Владимир Крюков . РАДОСТЬ УДИВЛЕНИЯ

Сегодня можно часто слышать: человечество ждет новых смыслов. От кого? Конечно же, в ситуации века ХХI — от политиков, ученых, деятелей культуры…
Но не будем забывать о том, что старые вечные смыслы не исчезают бесследно, а работают «на вырост» — в будущее.
Еще в XVIII веке великий немецкий поэт Гельдерлин говорил: «Поэзия есть словесное учреждение бытия». Именно в ней, в поэтическом слове, следует искать и находить самые существенные, основополагающие смыслы, необходимые, как воздух, и отдельному человеку, и человечеству в целом, смыслы художественные, нравственные, исторические…
Говоря языком современного писателя (Александра Мелихова), подлинная задача литературы — дать экзистенциальную защиту читателю от одиночества, тоски, неуверенности в себе, унижений и обид, страха смерти, скепсиса бытия…
Как ни один жанр литературы, подлинная поэзия может это сделать, и делает не только вчера, но и сегодня. В этом убеждают стихи Владимира Крюкова из Томска — глубокие, искренние, самобытные. Он из той породы «русских второстепенных поэтов», в которой Некрасов, как мы знаем из истории отечественной литературы, разглядел далеко не «второстепенного» Тютчева, предсказав в нем поэта первой величины в будущем. А нам преподав урок (хорошо ли его мы усвоили сегодня?): подлинная поэзия не делится на провинциальную и столичную, традиционную (значит — устаревшую) и новаторскую (значит — новомодную).
Русская классическая традиция с ее регулярным стихом, точными рифмою и строфикой, богатством содержательных смыслов свидетельствует и сегодня о том, что далеко не исчерпала своих возможностей: она продолжает развиваться, трансформироваться, обновляться. Выполняя свою главную трудную работу — говорить читателю на своем языке: «душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь».
Такая поэзия продолжает нас удивлять: она живет, дышит, учит. И стихи Владимира Крюкова, старые и новые, автора замечательных книг «Белый свет» и «Присутствие», даруют нам эту радость удивления, открывая с новой стороны мир природы, мир чувства и мысли, память — о живых и ушедших, бесконечные закрома культуры (человеческое, слишком человеческое). Оберегая и защищая читателя от искусной фальши мнимых величин, ложных иллюзий, натиска «рекламных шагов» и завитков вокруг пустоты…
И это становится возможным потому, что происходит в подлинно художественном языке. Философ называет это «доверительной беседой мышления с поэзией», и эта беседа «происходит для того, чтобы выявить существо языка с тем, чтобы смертные вновь научились проживать в языке» (Мартин Хайдеггер).
Не этому ли «проживанию» — от стиха к стиху, от книги к книге терпеливо и мудро учит нас современный сибирский поэт — по призванию и способу существования?

Инна Ростовцева

* * *
Настаивалась и густела зелень
небесная. И гасли облака,
и роза тихо лепесток роняла
со своего колючего ствола.

Шел кот — он возвращался из похода,
и северные серые глаза
смотрели на меня светло и мудро —
он был природной тайне приобщен.

И, глядя на него, я как-то понял
того, кто много-много лет назад
сказал: «Входите тесными вратами»,
они проводят в подлинную жизнь.

Да, это было просто совпаденье.
И уподобить моего кота
апостолу я вовсе не хотел бы,
не та повадка, право же, не та.

Август. Ночь

Это кров,
под которым — мы.
Это теплая кровь
тьмы.

* * *
Врасплох застигнуты, стога
хорошего не ждут,
на них с утра идут снега,
безудержно идут.

Белы дороги и дома,
И свет сегодня бел.
Так силу пробует зима,
Уверена в себе.

Я прочитал ее следы,
я знал еще вчера
мурашки зябнущей воды
и обреченность трав.

И снег летит с больших небес
на прошлый образ дня,
на строгий и спокойный лес,
забывший про меня.

Как будто снегу на сто лет
в запасе там у них.
В моей тетради на столе
чернеет белый стих.

* * *
И когда Он снял седьмую печать,
сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса…
Откровение Святого Иоанна Богослова

Мне снилось: на голом поле —
ни адом назвать, ни раем,
стоим как статисты, что ли:
не спорим, не выбираем.

Тут всё и без нас решили.
И вот навсегда, навеки,
прощаясь, уходят реки,
бесследно уходят реки
малые и большие.

* * *
Небесная свежесть
Зовется озоном.
Я вижу: и счастье
бывает сезонным,
внезапным и кратким,
как всякое счастье,
рожденное небом,
разбитым на части.
И взгляду просторно,
и не оттого ли
так радует сердце
дыхание воли.
И ветром упругим
к земле припадая,
трепещет душа
навсегда молодая.

* * *
И сердце застилает смутной тенью
не просто беспредметная тоска,
а тщетные попытки обретенья
какого-то другого языка.

Вот так однажды двинешь со двора,
оставив переплеск веселых пятен,
и вдруг поймешь, что твой язык добра
не всеми принят и не всем понятен.

Так оторопь переживет вода,
негаданно наутро обнаружив
накрывшую ее коросту льда
и отменившую весь мир снаружи.

Но терпеливо в ледяной неволе
безмолвная покоится река
до лета, до тепла, до лучшей доли,
как я — до обретенья языка.

Опубликовано в Юность №1, 2023

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Крюков Владимир

Родился в 1949 году на севере Томской области. Окончил историко-филологический факультет Томского университета. Работал учителем в сельских школах, в школе зоны строгого режима, в газетах города Томска. Печататься по причине неизбывной (и наказуемой) любви к сам- и тамиздату начал лишь в разгар перестройки. Первый сборник «С открытым окном» (1989). Сегодня — автор нескольких сборников стихотворений, книг прозы и книги воспоминаний «Заметки о нашем времени». Публикации в журналах России «Звезда», «Знамя», «Москва», «День и ночь», «Сибирские огни», в русскоязычных альманахах Германии, в польском альманахе «Aspekty». Стихи вошли в антологию «Пламень. Современная русская поэзия» (Москва, 2009). Член Союза российских писателей с 1998 года, в 2007-2017 — председатель Томского отделения этого союза. Дважды (2009, 2016) лауреат Губернаторской премии. Живет в селе Тимирязевском под Томском.

Регистрация
Сбросить пароль