>>>
Мгла золотая. И к нам залетает
бабочка бархатной ночи с балкона.
Золото с чёрным. Пока ты читаешь —
в комнате крыльев мерцают наклоны.
Ночь вырастает из чайно-вечернего
золота — в чайно-вечерних стаканах.
Ты — из вечернего золота с чернью
вырос, читая на лодке дивана.
Выросли стебли растений из чтения,
бабочка ночи и мгла золотая.
Сев поудобнее, плыть по течению
в комнате-лодке, пока ты читаешь.
И на устах твоих повествование
устное хворостом хрустнуло сухо.
Палым листом, тёмных рек рукавами
веет, пока ты читаешь мне вслух.
Бабочка-книга. На этом настое
маленький дом вырастает во мне.
Мы ожидаем дитя золотое.
Чтение вслух, при настольной луне
золотом всходит во мне налитое,
слово одно из другого питая.
Мгла золотая, дитя золотое —
произрастают, пока мы читаем.
МЕЖСЕЗОНЬЕ В СТЕКЛЯННОМ ЧАЙНИКЕ
Не бойся ничего. Я заварю.
Когда твоя работа завершится,
когда дитя уснёт, устав носиться,
тогда на кухне скрипнет половица, —
я поздний час покрепче заварю.
Я это говорю не к сентябрю.
Скорее, август из июля вырос.
Из ветоши — поношенной, на выброс.
В привычках звёзд и яблок тот же вирус —
на землю осыпаться к сентябрю.
Легло в пустое тонкое стекло
опавших дней закрученной канвою
сухое лето крупнолистовое.
Всё то, что пережили мы с тобою,
на дно глубокой памяти легло.
Смотри: в стеклянном чайнике растёт
ветвящийся шиповник пятистиший,
смородиновый бог на стёкла дышит,
и август распускается под крышей,
когда зима за окнами растёт.
Мы словно потеряемся в стекле.
И снова соберёмся на границе
огня и льда, лимона и корицы.
Когда моя природа покорится, —
зимой мы растворяемся в тепле.
Не бойся ничего, — я заварю
тот самый сбор, где вызрели минуты,
где в дом идём от холода и смуты.
Как будто межсезоний промежуток
лишь крепкий сон, который заварю.
>>>
Молочные реки бегут с потолка.
Молочные ветки из пола растут.
Молочные вены в прозрачных руках.
Молочное небо. И тут, —
поскольку младенец не сходит с колен, —
молочные ночи, молочные дни.
За створками окон, за пологом стен —
молочные ливни. Усни, —
бело и прозрачно дыханье легло
на воздух молочный, — в гранёный стакан.
Белеет молочного дома тепло
в стакане стеклянном сквозь белый туман.
В тумане молочном собака и бык,
и белая лошадь за ними идёт.
Ребёнок разучивает язык
Такой немоты: устанавливать рот
для млекопитания только пока.
Белей не болея, белей не болей!
Вот яблок молочных круглеют бока.
Вот волчьи молочные вести с полей.
Молочные ветки растут с потолка.
Молочные веки в полночный уют,
до речи ребёнка, — собаку, быка,
и лошадь, и лодку во сне соберут.
Молочное время течёт круглый год.
В начале — молчание, дальше — строка.
Ребёнок полночный в кроватке встаёт
И голос молочный трубит: молока!
Опубликовано в Лёд и пламень №2, 2014
