* * *
Английской булавкой подколота к небу луна,
Невидимой птицей метнулась в багульнике мавка.
В пустых голубятнях навалом пустого зерна,
А в храме – смолы, на ладони стекающей плавко.
Блуждают огни голубых, золотых восковиц.
Окурены ладаном благословенные будки —
Угодные богу жилища расстрелянных птиц,
Тумана улун и подлунный пучок незабудки.
* * *
А яблони в цвету не ведают укора
По эту и по ту действительность забора.
Сквозь ужас и тщету метут бездушно бело —
По эту и по ту действительность предела.
* * *
«Не забудь своей сестрёнки милой
Имя нежное – Суок…» (с)
На недужно впалой речке, прохудившейся от ветра,
Жалкой выпушкой покрытой отражённых облаков,
Как заношенной овчине – волн ревнивые осечки.
И проклюнулась ошибка губ у самых уголков.
За живой узорной ширмой утаю вину и нежность,
За бумажным вечным шумом, за обшивкой чутких век.
Мне совсем чуть-чуть осталось с сердца осенью обширной,
Вот и цапельницы профиль в щуплом омуте поблёк.
В этом сумраке укромном да отпустится мне тайна,
Где звучит привет запретный твой и карие сверчки,
Где в безлиственных палатах от любви себя не помню,
И по-сестрински мне светят звёзды в дикие зрачки.
* * *
Тот, кто разоряет свысока
Ожерелья мотыльков и примул,
Как туман, небрежно опрокинул
Глиняную крынку молока.
Пуха петушиного раздор,
Молоко в пуху и запах краски.
Из тумана проступил крестьянски
Рыжих грядок кружевной подзор…
Нынче иллюзорно горяча
Голубая лычка горизонта.
Где качались в сотни солнц осоты —
Облегчила ветки алыча.
Трепет крыл. Весь мир – лакуна сна,
Облако вверху не вяжет лыка,
Птицы кличут притчевоязыко,
Над разбитой крынкой проносясь.
Словно изорвали образа —
Листья в каплях золота и крови.
Зрению пронзительные внове —
Позолота, кровь и бирюза.
* * *
О вечной сути пресловутой,
О пепле скудости иной
Молчат беспутные минуты
Наречной горечью степной.
Как утлый ветер ниоткуда,
Вползает в утреннюю стынь
Змеиным ладаном и удом —
Почти библейская полынь.
То хлынет в захолустный угол,
То скроется в пролом любой,
Немой метели белый уголь
Замаливая за собой.
И льнёт, и пропадает втуне,
Вплетается в ресниц разлад,
И утыкается по-куньи
В краеугольный снегопад.
Но гиблую улыбку чью-то
Я призываю наугад,
Глотая, словно дымку чуда,
Полыни смуглый аромат.
Опубликовано в Южный маяк №11
