бывало: слезу ронял и стар и млад. Думается, это и есть самая действенная народная дипломатия, о которой постоянно рассказывала радиожурналист.
Нет, у журналиста оказался характер просто неугомонным. Это поистине человек, не знающий устали.
И сегодня в фондах Дома радио хранится бесценное достояние культурного наследия нашей маленькой, но гордой синеокой страны, которое оставила для наследников журналист Евгения Сергеевна Артюшкевич. Это и «Диалоги о культуре», и «Арт-крок», и еще множество программ. Они о творческих судьбах некогда совсем неизвестных людей, про творчество и все то, что дает возможность творить, про культурные события, их участников и не только… Мало кто раньше знал, скажем, о существовании романтично-нежных акварелей братьев Михаила и Валерия Свистуновых, или про знатоков белорусской кухни и быта из Кобрина, или про студию исторического танца «Ампир», или про женский вокальный ансамбль «Элегия», или про Дом-интернат в Минске по улице Ваупшасова, где рождается поэзия. Евгении Сергеевне удалось сохранить голоса и рассказы – писателя, военного журналиста, генерал-майора авиации Анатолия Сульянова, музыканта-гармониста, композитора, поэта Михаила Слизского, писателя и публициста, члена Союза писателей Вячеслава Бондаренко, члена Союза художников Алексея Пантюка, поэтессы, руководителя поэтического любительского клуба «Вдохновение» Ольги Соколовой.
***
А вот на днях как-то совсем незаметно переступил порог дома Евгении Сергеевны Артюшкевич юбилей – в суете житейских дел она его, думается, не оченьто и заметила. Ведь и сегодня у нее забот не убавилось. Она еще в журналистском строю: в бюро Минской городской организации ветеранов журналистики руководит секцией журналистов телевидения. Она счастливая мама. Дала возможность сыну Сергею закончить два университета – биофак БГУ и, после школы бизнеса в 90-х, Белорусский Экономический университет. Кстати, там Сергей и нашел свое счастье – Светлану, которая училась вместе с ним, а сейчас работает в банке. У евгении Сергеевны прекрасные внуки. После окончания Экономического университета Полина еще пока в поиске своего места в жизни. Сейчас работает дизайнером, но мечтает стать психологом. А вот Семён еще школьник. И не беда, что никто из членов семьи не пошел по стопам родителей. Все равно они творческие люди. Ну, скажем, сын Сергей. В свое время пел в студенческом ансамбле, а сейчас еще пишет стихи и даже песни.
За праздничным столом были и сестры юбилярши из Гродно – Маргарита, журналист, собственный корреспондент газеты «Звязда», и самая младшая, Людмила, имеющая тот самый честный бизнес, о котором много лет рассказывала Евгения Сергеевна в своих радиопередачах.
Коллеги по перу и микрофону тоже ее искренне поздравили. А наш творческий союз за многолетний труд в средствах массовой информации и огромный вклад в журналистику страны присвоил Евгении Сергеевне высокое звание «Заслуженный журналист Белорусского союза журналистов» с вручением удостоверения и знака отличия.
Опубликовано в Новая Немига литературная №2, 2023
