Владимир Алейников. НЕЗАБЫВАЕМО!

Прощание с созвездием Весов

Ты столько раз являлось мне в юдоли
И столько дней дарило золотых!
И мне ль не знать душевной этой боли?
Я не забыл садов твоих пустых.

Твои дары — свидетели величья,
Твоих щедрот обильней — не найти,—
Я ведал сам — звенела песня птичья,
Всему внимал — попробуй перечти.

Кто объяснит, когда ты показалось,
Когда прозрел я образ твой в звездáх?
Я всё скажу — и, если сердце сжалось,
Ещё я жив — и счастлив днесь в трудах.

Целебный корень в почве отзовётся,
Пробьётся ключ под солнцем из глубин —
И каждый миг младенцем назовётся,
И каждый шаг отзывчив и любим.

Не говори, что выше пониманья
Весь этот строй, где дышит Божество,—
Язык наш прост — и сущность дарованья,
Наверно, в том, чтоб выразить его.

Прости меня,— удерживать не стану,
Но всё же ты побудь ещё со мной,—
Пусть некий гул, как призрак океана,
Возникнет вновь над скифской стороной.

Пусть, в звоне воскресая колокольном,
Костёр пылает в память о тебе —
И ты уйдёшь виновником невольным
Того, что нам завещано в мольбе.

Я буду ждать,— прощанье, нарастая,
Уже обнимет,— вот его и нет,—
Ну вот и всё,— крича, взовьётся стая,—
Но только свет — откуда этот свет?

Скорпион

Сулея, любимица застолья,
Золотым наполнена вином,—
Незабвенным духом своеволья
Сквозь туман повеет за окном.

Не стеснят свободного дыханья
Ни листва, что нынче облетит,
Ни реки холодной нареканья,—
Разве кто вниманье обратит?

У тебя намеренья иные —
Всё поймёшь — увидишь глушь да тишь —
И созвездья знаки водяные
На бумаге сразу различишь.

Ты стоишь у поднятого мóста —
Нет за ним ни зáмка, ни дворца,
Но уйти от пропасти непросто —
Не поднять бессонного лица.

Над тобой — распластанная птица,
За тобой — немалые лета,
И небес осенних багряница,
И степных ступеней пустота.

Не дивись, что воздух стал опорой,—
Это твой и оберег, и знак,—
Ты прошёл над памятью, в которой
Посвященье выглядело так.

И теперь, грустнее и мудрее,
Ты обрёл пристанище в любви,
Чтобы сердце билось, не старея,—
Ну а песнь и так у нас в крови,

Чтоб с душою Первенцы творенья
Разговор продлили вне времён,
Где пылает символом горенья
Над землёй пустынник Скорпион.

***
Незабываемо! — зови, не дозовись,
Куда-то вдаль заглядывая редко
Сквозь этот сад, священный, как девиз,—
С ним тоньше связь, чем хрустнувшая ветка.

Не то в задумчивости чуткой приутих,
Не то встряхнулся, ве´домый в тумане,—
Когда б на то хватило сил моих,
Зачем бы я загадывал заранее?

Как были дороги и тополь, и орех,
Их повторенья, конусы и сферы! —
Не подойти вплотную без помех,
Не упредить, коль шастают химеры.

Нарушить что-нибудь не так-то и легко,—
Возьми хоть сад — нельзя его обидеть,—
И весь теряется, и дышит глубоко,
Чтоб, чуть прищурившись, опять его увидеть.

Вот так и ты — и тих, и напряжён,
И смотришь вечерами не напрасно
Куда-то вглубь, где сам ты отражён,
Где отрешенье попросту прекрасно.

Пойми — но смилуйся, смирись — но подари
Весь этот воздух, ставший пеленою,—
Не гаснут до рассвета фонари,
Сверчки поют,— скажи мне: что со мною?

Имя любви

Набухли глазницы у каменных баб —
Не плачут, но будут и слёзы,—
Открыты их лица, хоть голос и слаб,
А в сердце — сплошные занозы.

Ах, женская доля! — опять ни вестей,
Ни слухов о тех, что пропали,—
Никак не спастись от незваных страстей,
Поэтому камнем и стали.

О том говорю, что не выразишь вдруг
Ни тайны — ведь нет ей предела,—
Ни силы забвенья — ему недосуг
Тревожить усталое тело.

О том говорю, что в душе прорвалось,
Чему поклоняемся ныне,
Зане прозреваем,— и вам не спалось,
И вы пробудились, богини.

Уста разомкни и его назови —
Ведь ждёт и очей не смыкает,—
Нет имени тоньше, чем имя любви,—
Так часто его не хватает.

И вот он откуда, сей давний недуг,
Собравший всю боль воедино! —
Пойдём — я с тобою,— так пусто вокруг,
Так тесно крылам лебединым.

***
Вы, деревья осеннего сада,
Под навесом трава череда,—
Знаю: вам утешенья не надо —
Вы утешите сами всегда.

Отчего так пристрастна природа
К нашей речи, беспечно-нагой,
Словно к лучшему времени года
Подобрать не сумели другой?

Почему же прощает обычно
Недосказанность слов и примет
Здесь, где яблоку спеть непривычно,
Будто осени вовсе и нет?

Не томи ты меня расставаньем
С этим ржавью покрытым листком,
Если дышишь, как встарь, узнаваньем,
Точно птица, трясёшь хохолком.

И знакомства мои беспредельны,
Да и дружбы на хуже иных
Здесь, где властвует столь безраздельно
Этот воздух в пределах земных,

Здесь, где запах разносится пряный,
Горьковат и привычен на вкус,
Где почудится, гордый и странный,
Некий голос — подарок от муз.

***
Говорили, что дни не уйдут,—
Кто вернёт мне хотя б отголоски?
Грустен пыл и напрасен твой труд —
Лишь от слёз пробежали полоски.

Не ищи ничего в облаках —
Так и ветер придёт ненароком,—
Ты напомни ему о сверчках —
Пусть ответом смутит одиноким.

И никто не подскажет — к кому
Подойти и вести разговоры,
Как слепые, спеша в полутьму,
Отверзая тяжёлые шторы.

И ужель не поймёшь никогда,
Отчего без церквей незабвенных
До сих пор так пусты города? —
В них младенцев не счесть убиенных.

Да и в сёлах, заметных окрест,
Задушевности как не бывало,—
И печальны глаза у невест —
Видно, исповедь их миновала.

Словно колокол был — и пропал,
Но осталось предчувствие звона
Меж заречных ржавеющих скал,
Над извечным пристанищем стона.

***
Куда спешить? — в садах просторней стало,
Природа медлит — что ей возразишь?
Исчезли тени — этого ли мало? —
И ты поймёшь: вот утренняя тишь.

Есть место всем — и листьям под ногами,
И деревам в недавней наготе,
И этим дням, юдольными кругами
Ведущим нас к невидимой черте.

Лишь тучи, к югу чувствуя влеченье,
Туда стремятся,— прихоть их пройдёт —
Хрустальный стон со вздохом облегченья
Оконце потайное разобьёт.

И всё, что было скрыто пеленою,
Предстанет перед нами наконец,
Глаза слепя своею белизною,
Чтоб отозваться в трепете сердец.

И, солнце нескончаемое славя,
Блаженствует и плачет птичий хор —
И ты теперь задумываться вправе,
Зачем тебе дарован сей простор.

Декабрь

Этот месяц, последний по счёту,
Размахрится бровями ветвей,
Чтобы в нас настораживать что-то,
Будоражить струенье кровей.

Он поистине выйдет навстречу,
Провожая доверчивый год,—
И тогда, коль успею, замечу,
Чем он за душу сразу берёт.

Он напьётся морозного сока,
Чтоб досталось ему поделом
И тумана молочное око
Растекалось в слезах за стеклом.

Он поднимет набрякшие веки,
Чтоб синели прожилки дорог,—
Знать, порыв не угас в человеке,
Если весь на ветру не продрог.

Пахнет ёлочной терпкою хвоей,
Липнут к пальцам обёртки конфет,—
И мерещится призрачной Троей
То, чего даже в помыслах нет.

Не ищи же в снегу запоздалом
Хоть намёка незримых высот,
К испытаньям готовься немалым,
А не то и январь не спасёт.

Всё осталось в тебе, как впервые,—
С глазу на глаз природа добра,
Хоть смущают шатры снеговые
Холодком роковым серебра.

***
Ну вот и снежная крупа
На листья сыплется с шуршаньем —
И опустевшая тропа
Своим подавлена молчаньем.

Кусты редеют хризантем,
Ещё не тронуты руками,
Стращая мокрыми совсем
Полузакрытыми белкáми.

Слепцов озябших странный хор
Они напомнили невольно,—
И сознаюсь — с недавних пор
Смотреть на них мне слишком больно.

Не позабудь — растает снег
На чернозёме и каменьях —
Ведь не скрывает человек
Того, что понял в откровеньях.

Уже не спрячешь от него
Свидетельств горя и мученья —
И есть в запасе торжество
И пониманья, и прощенья.

Затем даровано тепло,
Чтоб было с кем им поделиться,—
И вот листву не замело —
И ожил взгляд — а день всё длится.

***
Ну вот и вечер — сизый дым
Роднит костры по всей округе
С каким-то светлым и пустым
Пробелом, брезжащим на юге.

Собаки лают — знать, прошёл
По этим улицам пустынным
Дурманный запах вязких смол,
Наполнен смыслом половинным,

Недобрым привкусом смутил,
Не удержался от намёка —
И небо мглою охватил,
Запеленав его с востока.

И кто мне скажет, почему
Оно так хочет обогреться —
Как будто холодно ему,
Да никуда ему не деться?

Как будто тянется к нему
Земля с закрытыми глазами
И мнит: неужто обниму? —
И заливается слезами.

Опубликовано в День и ночь №6, 2019