К 50-летию американского «Лунного проекта»
Продолжение. Начало в № 7
2. ПОЛЕТЫ ВО СНЕ И НАЯВУ
Давайте зададим вопрос – возможен ли был в конце 60-х, при том развитии космической техники – ракет-носителей и пилотируемых космических кораблей, полет к Луне в принципе? И сразу ответим на него – да. Это утверждение основано на промежуточных результатах советской лунной программы, которую мы выполняли шаг за шагом. Знакомый нам корабль-ветеран «Союз» был создан именно для пилотируемого полета к Луне. Но до «Союза» у нас были «Востоки» и «Восходы». А президент Кеннеди, ошеломленный и уязвленный полетом советского человека в космос, сделал заявление о том, что американец ступит на Луну уже до конца 60-х, всего через полтора месяца после полета Гагарина, когда американский астронавт еще не побывал в «настоящем» космосе. Напомню, что Алан Шепард вслед за Гагариным смог только «подпрыгнуть», т.е. капсула «Меркурий», установленная вместо ядерной боеголовки на баллистическую ракету, не достигла первой космической, не вышла на орбиту искусственного спутника Земли и, пролетев по баллистической траектории за пятнадцать минут, упала в океан, совершив так называемый суборбитальный полет. То есть Кеннеди поставил перед Америкой задачу пилотируемого полета к Луне и высадки на нее человека в то время, когда у Америки еще не было технических возможностей для выполнения орбитального пилотируемого полета. Это важно. Если подбирать подходящее сравнение, то Кеннеди призвал конструкторов, создавших самокат и пытающихся изобрести велосипед (на котором уже рассекают советские гонщики), к вечеру создать мотоцикл и съездить на нем в другой город.
Наша лунная программа началась уже в 1958 году с обращения Главного конструктора Сергея Королева и академика Мстислава Келдыша к Хрущеву, в котором они обосновали необходимость освоения Луны. Для тех, кто забыл, напомню о скорости, с которой в те годы шла советская космическая программа. В сентябре 1959-го наша «Луна-2» попадает в Луну и оставляет на ней вымпелы, а через месяц «Луна-3» совершает облет Луны и фотографирует никем из людей до того не виданную обратную сторону нашего естественного спутника.
Пропуская пока начало пилотируемой космонавтики, прыгнем в 1964 год, когда Королев получает «добро» на пилотируемую лунную программу. Обратите внимание, мы начали ее на три года позже американцев, но уже в том же 1964-м наш лунник совершает первую в истории мягкую посадку на Луну. В это время американские «рейнджеры» тоже начали попадать в мишень, но они врезаются в Луну, передавая на Землю снимки приближающейся лунной поверхности.
Королев начинает работу над тяжелой лунной ракетой Н-1. Американцы уже давно работают над своим лунным носителем «Сатурн-5» (главный конструктор, как мы помним с детства, Вернер фон Браун – талантливый нацистский преступник, создатель ракет «Фау-2»). В отличие от Манхэттенского проекта (создание атомной бомбы – опять же под управлением немецко-фашистских ученых), который был засекречен наглухо, лунный проект американцы ведут с приветливой открытостью. Королев, взглянув на чертежи двигателей «Сатурна-5», с уверенностью сказал: «Не полетит», – он уже пробовал эту схему, она оказалась нежизнеспособной – в слишком большой камере сгорания не догорало топливо.
Итак, к середине 60-х у нас создан лунный отряд, сформировано несколько экипажей для облета Луны, для высадки на Луну, создан корабль «Союз» и его беспилотный вариант (в СМИ после удачного полета проходил под именем «Зонд»), который должен облететь Луну, разогнанный до второй космической скорости ракетой «Протон», – ее тяги хватает, чтобы забросить к Луне корабль – без лунного модуля, но с двумя космонавтами. Лунный модуль, кстати, тоже создан, идут его испытания, есть киноматериалы о том, как знаменитый вертолетчик Юрий Гарнаев, испытывающий модуль, буквально танцует на нем над Землей. В это время испытания американского лунного модуля оканчиваются взрывом и больше не проводятся – астронавты пересаживаются на тренажеры.
Королев ведет лунную программу по нарастающей, одновременно развивая программу последовавших за одноместными «Востоками» многоместных «Восходов». Вслед за выходом Леонова в открытый космос и полетом трех космонавтов были запланированы еще пять полетов по программе «Восход»: первый в мире длительный (две недели) полет экипажа из трех космонавтов, первый в мире женский экипаж – три космонавтки на орбите и выход одной из них в открытый космос; полет медицинского экипажа (одним из врачей-космонавтов должен был стать Юрий Сенкевич) с проведением на орбите операции на подопытном кролике; полет с проведением эксперимента по созданию искусственной гравитации… Даже по приведенной малой толике дел видно, что к 1966 году Королев набрал невероятную скорость и был локомотивом не просто космической эры, но Истории.
И вдруг он умер. Это случилось в январе 1966 года в результате несложной операции. После перестройки появилась и стала доминировать версия, что его смерть – следствие избиений Королева в застенках НКВД, – у него была сломана челюсть, и во время операции анестезиолог не смог правильно вставить трубку, наркоз оказался нештатным, и у Королева не выдержало сердце. Не знаю, как было на самом деле, но смерть Королева оказалась необходимым условием для выигрыша лунной гонки американцами. О том, какой доли энергии лишилась советская космическая программа со смертью ее Главного, говорит тот факт, что после ухода Королева была остановлена программа «Восход». Конечно, не последнюю роль в торможении советского космоса сыграло и смещение Хрущева. Никита Сергеевич, натворив, как говорится, делов в советской экономике, все же верно понимал значимость космических побед: если СССР еще не достиг паритета с Америкой в обычных и ядерных вооружениях, то контроль над космосом означал не просто паритет, а превосходство – как техническое, так и моральное – социализма над капитализмом. И высадка советских космонавтов на Луну могла стать гвоздем в крышку гроба если не капитализма вообще, то веры в его конкурентоспособность в соревновании систем, а значит, он и правда должен уступить место социализму, как учили основоположники марксизма. Хрущев даже позволял себе издеваться над первыми американскими спутниками размером с апельсин, прозрачно намекая, что мы можем вывести на орбиту любую тяжесть, – а значит, и сбросить эту тяжесть куда и когда захотим.
Есть сведения, что Кеннеди два раза предлагал Хрущеву вести освоение Луны вместе. Первый раз он сделал это на саммите в Вене, потом повторил предложение через посла Добрынина, – и оба раза Хрущев отказывался. Хрущев знал о том, насколько далеко СССР вырвался вперед в космической гонке, и ему не очень хотелось подтягивать, «брать на буксир» американских «двоечников», которые к тому же были противниками в холодной войне. Но Кеннеди 20 сентября 1963 года, выступая на Генассамблее ООН, сделал ошеломляющее заявление: «…Почему первый полет человека на Луну должен стать предметом национального соперничества? Почему Соединенные Штаты и Советский Союз при подготовке подобных экспедиций должны бесчисленное количество раз дублировать исследования, разработку техники и расходы? Естественно, мы должны рассмотреть вариант, при котором ученые и астронавты наших стран, а фактически – всего мира смогли бы работать вместе по освоению космоса, послав на Луну в один из дней в этом десятилетии представителей не только одной нации, но представителей обеих наших стран».
Ответ Хрущева известен со слов его сына Сергея, который с 1991-го живет и работает в Америке. Естественно, он сообщил американской прессе, что отец хотел согласиться. Даже если Хрущев и хотел – он не успел. Через месяц Кеннеди был убит.
Советский чугенолюминий и американская тугоплавкая жесть
Итак, с отставкой Хрущева и смертью Королева связка политической и конструкторско-организаторской воль сошла с исторической арены. Вместо волюнтариста Хрущева и гения Королева пришли миролюбивый Брежнев и (скажем так) не уверенный в своем конструкторском гении Мишин. Правда, еще некоторое время королевско-хрущевская инерция была сильна, и наша космическая программа, теряя то одно направление, то другое, продолжала свой полет к Луне. Мы чувствовали себя уверенно и даже диктовали повестку дня. Когда в октябре 1967 года президент США Джонсон предложил работать над полетом к Луне совместно, наши отреагировали прохладно, указав, что сначала Америка должна прекратить агрессию во Вьетнаме, потом можно и о космосе поговорить. Тогда и конструкторы и космонавты были уверены, что американцы отстают лет на десять, если не больше. Нашу уверенность не поколебала и трагическая гибель Владимира Комарова, пилотировавшего «Союз-1». Тоже весьма темная история – три беспилотных запуска корабля окончились авариями, но было решено совершить пилотируемый полет. Есть версия, что Комаров был уверен в трагическом исходе – настолько был не доведен корабль, – но его дублером был Гагарин, и Комаров решил, что рисковать жизнью первого космонавта нельзя. Комаров разбился, возвращаясь из космоса, в апреле 1967 года, а в марте 1968-го, совершая полет на истребителе-спарке с летчиком-инструктором Серегиным, разбился Гагарин.
Вот этот период между двумя смертями советских космонавтов и стал переломным в лунном соревновании СССР и США. Но когда погиб Комаров, мы еще были уверены минимум в ничьей, как ни цинично это звучит. Дело в том, что за два месяца до полета «Союза-1» должен был совершить первый пилотируемый полет «Аполлон-1» с тремя астронавтами на борту. Не на Луну, конечно, а на околоземную орбиту. Программа «Аполлон» должна была сделать первый реальный шаг. Но на одной из последних репетиций, проходившей в уже установленном на ракете «Аполлоне», все трое астронавтов погибли в случившемся внутри кабины пожаре. Дело в том, что атмосфера всех американских кораблей – «Меркурия», «Джемини» и теперь «Аполлонов» – была чисто кислородной. Почему американцы сделали такой выбор, поговорим ниже, – у нас же после гибели Владимира Бондаренко (четвертый в списке первого набора в отряд космонавтов), которая случилась в марте 1961-го при пожаре в сурдобарокамере с повышенным в два раза содержанием кислорода, уже не сомневались в правильности нашего пути – в корабле должен быть нормальный воздух и нормальное давление. Скорее всего, гибель экипажа первого «Аполлона» мы посчитали еще одним признаком американского отставания – теперь им нужно как-то устранить проблему пожароопасности кислородной атмосферы. Дело в том, что путь, выбранный американцами с самого начала пилотируемых полетов, был определен их отставанием в грузоподъемности их ракет. Недаром же их первые спутники были размером с апельсин. Вот пространная цитата из книги «Как НАСА показало Америке Луну», написанной Ральфом Рене:
«С самого начала позиция NASA была уязвимой: оно ввязалось в космическую гонку с нацией, имевшей мощные рабочие ракеты, по сравнению с которыми наши были просто детскими игрушками. Советский Союз начал свою космическую программу в капсулах, которые были в 50 раз тяжелее тех, что мы запускали спустя шесть месяцев.
Советские капсулы, походившие на емкости со сжатым воздухом, были куда более приспособлены к полетам, чем наши космические скорлупки. Космические корабли русских имели достаточную прочность стен, чтобы выдержать нормальное атмосферное давление внутри и противостоять внешнему вакууму. Но мы, не имея ракет, способных поднять подобную массу, не могли себе позволить такой роскоши и вынуждены были сооружать легкие (из оловянной фольги!) капсулы, чтобы просто «вступить в игру».
Большая подъемная сила советских ракет давала им возможность использовать дыхательную смесь, состоящую из 20 % кислорода и 80 % азота – эквивалент обычного воздуха. (…) Не имея в своем распоряжении толстостенных капсул, NASA с самого начала решило использовать смесь из 50 % кислорода и 50 % азота при давлении в 0,5 атм. В августе 1962 года это требование было снижено до использования чистого кислорода при давлении в 0,3 атм.»
Кстати, о фольге. Конечно, это преувеличение, фольгой называется металлический лист толщиной менее 0,2 мм. А из чего делались американские космические капсулы? Для беспристрастного сравнения приведу некоторые сведения о конструкционных особенностях первого советского пилотируемого корабля «Восток» и первого американского пилотируемого корабля «Меркурий». Спускаемый аппарат «Востока» был сферой, сваренной из лепестков листового алюминиевого сплава толщиной 3 мм. Сверху он был покрыт теплозащитой толщиной от 40 до 110 мм. Спускаемый аппарат «Меркурия» имел форму «фара» с широким днищем и конически сужающимся корпусом и был изготовлен из двойных титановых листов толщиной по 0,25 мм каждый плюс внешний слой из никелиевого тугоплавкого сплава толщиной 0,4 мм. Теплозащита была на днище, которым спускаемый аппарат входил в плотные слои атмосферы, корпус же, по мнению американских конструкторов, защищал от высокотемпературной плазмы тот самый слой кобальт-никеля. К проблемам теплозащиты мы еще вернемся, а пока найдем компромиссный термин для определения материала, из которого делались американские корабли. Это не фольга, но жесть – диапазон толщины именно ее, жести.
В силу такой конструкционной особенности, «Меркурий» был в 4 раза легче «Востока». Разница, конечно, не в 50 упомянутых раз, но все же экономия веса значительная. И неудивительно, ведь «Меркурий» летал на спиртовой ракете «Рэд Стоун» – слегка модернизированной Вернером фон Брауном его же «Фау-2».
Атмосфера «Аполлона» оставалась без изменений – кислород под давлением 0,3 атм., то есть, стенки его были примерно той же толщины. Но, в отличие от своих двух предков, этот корабль был на порядок тяжелее и требовал ракеты-носителя совсем другой грузоподъемности…
Ракетная атлетика – легкая и тяжелая
Зная, что американские носители для программ «Меркурий» и «Джемини» («Близнецы» были так слабы, что пришлось пожертвовать безопасностью астронавтов – пожароопасная кислородная атмосфера и чрезвычайная тонкостенность кабины (по воспоминаниям одного астронавта, стенку можно было пробить ногой при неловком движении или обронив отвертку при сборке на Земле, – думаю, это он так иронично гиперболизировал). Обратимся теперь к ракетам класса «Сатурн», которые Вернер фон Браун создавал специально под космический корабль «Аполлон». Ракета «Сатурн-1» была двухступенчатой и по заявленным ТТХ могла выводить на низкую орбиту до 10 тонн полезной нагрузки. Не знаю, для каких конкретно целей она была создана, но в американском отчете сказано, что из десяти пусков все десять были удачными. О значении слова «удача» можно спорить и толковать его широко – от вывода на орбиту заявленной полезной нагрузки до невывода ее (и даже своей второй ступени) на орбиту – тогда можно обозначить взлет и падение как суборбитальный полет с отработкой систем управления и еще чего-нибудь. Так было и с «Сатурном-1»: четыре из десяти ее полетов обозначены как суборбитальные, потом ракета вышла на орбиту и уже в шестой полет взяла с собой макет «Аполлона» – алюминиевую конструкцию, видимо, повторяющую габариты настоящего корабля. Но я поторопился с этим «видимо». В отчете указано:
«”Аполлон – модель 1” представлял из себя алюминиевую конструкцию, моделирующую размер, вес, форму и центр тяжести корабля». То есть это была болванка формой и весом как реальный «Аполлон». Но как же быть с тем фактом, что реальный «Аполлон» даже без лунного модуля и системы аварийного спасения весил тридцать тонн? В полном комплекте – под пятьдесят. А «Сатурн-1» мог, как мы помним, поднять на низкую орбиту только десять тонн. Хорошо, будем считать заявленную в отчете идентичность ошибкой – опиской, опечаткой – и «единица» носила на орбиту макеты, какие могла потянуть. Но после успешных полетов с легкими макетами (видимо, отрабатывали возможность «взять» хотя бы этот вес. Дальше наступил второй этап – теперь ракета стала называться «Сатурн-1B», и ее заявленная полезная нагрузка была уже 18 тонн. Опять же, вывести реальный «Аполлон» на низкую орбиту ей было не под силу, но, тем не менее, она совершила десять успешных – и ноль неуспешных! – полетов, Смотрим отчет. Полеты начались в феврале 1966 года. Первый и третий полеты с «Аполлоном» без экипажа, системы аварийного спасения и лунного модуля, но – суборбитально, т.е. на орбиту вытянуть не смогла. И немудрено, силы у ракеты на 18 тонн, а на нее посадили тридцать! Второй полет ракета без корабля подняла сама себя на орбиту, там на четвертом витке при попытке включить двигатель повторно взорвалась вторая ступень. Т.е. мы видим, что с «Аполлонами» на орбиту новая ракета не тянет. Но явно хочет продемонстрировать какие-то сверхвозможности, если сделала уже две попытки. Хорошо, предположим, что в беспилотном полете не нужны системы жизнеобеспечения, запасы еды, воды, кислорода и прочее, т.е. летал выпотрошенный «Аполлон». Но мы опять попадаем впросак с нашей благожелательностью. Читаем в отчете о двух следующих пусках:
«22 января 1968. Беспилотные испытания лунного модуля на земной орбите. Использовалась ракета-носитель от уничтоженного пожаром корабля “Аполлон-1”. 36 витков».
То есть ракета вдруг, поднапрягшись, подняла на орбиту еще и лунный модуль весом 15 тонн! Правда, можно предположить, что испытывался только лунный модуль без «Аполлона» – по приказам из Хьюстона расстыковывался и снова состыковывался со второй ступенью, – на 15 тонн все же сил у «единички», судя по заявленным характеристикам, хватило.
Но чудеса ракетных сверхусилий еще не начинались. Читаем дальше:
«11 октября 1968. Первый пилотируемый полёт корабля “Аполлон”».
Это тот самый «Аполлон-7», который должен был взлететь год и восемь месяцев назад и называться «Аполлон-1», но этому помешала гибель экипажа в пожаре на борту корабля с кислородной атмосферой. На этот раз все обошлось – наверное, этот экипаж лучше проинструктировали.
Как удалось ракете, поднимающей максимум 18 тонн, поднять-таки в два раза больше, – для этого, по хорошему, ей нужна была еще одна ступень, – мы так и не поняли. Остается поверить, что в данном конкретном случае терпение и труд все перетерли, и ракета этими запусками «накачала мышцу». От чудесного подъема американского корабля на низкую орбиту до первой высадки астронавтов на Луну оставалось всего девять месяцев.
Не забудем, – американцы работали сразу по двум направлениям, и скорость двух движений нужно было синхронизировать. За одиннадцать месяцев до первого орбитального полета «Аполлона», 9 ноября 1967 года, был произведен успешный пуск ракеты «Сатурн-5» с беспилотным кораблем. Эта ракета может поднять на низкую орбиту 140 тонн и доставить к Луне 50 тонн! Что еще нужно, чтобы спокойно одержать победу! Да, не очень получилось с «Сатурном-1», зато теперь включим форсаж! Для полной уверенности нужен еще хотя бы один удачный пуск «пятерки» – и дорога к Луне открыта! Непонятно только, зачем было год мучиться, пытаясь вывести на орбиту муляжи «Аполлонов» с заведомо немощной «единицей», если «пятерка» уже била копытом? Ну да ладно, у богатых – свои причуды (на американскую лунную программу было выделено 24 млрд долларов – в 6 раз больше, чем на советскую).
4 апреля 1968 г. состоялся второй запуск «Сатурн-5» с беспилотным «Аполлоном». Однако, прежде чем говорить о его результатах, посмотрим, что в это время происходило на советском лунном тракте.
Глубокое зондирование
А там после нескольких неудач с облетом Луны беспилотным «Зондом», который забрасывала туда ракета «Протон», наконец победа была почти одержана. Почти – потому что «Зонд-4» немного не достал до Луны – вышел на длинноэллиптическую орбиту с большой полуосью 330 000 км (до Луны не хватило 50 000 км), вернулся к Земле, и только на посадке произошел сбой – спускаемый аппарат начал уходить в нерасчетный район. Соображения секретности одержали верх, и была отдана команда на самоликвидацию. К этому времени уже сформировали три экипажа для облета Луны, тренировки шли вовсю, и в ЦУПе под Евпаторией космонавты Попович и Севастьянов, сидя в специальном бункере, вели переговоры с Землей через ретранслятор «Зонда-4». Американцы этот радиобмен Земли с якобы летящим к Луне пилотируемым кораблем услышали и сначала решили, что советские космонавты действительно совершают облет Луны. Как их успокоили, неизвестно, но, думаю, мы просто продемонстрировали им наши возможности и не стали переводить демонстрацию в настоящий обман, хотя технически ничего не мешало нам именно тогда, 2 марта 1968 года, уверить весь мир, что мы облетели Луну.
Для запуска пилотируемого корабля к Луне советский протокол требовал три подряд успешных полета беспилотников. Казалось, у нас еще есть время, – тот апрельский пуск «Сатурна-5» стал аварийным, и наши решили, что американцы будут готовить еще один пуск «пятерки» с беспилотным кораблем, чтобы достичь хотя бы двух третей уверенности в успехе, – а мы тем временем постараемся удачно совершить беспилотные облеты Луны. И 14 сентября 1968 года мы отправили к Луне «Зонд-5».
Сухая информация: «Зонд-5» (7К-Л1 № 11) – советский беспилотный космический корабль программы «Зонд», восьмой из запущенных прототипов лунного корабля «Союз 7К-Л1» по программе облёта Луны экипажем из двух человек. Запущен 15 сентября 1968 года. Выполнил первый в мире облёт Луны с возвращением на Землю. Кроме того, на борту «Зонда-5» впервые живые существа достигли лунной орбиты, а также вернулись на Землю.
Живыми существами были черви, мухи и две степные черепахи. С ними слетали и растения. После полета у растений были выявлены некоторые хромосомные изменения (упоминаю об этом, чтобы показать ответственность, с которой подходили советские ученые к подготовке полета человека к Луне). Счетчики радиации разных конструкций были установлены на контейнерах с растениями и живыми существами, и полученная живыми пассажирами корабля доза оказалась вполне приемлемой для безопасного полета через все радиационные околоземные пояса в год (оговорка на всякий случай) неаактивного Солнца.
И опять с космической трассы на Землю радиоволны доносили голоса людей, и опять американцы подумали, что русские летят к Луне. Казалось бы, нужно срочно исправлять недостатки «Сатурна-5», делать еще хотя бы один беспилотный пуск, чтобы обойти наконец наших черепашек. Можно даже пожертвовать первым местом в облете, главный этап гонки все же – высадка человека на Луну, именно на ней должны быть сконцентрированы все силы. Да, советские «Протоны» могут доставить к Луне корабль с двумя космонавтами, но не могут отправить туда же корабль с лунным модулем, для этого нужна более тяжелая ракета, а вот с Н-1 у русских пока проблемы – идут стендовые испытания, до пусков пока не дошло. Так что, по логике гонки, американцам нужно было спокойно подготовить и осуществить третий – контрольный – пуск своей «пятерки», не обращая внимания на русских, уже зная их педантизм в подготовке.
Но не тут-то было! В любой борьбе, кроме реальной силы, нужно уметь с умом использовать психологию, уметь блефовать, в конце концов, заставляя противника нервничать и суетиться. Я думаю, что именно на этом этапе произошел перелом в гонке. Вместо подготовки еще одного беспилотного пуска лунной ракеты американцы объявили, что пилотируемый облет Луны назначен на 21 декабря 1968 года! Понимая, что это блеф (Каманин в дневнике использовал мягкое «авантюра»), мы, тем не менее, засуетились. Группа космонавтов из трех лунных экипажей написала письмо в Политбюро ЦК КПСС с просьбой разрешить лететь немедленно (было начало декабря), несмотря на недоделки и недоработки, – мол, присутствие человека на борту повысит надежность автоматики, в случае ее сбоя можно будет переходить на ручной режим. Они даже вылетели на Байконур и приступили к тренировкам, но приказа стартовать так и не дождались. 21 декабря 1968 года, точно по давно составленному расписанию, «Аполлон-8» с тремя астронавтами на борту (после единственного орбитального полета его собрата по серии!) верхом на ракете, у которой вероятность удачного полета, судя по двум запускам (всего двум!) была равна фифти-фифти, устремился к Луне!
Здесь уместна цитата из книги Владимира Губарева, журналиста «Комсомолки», бывшего свидетелем тех событий: «Главный конструктор академик В. Мишин, сменивший С.П. Королёва, не верил, что «Аполлон-8», командиром которого был Ф. Борман, уйдёт с околоземной орбиты.
«Этого не может быть, – повторял академик. – Они авантюристы, разыгрывают комедию в космосе…»
Василий Павлович был убеждён в своей правоте. И вдруг приходит сообщение, что включён маршевый двигатель и корабль взял курс на Луну. Мишин медленно встал, встряхнулся, словно сбрасывая с себя какой-то тяжкий груз, подошёл к двери, ещё раз взглянул на экран – «Аполлон-8» уже стартовал к Луне – и вышел, резко хлопнув дверью.
Мне показалось, что именно в этот момент в нашей лунной программе была поставлена финальная точка…»
И ладно бы «Аполлон-8» просто устремился, так он ее облетел и удачно вернулся на Землю и приводнился почти в расчетной точке океана! Думаю, наши до конца трансляции (или ретрансляции, реальную возможность наши же и доказали) не верили в благополучный исход этой авантюры – американцы не умели возвращать аппараты из дальнего космоса, т.е. летящие со второй космической скоростью. Но наши заокеанские соперники, у которых с недавних пор все вдруг начало получаться с первого раза, и здесь оказались на высоте, вернее, в океане возле своих кораблей.
Мы еще продолжали по инерции (как тот убитый в сердце солдат на картине Верещагина) бежать – через две недели после старта «Аполлона-8» СССР запустил к Луне очередной беспилотник, но неудача поджидала уже на этапе выведения – возникли неполадки в двигателях ракеты-носителя, и ее пришлось подорвать. Тут мы и опустили руки. Конечно, руки опустились не у космонавтов и не у конструкторов – проведена огромная работа, ничего еще не ясно, в гонках на длинные дистанции лидер может отставать и снова уходить в отрыв. Но наверху, видимо, были другие настроения. Что-то изменилось – и не в отношении к освоению космоса, а в отношении к соперничеству с США в лунной гонке. После объявления американцами о том, что их корабль с экипажем совершил облет Луны, советская пилотируемая лунная программа начала быстро сворачиваться. Но разворачивалась другая история – уже не гонка равных, а, скорее, погоня.
Высоко сидим, далеко глядим
Было молчаливо принято, что рисковать жизнями космонавтов – не наш метод, – эффективнее, дешевле и безопаснее исследовать Луну автоматами. И действительно, в этот период советские автоматические станции сновали между Землей и ее естественным спутником довольно активно, а главное, довольно успешно. Наши «Луны» до 1976 года три раза привезли с Луны грунт, доставили на Луну два «Лунохода», которые прошли по Луне десятки километров, передали на Землю десятки тысяч фотографий, многочасовые видеоматериалы. Кстати, 8 августа 1969 года и 20 октября 1970 года были запущены еще два беспилотных корабля «Зонд-7» и «Зонд-8», которые совершили облет Луны и благополучно вернулись на Землю. Вероятно, это был намек американцам, что и мы можем, – можем, но не будем вам мешать наслаждаться победой.
Ну а дальше у американцев все пошло как по маслу. «Аполлон-9» испытывает лунный модуль на орбите Земли, «Аполлон-10» в мае 1969 года выполняет ту же задачу на орбите Луны. Вот так, с одноразовыми испытаниями по каждому пункту программы (что невероятно для такого грандиозного и нового дела!), NASA выходит на финишную прямую, и уже в июле 1969 года американцы объявляют, что человек высадился на Луну.
Интересно, что к этому времени у СССР с Америкой зародился и явственно развивается некое подобие любовного романа. Перед объявленным стартом «Аполлона-11» в гости к советским космонавтам и конструкторам прибывает Фрэнк Борман – командир облетевшего Луну «Аполлона-8», т.е. тот, кто, говоря языком вероятного противника, надрал нам сами знаете что. И мы принимаем его радушно (по некоторым воспоминаниям, была рекомендация сверху проявить максимум гостеприимства), уверяем в нашем совершеннейшем почтении к успехам Америки в лунной гонке, и Фрэнк, посмотрев на часы, откланивается, – мол, нужно присутствовать на старте «Аполлона-11». Зачем он прилетал в такой острый момент? Конечно, на переговоры, причем срочные. Высоким договаривающимся сторонам требовался какой-то компромисс, – но какой? Дело в том, что на 13 июля 1969 г. – за три дня до заявленного старта «Аполлона-11» – СССР запланировал запуск автоматической станции «Луна-15». И в назначенный срок осуществил. Когда стартовал «Аполлон», советская станция уже вышла на окололунную орбиту. Сегодня ее целью объявляется забор лунного грунта и доставка его на Землю – типа, мы хотели опередить американцев хотя бы с лунным грунтом. Но почему наш лунник, подлетев к Луне, остался на орбите и совершил 52 витка вокруг Луны, прежде чем собрался сесть? А на посадку он пошел только тогда, когда астронавты собрались стартовать с Луны на взлетной ступени лунного модуля, чтобы, состыковавшись с оставшимся на орбите «Аполлоном», вернуться на Землю. Таким образом, «Луна-15» встретила на орбите Луны «Аполлон-8», крутилась вокруг Луны вместе с «Аполлоном», пока Армстронг и Олдрин садились на Луну, втыкали в нее флаг, оставляли отпечатки подошв и пр. – и решила садиться, когда те вознамерились взлетать. Есть мнение, что Борман договаривался с нами как раз по поводу этой предстоящей встречи на лунной орбите, просил соблюсти осторожность, чтобы, не дай бог, наш автомат случайно не навредил живым астронавтам, – и мы, конечно, согласились, – не звери, чай. И, как водится, наша доброта нас и подвела. При посадке все шло штатно, но вдруг связь прервалась, – есть мнение, что станция врезалась в лунную гору, возникшую на ее траектории. Водитель наших «луноходов» вспоминает:
«…Вместо трёх-четырёх витков «Луны-15» – 52 витка, пока они не сели (Армстронг и Олдрин. – И.Ф.). А когда уже поступила команда о том, чтобы провести мягкую посадку и взять лунный грунт, к этому времени баллистические данные были изменены, и никак их не могли рассчитать, потому что всё это делается заранее. «Луна-15» врезалась в гору. И лунный грунт не был доставлен».
Но здесь меня терзают смутные сомнения, – чтобы не помешать американцам сесть на Луну и взлететь с нее, логично было бы посадить «Луну-15» сразу по прилете ее к Луне – или даже через день – ни 17, ни 18 июля «Аполлон-11» еще не прибыл на окололунную орбиту, – спокойно осуществить забор грунта и стартовать к Земле. В этом случае, конечно, была мизерная вероятность столкнуться с подлетающим «Аполлоном», но куда более вероятным было сделать то же самое, крутясь вместе на окололунной орбите. Логичнее было бы предположить, что наша «Луна» была послана вперед, чтобы отследить и зафиксировать главное событие лунной гонки – или сделать вид, что фиксирует и, естественно, передает на Землю то, что видит. Что же она там и тогда увидела, мы до сих пор не знаем, но, думаю, тогда сам факт совместного полета к Луне стал для СССР неким козырем.
Потом был успешный полет «Аполлона-12», и после него, по законам шоу-бизнеса, американская публика заскучала – любимые замеры общественного мнения показали падение интереса к покорению Луны – и, правда, оно уже состоялось, зачем еще тратить народные доллары? Но на этот случай у режиссеров был заготовлен беспроигрышный ход. «Аполлон-13» стартовал хоть и 11 апреля 1970 года, зато в 13 ч. 13 мин. по среднеамериканскому времени. Три раза по чертовой дюжине – чувствуете, побежали мурашки в предвкушении чего-то ужасного? И оно, это ужасное, не замедлило произойти. По пути на Луну – конечно же, 13 апреля! – в служебном отсеке «Аполлона» взрывается кислородный бак! Америка прильнула к экранам. Мужественные астронавты, лишенные света, тепла, почти лишенные кислорода для дыхание, далеко от Земли, переходят в лунный модуль, стоя в нем плечом к плечу, огибают Луну и возвращаются к Земле, снова переходят в командный модуль, отстыковывают весь балласт и благополучно приводняются. Конечно, просмотрев этот волнующий фильм, американские зрители прониклись мужеством астронавтов, их готовностью рисковать жизнью ради Америки, – а то ведь казалось, что космос больно легко пошел, все там уже отработано до скуки. Полет «тринадцатого» освежил образ лунной программы Америки в глазах самой Америки, сделал его глубже, дал добро еще на четыре экспедиции.
Мне хочется задать устроителям только один вопрос – знают ли они, сколько «весит» взрыв 130-литрового баллона жидкого кислорода в тротиловом эквиваленте? Молчат, не дают ответа. Отвечу за них: пять килограммов тротила. А пять килограммов тротила – это нормальная противотанковая мина. Я видел результат наезда на противотанковую мину и танка, и БМП-2 с днищем, прикрытым 8-миллиметровой броней, – разорванные гусеницы и дыры в днищах – само собой, есть еще сильнейшая контузия экипажа при закрытых люках. Мне почему-то кажется, что в момент взрыва астронавты не сидели на броне, свесив ноги в открытый люк, – хотя, зная о начальных трех чертовых дюжинах, 13 апреля могли бы и вылезти на всякий случай.
Военная ассоциация возникла у автора не случайно. Дело в том, что 14 апреля, когда полуразрушенный «Аполлон» огибал Луну и устремлялся к Земле, там, на Земле, начались самые масштабные в истории военно-морских флотов всех времен и народов учения ВМФ СССР под кодовым названием «Океан». Открытые источники сообщают, что манёвры охватили акватории двух океанов (Атлантического и Тихого) и прилегающих к ним морей (Баренцева, Норвежского, Северного, Охотского, Японского, Филиппинского, Средиземного, Чёрного и Балтийского). Большинство учебных задач планом манёвров предполагалось решать в районах открытого моря, в стороне от основных путей судоходства, при строгом соблюдении норм международного права. На периоды проведения боевых стрельб районы, где последние должны были проходить, заблаговременно установленным порядком объявлялись временно опасными для плавания и полётов гражданской авиации. Отметим, что вторжение сотен военных надводных и подводных кораблей в океаны и моря началось по совпадению в момент поворота «Аполлона-13» к Земле. Чтобы было понятнее – космический корабль летел в Тихий океан (там всегда приводнялись «Аполлоны» с невероятной точностью – несколько километров от ждущего их американского корабля) из космоса, а советская армада двигалась туда же – и в Атлантику на всякий случай – по воде.
Представьте это советское вторжение в океаны и моря и соотнесите с ним обращение советского премьера Алексея Косыгина к президенту США Ричарду Никсону 16 апреля 1970 года (когда военно-морские силы СССР уже рассредоточились в двух океанах и множестве морей), в котором он предложил Америке всемерную помощь в спасении героического экипажа терпящего бедствие «Аполлона». И хотя Никсон от помощи отказался, было уже поздно – помощь шла на всех парах и в необоримом масштабе.
Есть свидетельства, что космический измерительный комплекс «Чумикан» подошел к месту ожидавшейся посадки, но остановился, не доходя двадцать километров, – видимо, чтобы не мешать радостной встрече американских кораблей – летящего с неба и ждущих его на воде. Зато на обратной стороне Земли, в Атлантике, наши корабли кое-что поймали. Через пять месяцев, 8 сентября 1970 года, в порту Мурманска это «кое-что» было передано американцам, приславшим за секретным грузом военный ледокол. По чистой случайности возле ледокола крутились венгерские корреспонденты, которые и засняли процесс подъема на борт командного модуля американского космического корабля «Аполлон». В коротком газетном сообщении было сказано, что советская сторона, демонстрируя жест доброй воли, передает американской стороне потерянный тренировочный макет космического корабля, выловленный советскими рыбаками в Бискайском заливе. Понятно, что и венгерские журналисты, и советские рыбаки – это все из разряда тонкого политического троллинга советской стороной стороны американской. На самом деле мы поймали (есть свидетельства «рыбаков»-очевидцев) не тренировочный макет, который должен быть идентичен по массе и габаритам для реальной тренировке по его эвакуации из воды спасательными кораблями. Здесь был пустой и легкий корпус из оцинкованного железа, но с проблесковым маячком для обнаружения его на воде. Трудно сказать, когда именно он выловлен и когда упал в океан, но сама операция советского военно-морского флота по спасению астронавтов – с охватом двух полушарий – говорит о многом, – как и место ловли – Бискайский залив, куда падали «Сатурны», не дотягивавшие до космоса в силу своей врожденной слабости.
Нелишне упомянуть, что в это время – с января 1970 года уже шли совещания советской и американской рабочих групп по проведению совместного полета кораблей «Союз» и «Аполлон» – то есть космический роман СССР и США развивался под прикрытием их как бы борьбы, и партнеры даже назначили свидание на нейтральной территории – на орбите должно было случиться добровольное слияние двух бывших антагонистов, и в этом слиянии были оговорены характеры стыковочных узлов – «Аполлон» будет выступать активной стороной, «Союз», соответственно, – пассивной… Понятно, что политическая любовь не вспыхивает так же внезапно, как человеческая, тут требуются дипломатические игры, военные демонстрации, шантаж под видом невинных газетных сообщений, то есть усилия по принуждению к любви. Ситуация, в которой оказались в начале 70-х обе сверхдержавы, была весьма пикантной, и, чтобы как-то из нее выпутаться, прилагать усилия по принуждению противника к любви пришлось обеим сторонам по очереди.
Но, прежде чем говорить об этом, договорим о том процессе, который стал и причиной, и предметом последовавшего политического торга – о лунной гонке.
Отказавшись от пилотируемых полетов к Луне и на Луну – тем более что четыре испытания ракеты-носителя Н-1 закончились неудачно, – Советский Союз продолжал удивлять мир достижениями автоматических станций. В сентябре того же 1970 года «Луна-16» доставила с Луны сто граммов лунного грунта. Конечно, к этому времени две американские экспедиции уже привезли десятки килограммов камней, но советская добыча нужна была хотя бы для того, чтобы сравнить американские булыжники со своего рода эталоном, в истинности которого у наших ученых сомнений не было. Мы продолжали сбор козырей. Следующая «Луна» уже в ноябре того же года доставила на Луну «Луноход-1». Вообще-то, до этой успешной высадки лунного самоходного аппарата было несколько попыток, сделанных еще до полета «Аполлона-11», – видимо, для того, чтобы американцы знали о соглядатае с телеглазами, колесящим по Луне в ожидании прилета гостей, который мог бы проконтролировать и сообщить куда надо о том, что было на самом деле. «Луноход-1» проработал на Луне больше десяти месяцев, проехал больше десяти километров. Он исследовал не Море Спокойствия, а Море Дождей, но, как мне кажется, эта упорная глазастая черепаха, движущаяся хоть и медленно, но без устали, изрядно напугала наших американских друзей, у которых в Море Спокойствия были заявленные следы от двух экспедиций. И кто даст гарантию, что русские не обманули, – в этом мире кто не обманывает, тот не ест, – и на самом деле их тачанка едет именно в Море Спокойствия?
Через год на окололунную орбиту вышла и проработала на ней 13 месяцев «Луна-19». Это был тяжелый лунный спутник – более четырех тонн весом, и его задачей было сканирование лунной поверхности двумя оптико-механическими телекамерами с углом зрения 185 градусов – в периселении станция сближалась с Луной до высоты всего 16 километров. Понятное дело, при таком откровенном контроле – и с поверхности, и с низкой орбиты – наши партнеры, как принято говорить сегодня, чувствовали себя буквально голыми.
«Луна-20» в феврале 1972-го доставила с Луны еще порцию реголита, а в январе 73-го «Луна-22» доставила на Луну «Луноход-2». Он прошел 37 км и по официальной версии перестал функционировать, зацепив крышкой с солнечной батареей край кратера, запылил приборы и умер. Есть версия, что он двигался в сторону посадки «Аполлона-17», прошел четверть пути и, если бы не досадное происшествие, мог бы добраться до цели, чтобы встретиться – или не встретиться – там со своим потомком – луномобилем, на котором рассекали лунную пыль астронавты двух последних экспедиций.
Высокие отношения
Кажется, мы набрали достаточно неоднозначных, но интересных фактов, для того чтобы понять, почему в мае 1972 года состоялась встреча на высшем уровне, – в Москву прилетел президент США Ричард Никсон. Причем поначалу встреча была явно с перекосом высот – Никсона встретили Подгорный и Косыгин, а не Брежнев. С формальной точки зрения, председатель Верховного Совета СССР Подгорный был, по западным меркам, президентом, как и Никсон, а Косыгин – премьер-министром. Но, конечно, на равных с Никсоном должен был разговаривать Брежнев. Спустя некоторое время они встретились и все обговорили. Итогом того саммита стала знаменитая политика разрядки, вершиной которой, в свою очередь, стал совместный полет кораблей «Союз» и «Аполлон» в июле 1975 года. Во время саммита-72 решение о рукопожатии на орбите было окончательно утверждено в рамках подписанного соглашения о космическом сотрудничестве двух держав. Тогда вообще много чего было подписано – и тот интересный период отношений СССР и США еще ждет своего глубокого и вдумчивого исследователя. Мы же ограничимся очень коротким списком преференций, полученных Советским Союзом сразу после поражения в лунной гонке – как-то так совпало.
Высокие стороны впервые признали военный и политический паритет – конечно, здесь именно СССР догнал Америку, считавшую себя единственной. Были заключены договоры по ограничению стратегических вооружений и ПРО, что положило начало политике разрядки, – и чего добивался СССР. Соглашения по научно-техническому сотрудничеству, экологии, торговой деятельности, удачный торг по ленд-лизу, за который мы все еще были должны 1,2 млрд долларов – нам простили половину суммы, – сделка по продаже Советскому Союзу американского зерна по цене ниже цены на внутреннем рынке США, снятие ограничений на торговлю Советским Союзом нефтью и газом – теперь можно тянуть трубопроводы в Европу – и, конечно, геополитическая победа – признание послевоенных границ незыблемыми, что означало решение (пусть и по умолчанию) спорных вопросов послевоенного устройства Европы, ее разделения на два лагеря, принадлежность Прибалтики и пр. Короче говоря, над миром запорхал голубь мира, а в Советском Союзе начали строиться всякие-разные иностранные заводы – от «КамАЗа» до «Пепси-колы».
Кстати, примерно в то же время, когда в Симферополе пустили завод по производству пепси-колы, незадолго до осуществления полета «Союз-Аполлон», в 1974 году сняли с работы главного конструктора Мишина. Пришедший ему на смену «двигателист» Глушко первым делом запретил пускать бывшего Главного на завод, потом закрыл программу по ракете Н-1, повелев уничтожить два полностью готовых к пуску экземпляра и десятки двигателей НК-33. И это понятно – когда-то Глушко отказался от работы над воплощением идеи Королева – ракеты Н-1, потому что у него был свой проект. Но тогда победил Королев, после его смерти работу продолжил Мишин, – своего звездного часа Глушко пришлось ждать почти десять лет.
По иронии судьбы – или по договору – вместе с так и не полетевшей ракетой Н-1 была уничтожена и ее победоносная соперница «Сатурн-5»! А ведь она могла выводить на околоземную орбиту грузы до 140 тонн! Как бы такой носитель пригодился на строительстве больших орбитальных станций, космических платформ для сборки тяжелых межпланетных кораблей для полетов на Марс и Венеру, – ну и Луну не нужно забывать, она же открыта, как Америка Колумбом или Америго Веспуччи, неужели на ней не нужно строить давно планируемые лунные станции? Но нет, мольбы не помогли, уникальный носитель был уничтожен вместе с документацией, не осталось даже какого-нибудь завалящего на складе двигателя. Вот от Н-1 двигатели остались – главный конструктор не выполнил приказ Глушко уничтожить все, касающееся ненавистной Н-1, и спрятал на складе в Куйбышеве несколько десятков законсервированных движков. Они пролежали там двадцать лет, пока в середине 90-х не попали на глаза американцам, искавшим хорошие двигатели для своих ракет. К этому времени уже была создана, подняла «Буран» и была по приказу новой власти уничтожена ракета «Энергия» – она тоже могла отправить на Луну пилотируемую экспедицию, если бы кто-нибудь уполномоченный захотел. Вот что писал в 1990 году бывший Главный конструктор Василий Мишин:
«…Мы могли и должны были осуществить такую экспедицию после США! Столь ли важно, что американцы опередили нас в осуществлении лунной программы? В науке и технике всегда бывают такие периоды, когда кто-то вырывается вперед, а кто-то отстает. Мы должны были использовать американский опыт (как это сделали они, используя наш опыт запуска первых ИСЗ и первого человека в космос) и осуществить более совершенную лунную экспедицию. И наша страна была способна решить эту задачу – даже при ограниченных тогда возможностях – при условии, если бы тогдашние руководители прислушались к мнениям специалистов и ученых, участвовавших в разработке пилотируемой лунной программы. Уже в 1971 г. были сделаны наши предложения по совершенствованию характеристик лунной экспедиции. В начале 1972 г. был разработан детальный проект более совершенной лунной программы HI-Л3М, одобренный всеми главными конструкторами и учеными, участвовавшими в этой разработке, в том числе и Главным конструктором академиком В.П. Глушко (есть их подписи под решением Совета Главных конструкторов). В этом проекте была предусмотрена однокорабельная оригинальная двухпусковая схема высадки трех советских космонавтов в любой район лунной поверхности со временем их пребывания на ней до 14 сут. (с дальнейшим увеличением до 30 сут.) и прямым возвращением с поверхности Луны на Землю в любой момент времени. Осуществить эту экспедицию можно было в 1978–1980 гг. К сожалению, этот проект не был принят, и все работы по программе HI-Л3 были прекращены».
Василий Павлович так и не смог сказать – почему была прекращена лунная программа СССР, несмотря на ее выполнимость. Когда в 1989 программа была рассекречена, Мишин высказался в том смысле, что в конце 60-х Советский Союз физически не мог высадить человека на Луне – не было такого финансирования, как в Америке, не было ракеты, зато были трения между конкурирующими фирмами, но мы могли первыми облететь Луну. А у американцев все получилось, потому что они все испытания провели на стендах в полном объеме, – нам же, в отсутствии денег, приходилось устранять неполадки в режиме реальных пусков. Думаю, это сочиненный Мишиным удобный для обеих сторон миф. Снять с себя часть ответственности за неудачу – мотив понятный. Но любой инженер знает, что никакие стендовые испытания не заменят испытаний изделия в боевых условиях. Там проявляются слабые места конструкции, которые нельзя предугадать на стенде. В частности, насколько хорошо были «отожжены» двигатели ракеты Н-1, настолько неожиданным оказался результат взаимодействия тридцати двигателей первой ступени. Понятно, что у испытателей «Сатурна-5» дело обстояло намного проще – у той ракеты первая ступень имела всего пять – но более мощных, чем у Н-1 – двигателей Ф-1 (про которые Королев сказал, что на них ракета не полетит). Казалось бы, мы и вправду проиграли, и до Луны нам – как до Америки пешком спиной вперед, – у них даже двигатель в шесть раз мощнее. Однако время все расставляет на свои места.
Сковорода в сухом остатке
В середине 90-х Америке до зарезу понадобились мощные ракетные двигатели. Те легендарные Ф-1 были почему-то – видимо, в пароксизме эйфории – уничтожены в середине 70-х. Был устроен тендер, и в нем столкнулись два двигателя от двух уничтоженных тяжелых носителей – русских ракет Н-1 и «Энергии»! Второй движок был не совсем от «Энергии», это была его модификация под названием Р-180. И она выиграла тендер, поскольку Роскосмосу важнее было получить деньги на доработку перспективного двигателя. Но и движки от Н-1 американцы скупили и тут же начали ставить их на свои ракеты. А Р-180 был куплен ими с условием, что запускать на нем можно только американские изделия. Наши, конечно, согласились – денег нет, а надо держаться, – ну а себе мы еще чего-нибудь изобретем.
Давно нет «Сатурна-5», корабля «Аполлон» – от лунной программы американцев остались сковородки с тефлоновым покрытием да «липучки» для одежды и обуви. Нет и «Шаттла». У нас тоже нет «Бурана», но продолжает летать созданный по лунной программе корабль «Союз», продолжает поднимать грузы ракета «Протон», мы построили международную космическую станцию, и американские астронавты выходят в открытый космос в наших скафандрах «Орлан» (модификация скафандра, в котором должен был оставаться на орбите Луны бортинженер лунного «Союза», пока командир в скафандре «Кречет» шагает по Луне), – и справляют свои естественные надобности в сделанном нашими инженерами туалете (если кто не знает – у американцев не было туалета ни в «Меркурии», ни в «Джемини», ни в «Аполлоне», ни в «Шаттле» – но это отдельная тема).
И, в завершение этой беглой хроники лунной гонки двух сверхдержав, нужно заметить, что наша программа изучения Луны автоматическими станциями как закончилась в 1976 году доставкой еще одной порции лунного грунта, так больше и не возобновлялась. И это при том, что ракета «Протон» все летает, она стала мощнее (правда, последнее время ее преследуют мелкие и крупные поломки), да и оптика нынче ушла далеко вперед – изучай Луну хоть с высоких, хоть с низких селеноцентрических орбит, ищи там воду и пресловутый гелий-3, ну и попутно сфоткай следы автоматов и людей, побывавших на ее поверхности. Но этого почему-то не делается. А еще говорят, что американцы вообще запретили кому-либо садиться или приближаться луноходами к точкам высадок экспедиций «аполлонов» – чтобы не запылили мемориальные зоны. Хорошо, я согласен не приближаться, – но сфотографировать же можно! А то жадные американцы после долгих уговоров выложили наконец снимки, сделанные станцией LOR с высоты 49 км камерой с разрешением в полметра, но, к большому нашему сожалению, снимки эти, сделанные к тому же в безвоздушном пространстве, вышли намного хуже, чем снимки вашего двора – погуглите), сделанные с тем же разрешением, но через 400 км пыльной и облачной земной атмосферы. Те, кто эти снимки следов видел, остался разочарован качеством, – не лучше ли нашим опубликовать то, что увидела со своих 16 км «Луна-15» или глазастая «Луна-19» полвека назад – кажется, порезче будет…
А недавно вдруг обнаружили, что и на Луне бывают пыльные бури, – так что в любом случае нужно поторапливаться, а то и знаменитый след Армстронга припорошит…
P.S. Отвернувшись от фотографий, я обратился к истории в надежде, что изучение событий восстановит пошатнувшуюся веру и в маленький шаг человека, и в большой скачок человечества. Но вопросов, как вы видите, у автора стало еще больше. Требуется продолжение…
Опубликовано в Бельские просторы №8, 2019
