Юрий Харлашкин. ТЕФТЕЛЯ

Тефтели шкворчали на сковороде. Марина стояла над плитой и изредка перемешивала их деревянной кухонной лопаткой.
Масло шипело и выстреливало обжигающими капельками. Рука всякий раз рефлекторно вздрагивала. Летала просто гигантских размеров муха и бомбардировщиком жужжала над головой. Марина отлепила блузку от тела и подула в вырез. Но дуновение было горячим, не принёсшим желанную свежесть. Капелька пота скатилась по загорелой шее. Душно.
Позвонили в дверь. Марина пошла открывать. Посмотрела в глазок: так и есть, Егор вернулся. Она открыла мужу. Егор протиснулся в тесный полутёмный коридор. Обе руки были заняты пакетами с продуктами. Марина закрыла дверь, прислонив мужа к стене. Она немного задержалась с плохо работающей ручкой от замка.
— У-у, тефтеля, – сказал шуточно Егор опиравшейся на него жене.
Марина вовсе не была полной, она чмокнула мужа в щёку и отправилась на кухню. Тефтели были готовы. Она переставила сковороду на соседнюю, выключенную, конфорку и перещёлкнула реле на ноль. Запах пробуждал аппетит. В знойную погоду голод по-особенному притупляется и ей приходилось готовить так, чтоб пища была крайне аппетитна. На салаты с зеленью они уже не могли смотреть, да и калории организму всё равно требовались, даже если голод и притуплялся.
Муха ползала по стеклу, посверкивая изумрудно- зелёным тельцем и приостанавливаясь, чтоб «помыть» лапки. Марина поискала глазами мухобойку, но не нашла.
Егор вошёл на кухню и водрузил один пакет на табурет, другой – на стол.
— Помогай разбирать, тефтеля.
— Всё купил? – тихо спросила жена, обессиленная от духоты.
— У-у, как пахнет, – сказал Егор и весело глянул на сковороду.
Марина посмотрела в пакет, стоящий на столе, и принялась выставлять продукты.
— Окно открой, – сказал муж, склонившись над вторым пакетом и выуживая пакетики со специями.
Марина затворила форточку и отворила раму. Потревоженная муха вновь зажужжала над головами.
— Прибила б её, что ли, – проворчал Егор.
— А, потом, – ответила Марина и полезла в пакет.
Егор вытащил упаковку очищенного картофеля и положил на стол. Столешница за минуту оказалась заполнена покупками: тушёнка, консервированные скумбрия и сайра, филе минтая, куриные голени, мраморная говяжья вырезка, упаковки молока и кефира, четыре стаканчика йогурта, пара упаковок спагетти, по килограмму риса, гречки и манной крупы.
— А дрожжи-то забыл! – сказала Марина.
— Не-а, – сказал Егор и достал пакетик сухих дрожжей из кармашка рубашки. – От сердца, – добавил и полез в холодильник.
— Подвинь там, – сказала Марина. – Квас достань.
Егор поставил на стол бутылку кваса и стал убирать продукты в холодильник.
Марина налила кваса в стакан, посмотрела на просвет – рубиновый напиток, – сделала два глотка. Лёгкий ветерок подул через окно. Стало свежее. Марина открыла шкафчик и принялась бойко складировать в него крупы, спагетти и консервы.
Приправы и дрожжи убрала в отдельную коробочку. Муж аккуратно положил на нижнюю полку упаковку картофеля и закрыл дверцу.
— Поедим? – спросил.
— Ах, да, – сказала Марина, – порежь батона.
Егор собрал пустые пакеты, аккуратно сложил их и убрал в тумбочку в прихожей. Марина допила оставшийся в стакане квас.
— Мне подлей, – сказал Егор и достал батон из хлебницы. Муха жужжала.
Марина налила квас в тот же стакан и стала доставать тарелки. На обед было пюре с тефтелями и салат из молодых побегов папоротника и свежих шампиньонов с заправкой из соевого соуса и семечек кунжута. Муж облизнулся и выпил квас. Прохлада протекла по пищеводу, и мурашки пробежали по коже. Посвежело, сердце зачастило, разгоняя кровь по жилам.
Марина накрыла на стол. Супруги сели обедать. Закреплённый под потолком телевизор вполголоса вещал о новостях. С улицы доносились обыденные дворовые звуки: там выхлопывали ковёр, заводили автомобиль, играли в футбол. Ели молча.
Муха предпринимала суицидальные попытки добраться до еды и пикировала на головы. Егор отмахнулся от неё. Марина хихикнула. У соседей сверху что-то свалилось на пол. Лампочка качнулась.
Супруги доели. Егор положил себе добавки. Марина разлила квас и достала из холодильника йогурт. Опять сели.
— Владимирские звонили, – сказала Марина.
— Ага, – сказал муж, тщательно пережёвывая пищу.
— В гости зовут, – сказала и отправила йогурт на чайной ложечке в рот. Клубничный йогурт скрылся за белыми зубами, красный язык облизнул ненакрашенные губы.
— Хорошо, – сказал Егор, прожевав. – Только не сегодня. Отдохнуть хочется.
— Хорошо, – сказала Марина и продолжила есть десерт. Йогурт ей напомнил медовый месяц, точнее одно из утр, когда она поглощала клубнику со сливками, разложенную на блюде, покоящемся на подносе, а Егор лежал рядом, обнимал её, и ничего, абсолютно ничего не происходило, только нежность, какое-то её внутреннее состояние, подобно волнам, накатывало и отступало, накатывало и отступало… Марина отсутствовала в настоящем, и муха воспользовалась случаем.
Она спикировала из-под потолка, резанула по уху и упала в стаканчик с йогуртом.
Влипла и задребезжала крылышками.
— Говорил же, прибей, тефтеля, – заметил Егор и улыбнулся. Он шутливо вздохнул и пододвинул к ней другой стаканчик, а стаканчик с мухой отправил в мусорное ведро. Присел, чтоб расправиться с добавкой, и посмотрел на жену.
Тефтеля плакала.