Вита Пшеничная. “А МЫ СТАЛЬНЫХ ДЕДОВ ПЛАСТМАССМОВЫЕ КЛОНЫ…”

О подборке Натальи Разувакиной «Сюжетные сны», журнал «Плавучий мост» №1-2021

Никогда, наверное, я и не узнаю, – как подступиться к таким стихам, с чего начать, над чем – молчать «на сотне языков» (но молчится именно так, «что скулы сводит»), когда, кажется, что едва ли я понимаю саму себя. Но так много узнаваемого и роднящего в текстах, что поневоле снова и снова перечитываешь их, в почти неуловимой надежде найти еще какие-то общие черты… И находишь, и проговариваешь их сухими губами, будто пробуя на вкус (ах, если б у стихов был вкус, в этих он, наверное, был бы с горчиной), и дивясь их очевидной, обезоруживающей и вместе с тем ранящей простоте:

«Так хочется домой, и дома тоже –
отчётливые ломки бытия…»,

те самые изматывающие ломки, которые уж почти год я сама переживаю ежедневно долго не проходящей болью, и которые ловко трассируют, отдавая то в висках, то в сердце; так, что в каждое новое утро входишь, затаив дыхание в надежде: «только бы сегодня не саданула поддых чужая – часто очевидная непоправимость – боль или личная потеря», «только б хоть немного поднабрать сил» в этой новой, изменившейся навсегда реальности, когда изо дня в день ты вроде и живёшь, да только перед глазами настойчиво и плотной пеленой встают, сменяя одна другую картины, вроде и не совпадающие с действительностью, но узнаваемые и, кажется, почти осязаемые, стоит только протянуть руку:

«Корпусов бездонные глазницы.
Облаков бездомные стада.
А у здешних псов такие лица,
будто провожают навсегда…»

Или такие строки:

«… а мы стальных дедов пластмассовые клоны
взираем поутру на памятник с мечом
ложится первый снег на площадь обороны
прижмись ко мне плечом
прижмись ко мне плечом».

Или:
«…и колокольный нимб медлительный и длинный
и жизнь моя под ним привольна и проста
и я стою одна невольной магдалиной
и новая война читается с листа».

Погрузишься с головой в такие строки и приходит отчетливое понимание переходящих уже в состояние константы реалий, в которых, несмотря на кажущуюся «простоту и привольность» жизни, человека может в одночасье смести в одиночество и бессилие перед развернувшейся перед его глазами во всю свою мощь и дикость «новой войной» – нещадной, незримой, длительной и не обещающей ни малейшего просвета. И внутри надолго застревает запоздалая мысль о том, что, а, может, и зря – «…Я нарочно растратила пули / В молоко, в молоко»?.. Может, надо было как-то иначе? Но – как? И – не путь ли это в тупик? Оглянешься вокруг: вроде – вот ты, круг твоих родных, друзей подобно большому и малому оберегам, и есть на кого опереться, кого обнять, раз уж родине (стране) не до тебя. Все мы ходим у нее в должниках, а она-то тебе – что? Да вот же – неужто мало (?): «…Родина смирительной дорогой до седьмого неба вознесёт…». Но хватит ли в тебе, смертном, этого христианского смирения (или – Веры?), да осталось ли оно? И как нынче – жить дальше?
А так, как, на первый взгляд, незатейливо и дружелюбно и вместе с тем обнажающе жёстко и честно написано у Натальи Разувакиной:

«Жить, воробушек, больно и просто.
Не смотри на меня, не зови.
Будь готов и к любви, и к погосту –
Даже если не будет любви».

Больно и просто… Не зови… Даже если не будет…
А что нам, собственно, остаётся? Только не надо вздыхать, уныло разводить руками, пожимать плечами. Остаётся – жить. По максимуму сберегая в душах своих свет, зажжённый Богом и родителями, и делиться этим светом с людьми – большими и малыми, ближними и дальними. Но в большей степени с теми, кто слаб или стоит на грани уныния и распада.
Тогда больше шансов, что жизнь случится самая что ни на есть подлинная. Как случаются подлинные стихи или музыка –исцеляющие, придающие сил, поднимающие.
Есть у Натальи Разувакиной стих, из которого, по-моему, невозможно привычно выхватить какую-то его часть (как чаще и делаю), настолько он целостен и настолько в нём всё здешне:

* * *
Мой колокольчик на шее звучит как «ля»
Третьей октавы, душа поросла коростами.
Если по-русски, то позывной «Земля».
Твой лепрозорий выжил – Ты видишь, Господи.

Здесь по утрам каша на молоке,
По вечерам – белым сатином простыни.
Тело томится в костоломной тоске,
И лисы в камине пляшут – Ты плачешь, Господи.

Будет мне счастье нежиться, пить да есть,
Если сорву ошейник, да лисьей поступью…
Но бремя Твоё крылато, фатален – перст,
И колоколом-набатом – Благая Весть,
И мой колокольчик – динь!..

И Ты слышишь, Господи.

Он слышит…
И в этом нет во мне ни капли сомнения.

Опубликовано в Плавучий мост №2, 2021