Яна Яжмина. ВААРА́ ЛААПСУ́Т

На границе с Финляндией жили-были карелы. Поля вспахивали, скот разводили, ремеслом промышляли. Во всей округе знали: нет народа более трудолюбивого. Но семь веков назад карельские земли шведам отдали. И пришлось целыми хуторами покидать насиженные места, новый дом себе искать. Тогда русские цари пригласили их занять опустевшие земли брошенных и вымерших деревень. Так и основались карелы на берегу Волги. Рассыпались по ней, словно горох. Да проросли.
На краю деревни Ши́лково стоял старенький дом в два этажа. Наличники узорные, животинка во дворе, кофтеи́ на веревке сушатся… Добрый дом. Жила там бабушка одна. Как-то летом приехали к ней из города дочка ее и внучка Маня. По этому поводу собралась бабушка сульчины печь, как в детстве учили. Сани накрыли, стол такой березовый на полозьях, чтобы по дому возить можно было. Маня уплетает, а бабушка наглядеться не может. Все повторяет «ваара́ лаапсу́т». Приятного аппетита, наверное.
Солнце уже закатилось, а они наговориться не могли. Дочка с внучкой о своей жизни рассказывали, на экранах картинки включали, а бабушка кивала да улыбалась. Интересно, но ничего не понятно ей. Тут Маня и говорит:
— Бабушка, а я старую песню знаю, про вишню. Хочешь, спою тебе?
Запела Маня, а мама с бабушкой подхватили.

Расцвела под окошком белоснежная вишня.
Из-за тучки далекой показалась луна.
Все подружки по парам в тишине разбрелися.
Только я в этот вечер засиделась одна.
Все подружки по парам в тишине разбрелися.
Только я в этот вечер засиделась одна.

— Ах, как поете, дети, чисто, складно, душевно. Песня, кстати, на Волге написана. Жаль, мои родные, так спеть не выйдет, — вздохнула бабушка.
— Не выйдет, правильно говоришь, — согласилась Маня. — Не знаем мы твой язык, и никто уже, кроме тебя, не знает, наверное.
— А у меня наоборот было, только в первом классе нас стали русскому обучать. А дома все равно по-карельски все говорили. А теперь умирает язык. Столько историй добрых канут в Лету без перевода…
— Ладно, мам, засиделись мы. Пора Маню спать укладывать.
— И то верно. Сладких снов, ваара лаапсут, — снова зачем-то пожелала приятного аппетита бабушка.
Стала Маня ко сну готовиться, да никак бабушкины слова из головы не выходят. Заметила это мама и спрашивает:
— Что ты грустная совсем, Маня?
— Так язык же умирает. Как тут веселиться!
Растрогалась мама и предложила:
— Давай я тебе сказку расскажу, которую бабушка в детстве мне читала. Там и на карельском песенка есть.
И стала она рассказывать.

Ukko da akka («Мужик да баба»)

Жил мужик в глухом селе
Где-то на Тверской земле.
Жил, тужил. Да все не впрок.
Был он очень одинок.

Мчали в небе облака,
Осенило мужика:
«Надо душу отвести,
Кур в хозяйстве завести!»

Снарядил телегу в путь
И поехал как-нибудь.
Игры, пляски, торгаши,
Развлекайся от души.

Го́ра зе́лла ло́га зе́лла
Ка́кши бо́ку бя́листии
Шилкова́шша ка́кши бри́хуу
Тюттязе́лли ша́ристи.

— Мам, ни слова не понятно.
— Ну, давай по-другому эту частушку споем.

На горушке, на пригорке
Два барашка бякались,
Это к шилковской девчонке
Два парнишки сватались.

Под частушки тут и там
Расходились по рукам
Обувь, мебель, платьица…
Забирай, что нравится!

На базаре там да тут
Куриц — куры не клюют!
Выбрал, взял, глядит на них:
«Как же курицы одни?»

Чтобы скрасить их досуг,
Взял им рыжую лису.
Всех в курятник на засов.
Утром был исход таков:

Кур не сыщешь! Вот беда!
Не осталось и следа.
«Что тут делать? Я лису
От тоски по ним спасу».

Чуть от поиска не сник —
Волка выловил мужик.
«Ай да радость! Ай да я!
Будет ладная семья!»

Ожиданья не сбылись —
Волк к утру лису загрыз.
«Что тут делать? Взять бы в толк!
Сгинет одинокий волк!»

Обошел с десяток сел,
Вдруг на бурого набрел.
«То, что надо!» И медведь
Был отправлен к волку в клеть.

Днем глядит — а волка нет.
Плотен мишки был обед.
«Что тут делать? Не пойму!
Как медведю одному?»

Не случилось чтоб беды,
Бабу он привел туды.
Только баба, вскрикнув «Ой!»,
Хвать медведя кочергой!

Сразу насмерть. И мужик
Окончательно поник.
«Что тут делать! Боже мой!
Худо бабе быть одной!»

Долго пару ей искал,
Много туфель истоптал.
Никого. Пришлось ему
С ней остаться самому.

Так и зажили вдвоем
Вместе баба с мужиком.

Послушала Маня сказку да уснула крепко-крепко. Сладко-сладко. И снилась ей деревня с новехонькими домами, непокосившимися заборами. И люди ей снились, спокойные, полные достоинства, не дерущие носа. Были они доброжелательными и пели ей песни да сказки рассказывали. Такие интересные, что заслушаешься.
Проснулась Маня с утра, подошла к бабушке и попросила:
— А научи меня языку, бабушка, я понимать хочу.
И стала Маня по-карельски учиться говорить. И узнала, что «ваара лапсуут» — это «милое дитятко», а пироги не с яблоком, а с картошкой были. А бабушка стала чаще улыбаться, когда дома родной язык зазвучал.
Иногда для хорошего дела достаточно одной коротенькой сказки.
Вот как бывает.