* * *
Каракуль вьется мелким бесом,
Луна заходит за ТЦ.
Мне никуда теперь не деться,
Пока улыбка на лице.
И ты, и я, и мы во власти
Ее, но это не впервой.
Наутро ночь раскроет пасть и
Отпустит пленников домой
Меня, тебя и месов белких
В каршерингах и МЦК.
Одни — игравшие в гляделки,
Другие точно в дурака.
И что там вьется перед нами?
Так постепенно из ночи
Мы в белый день перерастаем
По завитку каракульчи.
* * *
Умять пирог и чаю выпить литр,
Смотреть в закат на розовые дали,
Не думать ни о чем, закрыть калитку.
Пусть дачный домик никакой не замок.
А помнишь, мы такого ожидали —
Несбыча мечт как баг и сбой программы.
Занять себя не книгой со стихами,
А делом — что-то выкопать, ошкурить.
Другие, я смотрю, вовсю копают.
Клочок земли ждет выпаденья яблок.
Нам август строит рожи, брови хмурит
И хнычет, как расхристанный ноябрь.
* * *
Ни облачка, ни яблочка, побеги
Твоих цветов
И подоконник бел.
Мне кажется, что я
Стою в аптеке
И почему-то
Покупаю мел.
Ни воду, ни презервативы,
Ни новый паспорт,
Ни цветов иным.
А известняк,
Чтобы писать
«прости меня»
И «я здесь был».
И если кто-нибудь
Однажды прочитает
Мои послания
И не пошлет меня,
То не потонет
Наш с тобой «Титаник»,
С катушек не слетит Земля…
Как я слетал
И часто больно падал,
В аптеку ноги сами привели:
Мне мела, мыла, льна и адвоката,
Чтоб защищал от пыли и от тли,
От светофоров долгих и печальных
От гущи встреч, от боли, ото льда.
И подоконник — те еще скрижали.
Я больше не приду сюда.
Елочка-96
Растираю иголки еловые
В руках до трухи. Аромат
Слышится, и все новые
Годы мои летят
Перед глазами медленно.
Елочка, ну-ка, гори!
В ее огоньках растерянных
Столько земной любви.
Сколько уже не вынесет
Сердце теперь мое.
Мама и папа были здесь —
Молодости водоем.
Стол раскладной, салатов сто,
Метели степной вальсок.
Мне любопытно подарят что.
Под елкой лежит мешок.
И нет, совсем даже не пустой —
В нем настоящий я.
Год за окном девяносто шестой,
Первое января…
* * *
В этой большой реке
Легкость моя погибла
Бесславно и налегке.
Нет у нее могилы.
В этой воде и ты
Из двух десятков разных.
В ней все мои мечты —
Находки для водолазов.
Камнем на шее дни —
Ноша своя не тянет.
В реку я ту ни-ни,
Разве что пить горстями
Воду ее, как мед,
Сказочный и забытый…
Мимо, смотрю, плывет
Разбитое корыто.
Легкости не видать.
Сгинула прочь беглянка.
Никак не течет вспять
Река, и на обманку
В ней ничего не поймать.
* * *
«Последние дни, когда Тониночка болел, я ему все время
говорила: “Тонино, я тебя любила всю свою жизнь, даже тогда,
когда тебя не знала”. Он повернулся ко мне и сказал: “А я тебя
и теперь люблю”. Я закричала: “И я, и я!” Тогда он добавил:
“И потом тоже”».
Лора Гуэрра
Я хочу выучить шорский,
Чтоб говорить на нем только с тобой.
Ты тоже со временем его выучишь,
А все вокруг будут думать, что мы сошли с ума.
Иначе на кой черт нам шорский?
А вот! Наш собственный язык,
Практически неизвестный,
Во всяком случае в Москве.
«Мен саға кӧленчам», — ты будешь шептать мне наяву и в часто повторяющемся сне.
А я буду отвечать: «Я тоже, я тоже».
По-русски.
Потому что шорский я никогда не выучу.
Опубликовано в Юность №5, 2023
