***
Мой милый друг, я шлю тебе привет
С границы между радостью и болью.
Аз есмь региональный компонент.
Меня всего теперь изучат в школе.
И я сто раз в гробу перевернусь,
Я поперхнусь вином «Киндзмараули»,
Когда мои творенья наизусть
Промямлит второгодник Хабибуллин.
Я буду выступать то здесь, то там,
Вокруг меня — иные компоненты:
Аплодисменты, водка, суета,
И водка, и опять аплодисменты.
И так пройдут года. И много лет
Моя жена вздыхает тихо в спальне:
Где шарится её региональный,
Подвыпивший, любимый компонент?
***
Мне стыдно вспомнить почему-то,
Хоть красным выделяй строку,
Как во дворе Литинститута
Давал начало ручейку,
Не позаботившись о тыле:
Припёрло так, что прямо край!
А за спиной окно открыли…
«Что он творит! Ах, негодяй!» —
Сказал мне в спину ректор Есин.
И тут же замолчал ручей.
Напредавал. Накуролесил.
А стыдно из-за мелочей.
***
У меня большая нога.
Неудобно.
Сорок шестой — сорок седьмой размер.
С юности я ношу не то, что нравится,
а то, что не сильно жмёт.
Раньше это были боты «прощай, молодость»,
сейчас — какие-нибудь китайские кроссовки.
Невидимая рука рынка
не помогла
моей видимой,
заметной,
большой
ноге.
Однажды
на чердаке отцовского дома
я нашёл свои старые боты.
Удобные боты «прощай, молодость».
Примерил.
Оказались впору.
Молодость меня простила.
***
Г. Калашникову
Это озеро для постояльца —
Как заноза, туды-растуды…
Водоём, где нельзя искупаться,—
Бесполезная трата воды.
Ждут пожара и дуют на спичку…
Постоялец взирает в окно,
Где на озере дразнит табличка
Про «купание запрещено».
Ни сегодня, ни завтра, но скоро,
Послезавтра, скорее всего,
Чтоб спасти водоём от позора,
Окунётся в пучину его.
Погрузится в запретные воды,
Вскинет руку: всегда, мол, готов,—
Выжмет плавки, как знамя свободы,
И дворами уйдёт от ментов.
***
Легко, по погоде, одета,
Раздета ли — кто разберёт,
Нетрезвая девушка Света
Домой с вечеринки идёт.
По розовой кромке рассвета,
Туда, где батяня побьёт,
Нетрезвая девушка Света
Чуть-чуть, еле-еле бредёт.
Вращается тихо планета,
Над городом брезжит восход.
Светает со скоростью Светы:
Чуть медленней — и не взойдёт.
***
Не давай мне, Боже, власти,
Чтоб тираном я не стал,
Да избави от напасти
Капиталить капитал.
Ниспошли смягченье нрава,
Всё, что будет,— будет пусть,
Но не дай отведать славы,
Потому что возгоржусь.
Ничего не надо даром,
Для других попридержи
И большие гонорары,
И большие тиражи.
Дай мне, Господи, остаться
Аутсайдером продаж
И блаженно улыбаться,
Раздаривши весь тираж.
Но дрожат от счастья пальцы,
В голове — мечтаний дым:
Сколько же сорву оваций
Я смирением своим.
***
Сергеев-Мценский. Новиков-Припой.
Как странен нынче путь в макулатуру…
Найти между страницами купюру
Страны иной.
И прошлое вскипающей волной,
Пощёчиной и бешеным аллюром,
Забытым поцелуем, пулей-дурой,
Беспомощностью, счастьем и виной
Нахлынет, неотвязно, как икота…
Откуда здесь зелёная банкнота?
Прекрасен ли, ужасен наш Союз
Советский — и поди не разбери
Аптека, ночь, канал и фонари…
Над трёшкою слезами обольюсь.
***
Игорю Дронову
Разберите на запчасти
Молодого дон-кихота.
Человек рождён для счастья,
Словно рыба для полёта.
Сердце разорви на части,
На четыре части света:
Человек рождён для счастья,
Как ондатра для балета.
Ничего не в нашей власти,
Только выбор: либо — либо.
Человек рождён для счастья,
А ондатра — это рыба.
Нашей долей даже глыбы
Начинают тяготиться:
Человек рождён для рыбы,
А ондатра — это птица.
Всё, чему учили в школе,
Позабудьте, перекрасьте.
Человек рождён для боли,
А ондатра — это счастье.
***
А. Б.
Так сложилось с самых давних пор,
Может быть, с начала мирозданья,
Для чужих — проклятье и позор,
Для своих — елей и оправданье.
Дорогой маэстро, врежьте марш.
Как сказал Сусанин: гидом буду,
Если скажут, что Иуда — наш,—
Наплевать, отмажем и Иуду.
***
Морского волка кормят плавники
И те, кто заплывает за буйки.
Хватает виртуозно за мениск
И тянет с безнадёжной силой вниз
Курортников, отбившихся от стаи,
И к сентябрю их поголовье тает.
И лижут волны шлёпки и футболку —
Свидетельства побед морского волка.
***
Мы брали — ну и перебрали,
Затих наш умный разговор…
О чём играет на рояле
Непросыхающий тапёр?
Как у него выходит гладко,
Слащаво, всё да об одном…
Играет он о чём-то гадком,
О чём-то мерзком, неродном…
О чём-то гадком, чём-то мерзком,
Неторопливо, не спеша,
Так не по-русски, не по-детски,
Что аж кукожится душа.
Я морщусь, а сосед икает,
И нужно что-то предпринять…
Пока в тапёра не стреляют,
Он не научится играть.
***
Накосячил наш конь с бороздой.
Накосячил со щукой Емеля.
Поманило нас небо звездой —
Вот и цель. Ну а кто мы без цели?
А куда нам без цели? Куда?
Лишь на кладбище либо к острогу…
Путеводная светит звезда,
Освещая, к примеру, дорогу,
По которой — ни славы, ни мзды,
По которой шагаем повзводно
Мы на свет путеводной звезды —
Биполярной звезды путеводной.
***
Темно, как у негра в Европе,
Хоть шилом в мешке глаз коту
Коли, и не хватит потопа,
Чтоб смыть с кобеля черноту.
«Здесь будет концерт Игги Попа».
Не сад. И афиши висят.
А что там случилось с Европой?
Закат? Ни фига се закат!
Купить себе майку в Майкопе,
Бред выбросить из головы…
А что там белеет в Европе?
Да нет. Показалось. Увы…
***
Какое сильное звено,
Но — выпавшее из цепочки…
Уменье свыше нам дано —
Как пропадать поодиночке.
По одному нас ловит стая:
Под дых — ага, по морде — хрясь,
Как бы резвяся и играя,
Но не играя, не резвясь.
Опубликовано в Енисей №2, 2019
