БЫЛ ЮН РАССВЕТ
Был юн Рассвет. И строен. И высок.
Забавы ради — целился в висок
небесным несозревшим мандарином.
И накалялся красный мандарин.
Вываливались Старцы из картин,
отряхивая бороды и нимбы…
И я шептала: больше не грешу!
Не пью одна, не вешаю лапшу,
не дохну всуе, честно — НЕ ПИШУ…
Я в шесть утра на кухне — ВЫПИТЬ ЧАЮ.
Да потому что холодно!.. Зима…
(«Назол» — от носа, горе — от ума,
ключи от рая, крышка — от кастрюли…)
И уходили Старцы в Никуда.
В горячей кружке плавала звезда…
И выпадали буковок стада
из дырки от попавшей метко пули.
МНЕ ХОРОШО
Мне хорошо на дне моей реки.
Мне кислород уже и — ах! — не нужен.
Не нужен завтрак. И обед — не нужен.
Тем более — такси, свиданье, ужин,
дежурный трах… И даже плавники
здесь не нужней, чем хобот — попугаю,
спине — асфальт, а паруса — трамваю.
Мне хорошо на дне моей реки.
И не пытайтесь, глядя в глубину,
взывать надрывно к совести утопшей,
и топать нервно ножкою продрогшей,
бубнить чего-то… (что-то — про весну)
и палкой бить прибрежную волну.
Простите мне мой рыхлый вид намокший
(но как прекрасны эти пузырьки!..).
Мне хорошо на дне моей реки.
Поверьте — мне ни капельки не жаль
остаться здесь в компании предметов,
когда-то утонувших: пистолетов,
свершивших преступления, коньков,
ржавеющих на теле конькобежца,
пустых бутылок, рваных кошельков,
дырявых разноплановых носков
и ключиков от сломанного сердца,
машины, сейфа, дома, гаража,
под печень залезавшего ножа,
изрезанных кусков какой-то ткани
и мячика, ушедшего — от Тани.
Мы все лежим, болтая и шутя,
на дне в небытие переходя,
подвержены метаморфозе дивной…
Не мучают ни сплин, ни каблуки —
мне хорошо на дне моей реки!
А вам пора — у Вас поет мобильный.
…И МОРЕ ОТКАЗАЛОСЬ ОТ МЕНЯ
…И Море отказалось от меня,
отхлынув так спокойно и красиво.
И был четверг. И небо цвета сливы.
И полночь. И пустая болтовня
в таком веселом радиоэфире,
где о кефире, гире и сортире.
И не было пустынней места в мире,
где Море отказалось от меня.
Ведь Море — отказалось от меня.
И задыхались синие киты
на берегах — трагично и статично.
И шел трамвай — трамвайно так звеня.
И говорил кондуктор: «Неприлично
бледны Вы… Но — сезон… Симптоматично».
И жалкое «Спасибо. Все отлично!» —
конечностями резво семеня,
срывалось с губ.
До боли непривычно
вдруг понимать, что Морю — безразлично.
Ведь Море — отказалось от меня.
И Нежный Друг, порвав от страсти лиф
и теребя упрямые застежки,
расстроен был и удивлен немножко
(он раньше думал, что русалки — миф),
вдруг обнаружив под красивой тканью
не пары ног хмельное трепетание,
не жажду ласк, касанья и пронзания,
а очень стройный, но — русалий хвост…
И, избегая потерять сознание,
присвистнув тихо, молвив «Западня…»,
ушел в окошко, «дернув» «на коня».
А я в песках раздетая осталась.
Я от тоски в русалку превращалась.
Ведь Море отказалось от меня.
Опубликовано в Юность №9, 2021
