То и дело прячась за кустами орешника, корова Микушка выбралась из леса и короткими перебежками добралась до деревни. У старого покосившегося забора ее уже ждала бабка Нюра с палкой наперевес.
– У, злыдня! – потрясла она в воздухе палкой. – Все коровы давно с поля вернулись, одна ты где-то шастаешь.
Корова ничего не ответила, шмыгнула носом и, сторонясь хозяйки, в хлев вошла. Там у копны сена стоял баран с ведром на голове и бодал стену.
– Опять имущество портишь? – прихрамывая на одну ногу, бабка Нюра сняла с барана ведро, подставила табурет и уселась доить Микушку.
Баран угрюмо посмотрел на хозяйку и зажевал обиду пучком сена.
– Ну что с тобой делать, такая ты рассякая?!– вздохнула она, утирая со лба пот стареньким цветастым платком. – Совсем молока давать перестала.
– Му, – только и ответила Микушка.
– Вот тебе и му! – бабка Нюра вышла из хлева и с силой захлопнула дверь.
Вторую неделю ругала она Микушку. Как ни подоит корову, а молоко в ведре только на донышке плещется. Она ее и к ветеринару водила, и травой- муравой лечебной поила – все без толку.
– А ну говори, куда молоко деваешь? – припирает ее к стенке хозяйка.
– Так я это… – только и ответит Микушка и глаза в пол опускает.
К бабке Нюре клиенты из города приезжают, молоко-творог покупают. А теперь и продавать-то совсем нечего. Подсчитала она, сколько Микушка ей убытку нанесла, да так и ахнула.
– Ни за что я на электросамокат не накоплю к осени. Какая корова беспутная сделалась! – в сердцах восклицала бабка Нюра.
Была она как-то в городе и видела, как мальчишки на этих самокатах туда-сюда гоняют.
Только ветер в ушах свистит. «Да я ж, – думала бабка Нюра, – на таком агрегате и в лес, и в магазин за две секунды доеду».
А Микушка задумчиво стояла в стойле и жевала прошлогоднее сено. Вдруг она цокнула копытом, задрала хвост и радостно промычала, как пароход.
– Приду-му-ууууу-ла!
Баран, стоявший в стойле, подпрыгнул и от испуга зарылся мордой в сено.
С утра пораньше корова снова отправилась в лес. А когда вернулась с пустым выменем, нацепила на себя седло и принялась радостно носиться по двору. Она скакала, как необъезженный жеребец, стучала в воздухе копытами и каталась по траве.
Неподалеку на клумбе хозяйничал баран.
От такого безумства коровы он обмер с цветком мальвы в зубах, не в силах пошевелиться.
А куры от страха на яблоню взлетели. Деревенские ребятишки, увидев корову с седлом, тотчас же принялись на него запрыгивать. Довольная Микушка катала их по двору, изрядно потоптав клумбы и задорно мыча:
– Му-у-гого! Тыг-дык, тыг-дык!
На шум из дома выбежала бабка Нюра.
– Ой, что делается-то! – она сначала взялась за голову, а потом сообразила и схватила грабли. – Ой, клумбы мои клумбы!
– Я не виноват! – проблеял баран, дожевывая маргаритку, и спрятался за поленницу.
Микушка остановилась и недоуменно уста – вилась на бабку Нюру.
– Думаешь, если притворишься лошадью, так в хозяйстве пригодишься? – грозила ей граблями бабка Нюра. –А ну, марш в стойло!
Но, как ни старалась она, так почти и не выдоила в этот вечер молока.
На следующий день, тайком вернувшись из леса, Микушка с загадочным видом вошла в хлев. Она дождалась, когда курица- наседка выйдет на улицу поклевать немного зерна и размять лапы, и уселась на гнездо из соломы, где аккуратно лежал десяток яиц.
Заслышав возмущенное кудахтанье курицы, бабка Нюра вошла в хлев и остолбенела.
Микушка беззаботно высиживала яйца.
– Совсем ты ополоумела? А ну слезай, раздавишь же!
Микушка обиженно спрыгнула на пол и процокала в угол стойла.
– Ой, продам я тебя, ой продам! – грозила бабка Нюра, выходя из хлева с ведром. В ведре снова молоко плескалось только на донышке.
– Точно продаст, – подтвердил баран и нацепил на голову ведро.
Микушка закусила губу. Немного подумав, она решила, что у нее остался последний шанс разжалобить хозяйку. А что может быть сильнее искусства?
Утром корова стащила старый дедов баян, что без нужды пылился в сарае. И полилась музыка. Микушка самозабвенно раздувала меха, нажимала копытами на черные и белые кнопки и мычала во все горло:
Калинка, калинка, калинка моя.
В саду ягода малинка, малинка моя!
Тут уж не только бабка Нюра прибежала, а вся деревня собралась. Кто с вилами, кто с лопатой, а кто и с кабачком в полметра.
– Угомони свою филармонию! – кричали соседи. –У нас капуста на грядках от ее самодеятельности вянет, и суп в кастрюлях закисает.
А Микушка думает – зрители собрались.
Еще пуще на баяне меха раздувает и копытами приплясывает.
Рассердилась бабка Нюра, раскраснелась.
Стыдно ей перед соседями.
– Ах ты, чудо-юдина, – замахнулась она на Микушку. – Чтоб глаза мои тебя больше не видели!
У коровы от неожиданности баян-то и выпал. Слеза на влажный нос скатилась. Посмотрела Микушка в последний раз на свой двор, хвост поджала и пошла, куда глаза глядят.
На утро бабка Нюра выглянула в окно. Там на скамейке баран сидит и грустно так мордой на кнопки баяна нажимает. Спохватилась хозяйка. «Чего это, – думает, – я на соседей равняюсь? Жалко все-таки, хорошая корова была.
Хоть и дурная, зато добрая». И отправилась она Микушку искать. Долго по полям ходила, да и в лесок забрела.
Видит, в кустах папоротника ее Микушка лежит, не шевелится. Схватилась бабка Нюра за сердце, уж о самом страшном подумала.
Привстала на цыпочки и осторожно к корове подошла. Смотрит, а Микушка лежит, от удовольствия глаза прикрыла. А рядом четыре беленьких котенка – молоко сосут.
Всплеснула баба Нюра руками от умиления.
– А я-то думаю, чего это ты доиться перестала. А ты вон оно что, котят махоньких выкармливаешь. Умница моя, – обняла баба Нюра Микушку и всплакнула на радостях.
Да Микушка не обидчивая. Лизнула хозяйку шершавым языком. Простила, значит.
– Пойдем домой, – позвала ее баба Нюра. – И котят с собой заберем. Я им сметанки, рыбки дам. И не нужен мне никакой электросамокат на старости лет. Не по разбитым же деревенским дорогам на нем кататься.
Опубликовано в Южный маяк №2, 2021
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!