Виталий Шлабович. ПОСЛЕЗИМЬЕ 

ПРЕДСВАДЕБНАЯ НОЧЬ

Ночь июльская. Над ульями
Звёздный рой да млечный мёд.
В золотых полях с косулями
Серп луны пшеницу жнёт.

Совы крыльями размеренно
Колыхают тишь вдали.
Для полёвки жизнь отмерена –
В миг – от неба до земли.

Светлячки, как свет раскрошенный
На взъерошенной тропе,
Уходящей в сад непрошенный,
К перекошенной судьбе,

Как невесты ли, рабыни ли
Пред несуженым в ночи,
В горсти вишни зарубинили.
Тише, сердце… Не кричи…

ТОЛЬКО В СЕРДЦЕ… ВСЁ ИНАЧЕ

Заискрилась высь чугунная.
Дождь прошёл. Туман растаял.
В ночь запела шестиструнная,
В такт охрипший пёс залаял.

Тишиной напилось озеро.
Светит божия лампада.
Дня тепло в стога забросила
Звездопадия прохлада.

Скоротечно лето старится.
Ржище словно хвост бельчонка.
Зарождается страдалица
В листопадной распашонке.

Медь зари в листве прорежется,
Паутинок слёзы пряча,
И костром на землю спешится.
Только в сердце…всё иначе.

А ХОЧЕШЬ, НЕПОГОДУ УКРАДЁМ?

Под серым неприветливым дождём
По стянутой петле речной излучины
Плывём.
Скрипят надрывисто уключины.
А хочешь, непогоду украдём?

Перешагнём октябрь с февралём,
Где день и ночь
в холодный узел скручены,
Распутицей и стужами измучены.
С тобою – вслед за белым журавлём –

В цветущий мир, где только мы вдвоём,
В апрель войдём дорогой неизученной,
Где песни трав ветрами не озвучены,
И… васильками в поле прорастём.

НА РАСКИСШЕЙ ТРОПЕ

Сугробы обмякли. С утра плюсовая
Погода распутьем крошит тротуар.
Ручьи, неуклюже друг друга толкая,
Спешат в неизвестность,
как пьяницы в бар.

Разрывы звенящей шрапнели-капели
Вспороли сырую шинель февраля.
Поникшие ветви берёз побледнели,
Плакучесть души над землею стеля.

Смеркается… Пасмурно…
Солнце незримо
Сползает за взгорка костлявый хребет…
Рождается март и тропой пилигрима
Бредёт, спотыкаясь,
в раскисший рассвет.

***
Послезимья песок на асфальте прибрежной дороги
В промежутках протектора шин набирая разгон,
Обивает больных тротуаров седые пороги,
Разгоняя пожухлой травы затянувшийся сон.

Расшумелись скворцы у воды, как шальные мальчишки.
Наклонился над волнами ветер и с жадностью пьёт.
Разлетелись шмелями в тростничье ольховые шишки,
Собирая с кистей застоявшийся сахарный мёд.

Мой речной визави – одинокое время заката,
Разливает багрянец меж елей на кроны берёз
На другом берегу, где ладонь поднебесья разжата
И апрельской синеющей тучи нутро порвалось.

НА ОБМАНУТОЙ ЗЕМЛЕ

Шум апрельского спектакля.
Пашня чёрствая размякла.
Закружилась жизнь в страде.
Для кого-то вновь батрак я
В миллионной борозде…

Позади забота плуга.
Сенокос. Раздолье луга.
Жизнь кипит в медовом дне.
я по-прежнему прислуга,
Только в солнечном огне…

Слякоть. Поле. Ранний вечер.
Осень сыростью не лечит.
Жизнь расплакалась навзрыд.
И крестом легла на плечи
Боль неправедных обид…

Воет вьюга. Снега хлопья.
Целят в стужу елей копья.
Потерялась жизнь во мгле.
Для больной судьбы холоп я
На обманутой земле…

Опубликовано в Новая Немига литературная №1, 2023