Владимир Шанин. ПАМЯТНИК КОМАНДОРУ РЕЗАНОВУ

Радуется сердце «при виде того, что совершается дома»: наконец-то наши далёкие знакомые начали обретать «каменную память». Поставили памятники Дубенскому, Сурикову, Чехову, Астафьеву, Поздееву, Резанову и даже волку, воспетому Владимиром Высоцким.
Несколько лет писатель и краевед Владимир Павлович Трофимов боролся за то, чтобы установить место захоронения генерал-майора и кавалера Н. П. Резанова и восстановить памятник, поставленный на его могиле в 1831 году, в виде гранитного мавзолея, увенчанного коринфской вазой, работы знаменитого в своё время русского скульптора Ивана Петровича Мартоса.
Но не только Трофимов «горел» этой идеей.
В местной печати выступали красноярские журналисты, историки, краеведы: Н. Ольхова, Г. Быконя, В. Майстренко, Г. Захаренко, А. Сурник, А. Наумова, К. Савицкая, О. Аржаных… А началось с письма В. П. Золотухина в «Красноярском комсомольце» (21 января 1988 года). «Инициатором восстановления памятника, я думаю, должна быть ваша газета,— писал он.— Было бы целесообразно при невозможности установления памятника на прежнем месте восстановить его в ограде одной из существующих церквей города, тем самым как-то восстановив историческую достоверность.
И, конечно, стоит всё-таки ещё раз попробовать отыскать могилу. И вообще, пора от слов переходить к делу».После этого письма в редакцию позвонил И. Ф. Потапов, бывший тогда заместителем общественного совета содействия охране памятников культуры при горисполкоме, который возглавлял писатель Анатолий Чмыхало, и пригласил журналистов на «очередное заседание, где рассматривался вопрос о восстановлении памятника Резанову».
Началась операция под кодовым названием «Здравствуй, командор». Передовая общественность, как тогда было принято говорить и писать, вместе с красноярскими писателями, с поэтом Андреем Вознесенским, автором «Юноны и Авось», и редакцией газеты «Красноярский комсомолец» взялись воплотить свои решения в жизнь. В городском отделении Госбанка был открыт счёт с пометкой «В фонд памятника Резанову». Письма, предложения, проекты, эскизы, наброски будущего памятника обсуждались специальной комиссией.
В 1995 году под редакцией Ю. П. Авдюкова в серии «Отечество» Красноярский производственно-издательский комбинат «Офсет» выпустил многострадальную книгу «Командор» тиражом в двадцать пять тысяч экземпляров, который быстро ушёл к читателю. Составители (Г. Быконя, Н. Ольхова, А. Сурник) писали: «Долгое время имя его (Резанова) было забыто потомками не только в силу революционных и политических катаклизмов, но и мелких интриг, тупого тщеславия и невежества. Не пощадили даже памятника на его могиле…»
Так началось «возвращение командора». «Выход редкой книги,— писала Ольга Седых,— удостаивается пресс-конференции, ибо сейчас, как известно, книг выходит много и разных… Прилавки ломятся… Но издание новой книги „Командор“… стало настоящим событием в культурной жизни не только края, но и России… То, что книга вышла именно в Красноярске,— символично: Резанов не только бывал в нашем городе, он был здесь похоронен. И на совести красноярцев — забвение его имени, разрушение надгробия в то время, когда это было в порядке вещей. Человек, всю свою жизнь посвятивший Отечеству и так много сделавший для приумножения его славы… достоин доброй памяти потомков. И, кроме того, это попытка загладить вину предшествующих поколений перед памятью Резанова» («Красноярский комсомолец», 6 апреля 1995 года).
Но только этой книгой «возвращение командора» не ограничилось. Через шесть лет, в 2001 году, за свой собственный счёт писатель и краевед Владимир Трофимов издал художественно-документальный роман «Кастильские розы командору Резанову» крошечным тиражом в сто экземпляров, который сразу же был раздарен друзьям-писателям и добрым знакомым. «Обязательный и скромный, мужественный и смелый, воспетый за рубежом и забытый в России… Зато энциклопедия „Британика“ называет имя Резанова среди замечательных строителей Российской империи…» — такими словами сопроводил свой роман Трофимов.
Второе издание романа было также невелико — триста экземпляров — и тоже разошлось. Наконец, третье издание, подготовленное как подарочный вариант ко Дню города,— аж пятьсот экземпляров.
И этого оказалось мало.
Написан роман хорошим русским языком, только, может быть, излишне публицистичен.
Содержание книги увлекает не только своим историзмом, роман привлекает художественным воплощением далёкой от нас эпохи в реальных образах и картинах. Собран, обработан, изучен и превращён в добротную прозу уникальный и малоизвестный материал. Первый русский дипломат и командор Николай Резанов, обогнувший земной шар, в родном Отечестве «незаслуженно предан забвению», и роман Трофимова восполняет этот пробел в российской истории. Много страниц в романе посвящено вечной и чистой любви ко – мандора к дочери испанского гранда красавице Консепсьон Аргуэлло — Кончите, которая ждала своего возлюбленного сорок пять лет. Этой романтической любовью восхищается весь мир.
На презентации книги в Литературном музее его директор А. В. Броднева сказала: «Автор сумел создать увлекательное историко-художественное произведение… Это наиболее трудоёмкий жанр, предполагающий не только знание фактического материала, жанр, мало представленный в красноярской литературе».
Владимир Павлович Трофимов — коренной красноярец, русский. Здесь он родился в 1935 году, отсюда, приписав себе год, ушёл служить в армию добровольно, участвовал в освоении целинных и залежных земель. Его родители — уроженцы деревни Усть-Погромная Даурского района Красноярского края. Отец — кадровый военный, мать — учительница. В школе Владимир писал стихи, выпускал стенгазету в стихах. С возрастом перешёл на прозу. Окончил Школу высшей лётной подготовки в Красноярске — ШВЛП , затем военное авиационное училище — ВАУ , училище гражданской авиации, учился на юридическом факультете университета. Летал первым и вторым пилотом на больших пассажирских самолётах, летал и на малых — на Север. Профессионально стал заниматься литературой, когда в 1980 году ушёл из авиации по состоянию здоровья. Работал инженером по безопасности движения в авто – колонне, автомобильным экспертом, заместителем начальника Красноярского речного училища.
Много лет являлся членом Общества краеведов.
В советское время издал сборники рассказов о лётчиках «Эскадрилья», «Северное сияние», «Под сенью Пандоры», «Молчание Прометея», «Обручённые с небом». И несколько лет писал роман «Кастильские розы командору Резанову» — таким образом, он по-своему включился в разработку операции «Здравствуй, командор».
«…Смена идеалов, мода на героев не из родной истории, а из истории революционных событий привели нас к тому, что город, давший последний приют беспокойной душе командора, ничего не знает о знаменитом соотечественнике. Слава Богу, эти времена проходят»,— писала газета «Красноярский комсомолец» 6 апреля 1995 года.
Памятники, по А. С. Пушкину: «Животворящая святыня! Земля без них была б мертва». Поэт завещал нам «любовь к отеческим гробам», а мы, не помнящие родства своего, забыли об этом. И только краеведы «во все времена не уставали болеть за вопросы охраны памятников истории культуры».
Трофимов напоминал красноярцам, что в центре Сан-Франциско ( США ), по замыслу Михаила Шемякина, скоро появится мемориал-монумент, посвящённый первым русским в Калифорнии, где будет изображён Резанов Н. П. «Национальное до – стояние России становится национальным достоянием Штатов,— подчёркивал Владимир Павлович и сокрушённо прибавлял: — В своём Отечестве командор незаслуженно предан забвению». Знаменитая энциклопедия «Британника» называет имя Резанова рядом с такими великими именами, как Пётр Первый, Меншиков, Румянцев, Державин, Ломоносов. И посвящает ему лестный отзыв: «Резанов — первый русский, обогнувший весь земной шар». Император Александр Первый говорил ему:
«Я и Отечество ждём от вас жертвы». Эта жертва оказалась слишком тяжёлой, человеческие силы не выдержали… Но это не умаляет значения и ценности Резанова как одного из выдающихся деятелей своего времени. Красавец с волевыми чертами лица, умный, высокоинтеллигентный, светский, очаровательный, мужественный, смелый, «Резанов представлял собой идеальный тип русского аристократического духа и тела — творителя России. Ни один русский государственный деятель не приобрёл за границей, несмотря на вековую неприязнь и даже ненависть к России, такой трогательной симпатии, как Резанов».
Операция «Здравствуй, командор» предполагала прежде всего поиски могилы Резанова.
«Где могила командора?» — под таким заголовком поместила статью в «Красноярском рабочем» журналистка Н. Ольхова. Были предложения перезахоронить останки Резанова, одного из создателей и верховного правителя Российско-американской компании на Аляске и в Калифорнии, генералмайора и камергера, дипломата и мореплавателя, командора и кавалера Мальтийского Большого креста Святого Иоанна Иерусалимского, внезапно умершего от «горячки» в доме красноярского чиновника И. Г. Родюкова в 1807 году на пути из Америки в Санкт-Петербург и погребённого в ограде Воскресенского собора. Но, как пишет Н. Ольхова, «останки командора не смогли перезахоронить, потому что вдруг потеряли могилу».
И далее: «Краеведы Потапов и Валуев обследовали всё кладбище, но никаких следов перезахоронения не обнаружили… Впрочем, трудно отыскать то, чего не было в природе». И впрямь — не было. Некоторые публикации, утверждавшие, что останки командора якобы перенесены на Троицкое кладбище, оказались блефом, и тут Н. Ольхова была права: могила утеряна. Однако так ли это? Когда в 1936 году Воскресенский собор переоборудовали под аэроклуб, прекрасный памятник Н. П. Резанову был снесён и бесследно исчез. Могилу сравняли с землёй, а великолепный собор в начале пятидесятых годов разрушили до основания.
Казалось бы — всё, тупик. Но стараниями краеведов, и в частности Владимира Трофимова, разрабатывавшего резановскую тему и ведущего обширную переписку с калифорнийскими потомками прекрасной Кончиты, удалось точно указать место погребения командора. А чтобы могила вновь не затерялась, водрузили на этом месте гранитный камень. Когда справедливость восторжествует, писал Трофимов, «мир будет помнить, восхищаться славным сыном России. Мир будет чтить память о великой любви командора и испанской красавицы Кончиты… Ибо память — это единственное, что нельзя у людей отнять».
Летом 2007 года на месте того камня появился гранитный мавзолей в том первозданном виде, каким он выглядел на старой фотографии. Но Трофимову и этого было мало, он добивался, чтобы на красноярской земле стоял величественный монумент самому командору. «Только ни у кого, кроме горсовета, нет права поставить такой памятник»,посетовала Н. Ольхова. Трофимов подхватил эту мысль и стал ходить по кабинетам: доказывал, показывал письма калифорнийцев, убеждал, говорил тихим спокойным голосом, что на двухсотлетие памяти командора может приехать в Красноярск сам губернатор Калифорнии Арнольд Шварценеггер.
В тот же год монумент Резанову — величественная фигура в полный рост сорокалетнего генералмайора и кавалера в треуголке, в мундире и при шпаге, пока ещё не отлитая в бронзе,— был водружён против Триумфальных ворот на Стрелке, слева от Большого концертного зала. На его открытие собралась городская знать во главе с губернатором и мэром города, которые возложили на могилу командора кастильские розы, привезённые из Штатов, а Владимир Трофимов, инициатор всей этой затеи, не был даже приглашён на открытие монумента, а охрана не пустила его за оцепление…
В отличие от памятника Андрею Дубенскому, первостроителю Красноярска, водружённого на неотделанный гранитный постамент, похожий на гвоздь, и памятника всемирно известному историческому живописцу Василию Сурикову во дворе музея-усадьбы, поставленного на землю так, что его с улицы совсем не видно, красавец-монумент командору высоко поднят над площадью Мира на Стрелке.
Владимир Трофимов написал ещё один роман — «Да будет воля твоя», в котором в художественных образах повествует о жизни и деятельности известных в своё время русских патриотов Приенисейского края: М. К. Сидорова, В. Д. Касьянова, С. Г. Щёголева, П. И. Кузнецова и других. И опять современный читатель получил возможность «оценить прошлый исторический опыт страны через эти образы». Так же скрупулёзно автор изучил документы и материалы архивов, свидетельства современников и написал хорошую книгу. О самом Петре Ивановиче Кузнецове он собирался написать большой очерк, но не успел. Вскоре он умер от сердечного приступа, последовавшего после того, как с него потребовали налог со спонсорских денег, которых он, собственно, и в глаза не видел. Где-то кто-то сделал ошибку, а у писателя, для которого честь и достоинство были превыше всего, не выдержало сердце…
Хочется напомнить вам, дорогие читатели, что в десяти шагах слева от могилы Резанова находилась родовая усыпальница семьи купца первой гильдии, одного из крупнейших золотопромышленников, потомственного почётного гражданина города Красноярска, общественного деятеля и мецената Петра Ивановича Кузнецова. По определению епископа Никодима, «человек без классического образования, только начитанный и наслушавшийся иноземного и вольного», Кузнецов был яркой личностью, не жалел денег на добрые дела.
На свои средства снарядил первую Амурскую экспедицию в 1854 году и сам был её участником.
Также за свой счёт обучил в Санкт-Петербургской художественной академии красноярца Василия Сурикова, ставшего великим историческим живописцем. За одного только Сурикова просвещённое человечество должно быть благодарно ему в веках. Но кто теперь помнит это имя? Простому обывателю оно и вовсе неведомо.
…Умер Пётр Иванович Кузнецов скоропостижно 26 декабря 1878 года в Санкт-Петербурге, а 19 января 1879 года сын его Александр, студент технологического института, в железном ящике отправил тело отца в Красноярск. Погребён меценат в ограде Воскресенского собора. На скромном постаменте высечены слова из Евангелия: «Блаженны милостивцы, тем помилованы будут». Его супруга, Александра Фёдоровна, пережила мужа на девять лет и скончалась 4 февраля 1887 года от рака пищевода, похоронена рядом. Здесь же, в родовой усыпальнице, упокоились их дети: Александр Петрович и его жена Екатерина Михайловна, дочь командира Красноярской казачьей сотни Михаила Владимировича и внучка декабриста Владимира Федосеевича Раевского, а также Николай Петрович и его супруга Екатерина Антониновна, Иван Петрович, Лев Петрович, Александра Петровна, Евдокия Петровна, Юлия Петровна… Все они были общественными деятелями и благотворителями, покровительствовали народному просве – щению, давали деньги на научные исследования родного края, снаряжали экспедиции, создавали библиотеки, содержали детские приюты, помогали Н. М. Мартьянову в пополнении его музея в Минусинске различными находками и раритетами.
В духовном завещании Евдокия Петровна Кузнецова, старшая дочь, передала в дар городу семейную библиотеку и родительский дом, в котором ныне располагаются детское хоровое общество и детская музыкальная студия. Она очень хотела, чтобы на этом доме висела табличка: «…чтобы та школа или то просветительское учреждение, которые будут помещаться в завещанном доме, носили бы имя Петра Ивановича и Александры Фёдоровны Кузнецовых». До сих пор этого властями не сделано.
А теперь нет ни этих могил, ни памятника, потускнела и память о них. По этому поводу Владимир Трофимов часто сокрушался: «Ну что за люди сидят в управлении краем нашим? Не умеют беречь память предыдущих поколений, о них ведь тоже никто не вспомнит!»
В советское время писал о Кузнецовых покойный ныне историк Пётр Николаевич Мешалкин, а совсем недавно издал книгу краевед Иван Фёдорович Потапов. Журналисты и искусствоведы упоминают имя Кузнецова лишь в связи с гордостью красноярцев — Суриковым. А ведь Пётр Иванович Кузнецов более достоин вечной памяти для нас, чем, скажем, Резанов, которому только и суждено было умереть в Красноярске. Умер бы он в столице — уверен, такого ажиотажа вокруг его имени наверняка бы не было. Нисколько не умаляю роль командора в истории России, эта личность достаточно ценная для Отечества, однако Пётр Иванович Кузнецов, его жена, дети с их благотворительностью и общественно-полезной деятельностью у себя на родине для нас — ближе.
Так почему же нет до сих пор хотя бы простенького обелиска на месте бывшей родовой усыпальницы почётного гражданина Красноярска П. И. Кузнецова? Именем Кузнецова не названа ни одна новая улица в городе, ни один переулок — почему? Не ходит по Енисею ни один пароход с именем Кузнецова, а ведь с его именем связано зарождение пароходства на могучей реке. И кто должен позаботиться о восстановлении справедливости на нашей земле?
Командору несказанно повезло: через двадцать четыре года после похорон появился на его могиле мавзолей работы скульптора Мартоса, а через двести лет после его смерти — и скульптурное воплощение в полный рост. Повезёт ли когда-нибудь Кузнецову?..
Память командору обеспечила Русско-американская компания, на деньги которой в 1831 году надворный советник Алексей Иванович Мартос, сын знаменитого скульптора, будучи председателем Енисейского губернского суда, упросил отца изготовить памятник, наконец-то дошедший до нас в виде оригинальной копии. Родовую усыпальницу богатая семья Кузнецовых устроила на собственные средства… С лица земли оба исторических памятника исчезли в одно и то же время, а возвращение памяти для Кузнецова, как видно, затянется надолго…