В РОЖДЕСТВО
I
Всем семейством завершая пост,
Вечером в рождественский сочельник
Мы к рождению январских звезд
Испекли медовое печенье.
Пили чай, смотрели, как к стеклу
Липли, тая, белые снежинки.
Ангелы так ходят, на полу
Не оставив ни одной слединки.
А когда ложились ночью спать,
Не могли на звёзды наглядеться.
В Рождество на сердце благодать,
Если это любящее сердце.
II
Необъятный простор Интернета
Я закрыл немотой, как дверьми.
В эти дни я и сам, как планета,
Населённая густо людьми.
Лишь прошу я у Бога немного –
Незаметно продлить торжество.
Разве мало для счастья земного
Встретить дома с семьёй Рождество?
В церкви служба, свет благоговейный
Прихожан проницает с креста.
Праздник общий, а дома – семейный.
День рожденья Иисуса Христа.
МЕРКУРИЙ*
Всё серое небо в изорванной шкуре,
Всё призрачный цокот подков.
В утробе пространства всё скачет Меркурий,
Не ведая смены веков.
Всё ищет врагов для кровавых баталий,
Смоленск осеняя крестом.
Но нет у него ни копья, ни сандалий,
В руке голова, как шелом.
И слышно, как бьётся заоблачно сердце,
И жмутся, как змеи, к земле
Идущие против Руси иноверцы,
А всадник сияет во мгле.
В сраженье обрёл он бессмертие, веря
В победу над чёрной ордой.
Враги избегают безглавого зверя.
А русские знают – святой.
Всё серое небо в изорванной шкуре,
Всё призрачный цокот подков.
В утробе пространства всё скачет Меркурий,
Не ведая смены веков.
*Меркурий – смоленский воин, уговоривший горожан выступить с дружиной против татар. Возглавил победную битву при Долгомостье под Смоленском, где лишился головы. Причислен Русской Православной Церковью к лику святых. В Успенском кафедральном соборе хранились его копьё, шлем и железные сандалии. Копьё украли французы в 1812 г., а шлем – немцы в 1941-1943 гг. Ныне в Успенском соборе хранятся сандалии святого Меркурия.
* * *
Когда бы слёзы матерей
Собрать в земной юдоли,
Тогда бы глубже всех морей
Разлилось море «Горе».
За ним, среди высоких гор
Под стражей вышней власти
Из всех наплаканных озёр
Сияло «Слёзы счастья».
А за долиной «Горьких бед»
С рекой небесной «Скатерть»
Всех матерей бессчётных лет
Встречала Божья Матерь.
КИРИЛЛ И МЕФОДИЙ
Являя Моравии образ господний,
На книгу сменяющий меч,
Два греческих брата Кирилл и Мефодий
Крестили славянскую речь.
– Откуда балканцу знать буквы латыни?
Язычник Христа не постиг.
И Фотий ответил Кириллу:
– Отныне
Знать книгам болгарский язык.
Кириллицей стала в молитвах столетий
Глаголица древних славян.
Певучая азбука – «Аз, Буки, Веди…» –
Не Богом ли послана нам?
За всё, что, вгрызаясь в познания камень,
Узнал я из жизни и книг,
Обязан тебе и навек благодарен,
Учитель мой, русский язык.
Храни себя в книгах, молитвах, народе,
А там, за пологом зари,
Тебя сохраняют Кирилл и Мефодий –
Святые славянской земли.
МОЛИТВА МОНОМАХА
Денёк, одетый в белую рубаху,
Под гусли солнца пел о синеве.
У памятника князю Мономаху
Я приютился нотой на скамье.
Колокола Успенского собора
Не нарушали главной темы дня.
Земля и небеса, друг другу вторя,
Благих звучаний ждали от меня.
И я запел, не вслух – душой, как птаха
В стремленье песней взмыть за облака.
Мне бронзовой улыбкой Мономаха
Вдруг улыбнулись древние века.
Вдруг в княжеских руках раскрылась книга.
Затрепетало солнце, как свеча,
Лучом коснувшись вспрянувшего лика.
И голос Мономаха зазвучал:
«Премудрости наставник и податель
Благого смысла, научи пути,
Дай нищему спасение от знати,
И в разуме мне сердце утверди.
Даруй моим устам познанье слова,
Не запрещай, упав, взывать к Тебе.
Всемилостивый, дай надежду крова
Господнего мне – падшему – в мольбе.
Помилуй, Боже, за дела земные!
Суди, не осудив на ад за грех.
Поверь молитвам пресвятой Марии,
И ангелов, и мучеников всех».
* * *
Ирине Ладыженковой
Жанне Макаренковой
Труба оживала: «Фью-у-у..» –
флейтой над крышей.
Поскрипывал снег от невидимых ног.
Казалось, что небо морозное дышит.
Встревоженный, больше уснуть я не смог.
Гирляндами снега укрылись деревья,
Сияя пронзительно белым огнём.
Душа разрывалась от детского пенья,
На празднике в церкви звучавшего днём.
Девчушки, парящие в платьицах белых,
Их мамами сшитых как будто из роз,
Легко с вдохновением ангельским пели:
«…В хлеву в Вифлееме родился Христос…»
Был в церкви святой Иоанна Предтечи
Рождественский праздник, шла сказка о том,
Как ёлка, накинувши звёзды на плечи,
Пришла со зверями на встречу с Христом.
Всю ночь я продумал…
Не так уж и сера
Российская жизнь, а верней – не везде.
А если ослабнет в сомнениях вера,
Послушай, как дети поют о Христе.
ЧЕЛОВЕК-ОРКЕСТР
Я ночью сочинял стихи
В осеннем солнечном саду.
И были рифмы так тихи,
Что сомневался – не найду.
Но как опавшая листва,
Они нахлынули с берёз.
И шёпот каждого листа
Усиливал реальность грёз.
Кружился сад, кружился мир,
Кружилась пьяно голова,
Лились мелодии в эфир,
Сплетались нотные слова
В узоры радужных стихов,
Как в гимны дивных королевств,
Как в лебедей из рукавов…
И был я человек-оркестр.
Но в безъязыких простынях
Проснулся я, и теребя
Ткань памяти, стихи из сна
Пытался вспомнить, как себя.
Всё тщетно. Всё не то, не так.
И тем поэзия права,
Что в сущности большой пустяк
Произнесённые слова.
Что вот – слов нет, а мир вокруг
Стоит у чуда на краю.
В нём самый маленький паук
Плетёт поэзию свою.
Не потрясёт благих основ
Живой поэзии беда,
Что ты красивых слов из снов
Не можешь вспомнить иногда.
Опубликовано в Бийский вестник №4, 2021
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!