* * *
Гнёт апрель дождевые линии,
про капели апрель забыл.
Задыхаясь от будничной пыли,
мы друг друга тушили пыл.
Или мы зажигались нами,
или кто-то другой нас жёг?
Я лечила себя стихами,
об тебя разбивая слог.
Что бы ни было мною сказано,
что бы мне ни сказал другой,
в каждом слове, с тобой не связанном,
неизменная связь с тобой.
Что бы ни было нами сделано,
сколько б мы ни встречались раз,
мы запомним друг друга первыми…
только время забудет нас.
* * *
Апрель в Москве возник как чьи-то руки,
которые с усмешкою сказали:
«ты не любил весну из-за разлуки
с московскими апрельскими слезами
и с чьим-то смехом от тепла. Послушай,
а то не твой ли смех? Не ты ли, громкий,
шальной, как в детстве, брезгающий сушей,
ступаешь в лужи и не терпишь пробки?»
И правда ты. Очищенный, бесстыжий,
хватаешь за руки апрель и веришь людям
и думаешь отчаянно: а мы же,
наверное, за что-то это любим.
И верно ты. Остывший (ну а как же,
давно не создавал себе кумира),
готовый принимать любую тяжесть
встревоженного чувственностью мира.
И точно ты. Уверенный, как будто
сумевший до конца себя узнать,
пришёл домой и понял: это утро,
пора вставать.
* * *
Правда в первых касаньях «вдруг».
Сладко искренни непризнанья,
случайные встречи рук
И их робкие расставанья.
* * *
Полслога — и голос хрипит,
Полслова — и кажется — хватит.
Душа, как немой инвалид,
Мычит из угла кровати.
Не нравится ей, ревнивой,
Что, слившись с листом, полночи
Тоскливо и кропотливо
Пишу какие-то строчки.
* * *
Я, быть может, эскиз поэта
И пока что набросок себя
(и мне все почему-то об этом
первым делом сказать хотят).
Я, быть может, синдром простуды
И запчасть — это тоже я,
Но минутой,
Увольте,
Не буду!
В распорядке чьего-то дня.
Я, быть может, всего лишь шорох,
Не коснувшийся ваших лиц.
Но кто знает, а вдруг я порох,
Вдруг надежда и страсть убийц?
Вдруг для бабочки я — сутки,
Вдруг я свет от настольных ламп,
Вдруг я крыша собачьей будки,
Вдруг на чьей-то груди шрам?
* * *
Вечер субботы — преданный,
брошенный сын недели,
полный людскими бедами,
спящий в чужой постели.
Вечер субботы хмурится,
курит, неровно дышит,
вечер субботы — улица,
люди и снег на крыше,
липкие взгляды с меткостью
реплики мимо фразы.
В вечер субботы редкость –
трезвость. «Поддайте газу, —
деньги сжимает в горсти, —
чтобы скорей до полночи».
Вечер субботы просит
помощи.
* * *
Вот и время садиться в поезд,
и перрон безучастно смолк.
Будто кто-то писал повесть,
а закончить её не смог
и героев уже не помнит.
Города мимо нас скользят,
проводница в бесцветной форме,
беспокойно взглянув назад,
точно знает: нетрезво, пошло
пассажиры начнут под ночь
говорить меж собой о прошлом,
от которого едут прочь.
* * *
Научиться бы
отпускать людей,
отпускать их всех,
отпускать.
Говорят, нужна
только смелость. Где
мне найти её,
отыскать?
Лишь один сказал,
Опровергнув всех:
«Не достать нигде
этих сил».
Только как же сам
этот человек
отпустил меня,
отпустил?
* * *
Во мне нелепой дочерью обиды
взрослеет зависть. Знал бы кто,
как я, свои слагая рифмы,
молю стихов.
Пишу любя: «Мой милый мальчик»,
«Я научусь молчать»,
вы мне ничем не отвечайте –
опять.
Я вновь без вас, всё потому,
что вы ни словом, ни движеньем,
подобным Эр и Маяку,
ни о любви, ни о сближенье
ни полстроки,
ни полстраницы
не посвятите мне в ответ.
Вы прозаичнолицый
немой поэт,
иль это я в одеждах лиры
смотрюсь нелепо и смешно?
Гордитесь, если в них красивы,
поверьте нежности тех строк,
что вам влюбленно посвящают.
Моя в поэзии стезя —
писать о тех, кто восхищает.
Мне ждать стихов в ответ
Нельзя.
* * *
Е. А.
Ты говорил: «Чертовски быстрые облака»
И даже дома в поблёклостях потолка,
Плывут, плывут бесцельно куда-то
Эти потерянные громады.
Я говорила: «Ты мне родной»,
Роднее мы просто быть не можем.
Но вот он, опять тот же летний зной,
А мы друг на друга не смотрим, сложно.
Нам говорили: «Как брат с сестрой».
Наверно, мы были очень похожи.
Знаешь, у облаков под запретом застой,
А мы с тобой что же?..
* * *
Каждый вечер готовлюсь к встрече.
Каждый вечер, но где и с кем?
Покрывают озябшие плечи
Одеяла и тени стен.
Может, завтра, а может, позже,
Но, конечно, когда-нибудь
Я почувствую всей кожей
Этих встреч непростую суть.
И сейчас в чьём-то доме, правда,
Кто-то так же под звуки ночи
Жаждет встреч и не хочет «завтра»,
Отчего-то волнуясь очень…
* * *
Вечер падал на сизый город,
глухо билась о нас тоска,
я опять обнаружил повод
целовать наготу виска
твоего. В абажуре лифта
поднялись на восьмой этаж,
чья-то кинутая пихта
(новогодней тревоги страж)
хмуро смотрит на наши лица,
обвиняя в своей судьбе.
Поспеша от неё скрыться,
мы закрыли входную дверь.
в жадный зев голубой кружки
я налил кипятка печаль,
стукнув, пали очков дужки.
Ты не любишь горячий чай.
Опубликовано в Бельские просторы №4, 2019
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!