Бабкина свеча
Ворчали жёны: «Пьёшь – пойди к сычу!»,
Топились печи, цвёл душистый донник –
А бабка ночью ставила свечу
На кухонный щелястый подоконник.
«В уборну топать – не хватат огня,
А лампу жечь – проснётся Ленка точно…».
Но я-то знала: это для меня,
Оторвы рыжей, шляйки полуночной,
Учащейся у пьяниц и собак,
Дворов, вокзалов, лавочек и печек,
(А в темноте всё видится не так,
Как нас учили прописи и речи).
В грязи ботинки, дырка у плеча –
«Большая, чо!» – я топала с прогулки,
И каждый вечер бабкина свеча
Горела на окне в конце проулка.
И доходила – после «не проси,
Не верь, не бойся» – истина другая:
Что свечки догорают на Руси,
Дорогу для не-свечек освещая.
Я узнавала – свечки за отцов,
Мужей и братьев, детушек рожоных,
И свечи, что горят в руках стрельцов
Под вой стрелецких матушек и жёнок.
Так много в жизни выучить пришлось,
Идя по темноте своей дорогой…
А, может быть, сама земная ось –
Свеча, для нас поставленная Богом?
Что косо – удивляться ни к чему:
Господь не молод, вроде деда Зуя –
За восемьдесят стукнуло ему,
Не держат руки, ничего не чуют.
…не знаем Божьи мысли и дела,
Хотя бы разобраться в человечьих:
Куда б меня дорога привела,
Когда б не бабкой ставленые свечи?
Бабье лето
А мужья-то объелись, как водится, груш –
Нет, не Евиных яблок.
Даже лето на Родине – слышишь, Петруш –
Не мужичье, а бабье.
Ох ты, Родина – край петушков-леденцов,
Что не певши – отпели,
Да могил сыновей, и мужей, и отцов,
Да еще – колыбелей,
Да еще – долголапых несушек-курей,
Да цыплят-недоростков,
Да окошек в ночи, да больших тополей,
Да указов кремлёвских,
Да пшеничных полей, где великая сушь,
Да китайских халатов…
Знаешь, Родина – это заразно, Петруш,
А прививка – зажратость.
Это край, где водяра идёт, как вода,
Где дворцы и сараи.
Знаешь, Родина – это смертельно… ну да,
За неё – умирают.
Вот такая у нас – золотая, не медь –
Добровольная подать.
А еще – и Отчизна, и Родина, Петь –
Штуки женского рода,
Даже лето на Родине – бабье, ага:
Сгусток счастья и боли.
Скоро будут – сугробы, метели, снега…
Поцелуемся, что ли…
Размышления на кухне
Л.Б.
Корицу сыпать, масло разминать,
Чтоб запах плюшек выплыл за ворота…
Да, кухня – это чтобы вспоминать,
И чтобы помнить, по большому счёту.
Мы все учились помнить у печей…
Что помню я? И мало – и немало:
Как бабка для пасхальных куличей
Последнюю муку приберегала,
В последний год советскую страну
С Черненко (ну куда ж его совали…),
Как дядька крыл милицию, жену
И жизнь свою – последними словами.
Последнее! Как это слово – бьёт.
Что – первое? Столовка, а не слово:
Вам первое, второе и компот…
Эх, надо бы купить зиры для плова.
Так, перец, соль, петрушки корешок,
И уксусом приправлено не слабо…
Последней быть – для бабы хорошо.
Для мужика – смотря какая баба,
Окажется поэткой на беду,
Да вдруг уральской чокнутой породы…
А пишем мы – последние в роду –
О прошлом угасающего рода,
О том, что было – снова и опять,
Оставить след… ведь надо для чего-то.
Да, кухня – это чтобы вспоминать,
И чтобы помнить, по большому счёту.
Читатели, молитесь же за ны,
Прошу, не надо раций и нотаций!
Ах, из какой великой глубины
Тянулась нить, чтоб нами оборваться…
Жалейте нас – ведь мы совсем умрём,
Не наши дети бегают по лужам…
Как дышит пирогами тёплый дом,
Последнего я жду на поздний ужин.
Как долго ты сегодня – ну ваще!
Что прячешь за спиной? Ого – цветочки.
Айда на кухню!
Плавает в борще
Горошек перца – точка.
Точка.
Точка…
Ни за что
Как-то так выходит бестолково:
Виноваты все и каждый прав…
На тишайшей улице Титова
Печень мне пропорет алконавт.
А за что? А под руку попалась,
Просто так – горели трубы, мля.
Было бы на хате пива малость,
Точно обошел бы круголя.
На тишайшей улице Титова
На балконе треплется пальто…
На Руси одно – опять да снова:
Просто так… так просто… ни за что.
Каждый виноват и все неправы,
Невиновны все и каждый прав…
Будет синеглазым и кудрявым,
Чуть за тридцать – этот алконавт,
В драненькой футболочке бордовой…
Не боюсь – ведь пожито не зря.
…над тишайшей улицей Титова
Просто так – доплавилась заря.
Песенки
Крепкой ниточкой прошлое тянется –
Не читая мораль, не виня,
Как любили старухи и пьяницы
Золотую оторву – меня!
Привечали, и звали, и таяли:
«Спой, Веруся, люли-разлюли!».
Так любили, наверно, Цветаеву –
И не перед, а после петли.
Заводила – по-детски отчаянно,
Не прося леденца и рубля:
«Вы над морем не вейтеся, чаечки»,
Да еще «Тополя, тополя».
Нет поэтов у русския песенок,
Значит, общие… схожи со мной.
Пела я человеческой плесени –
Земляной, васильковой, ржаной.
Плоть от плоти… как хлопали – глянется!
В нашей умной стране дураков
Чай и водка, старухи и пьяницы –
Ныне, присно, вовеки веков.
Я не вечная… пела – Верусею,
Стала – Верочкой… что ж, не реви.
Ведь любили пьянчуги с бабусями –
И какой еще надо любви?
Старики
«Подымайся, развалился, нёха!
Обтряси-ко сало-то с боков…» –
Посылают бабки за картохой
В гаражи хрипатых стариков.
Потихоньку: чо-то крыша едет,
Тащатся на пару с рюкзаком,
Дотащившись, руки жмут соседям,
Бают о мужичьем, о своём:
Про Ванюху – был вчера поддатый,
Про замену заднего стекла…
Сорок пятый, восемьдесят пятый
За плечами, будто два крыла.
«Горбачёв-то, помнишь? Сучье вымя…
А прокладку надо вот сюдой».
Ну о чём базарить с нулевыми?
Подрасти сначала, молодой,
Поживи, солёное лакая,
Погрызи земельки и свинца.
Молодой, у нас страна такая:
И тебе отсыплют трындеца.
А пока что деды, молодея,
(В гаражах мужик – любой дедок),
Ржут над анекдотами, злодеи,
Пальцем подпихнув соседа в бок:
«Ну про бабку про мою, ей Богу!
Потеряла, знать, меня она…»,
Забывая, что вдовцов – немного,
Вдов зато – коробушка полна.
«Помоги набрать картохи, Витя…
Я пошёл до дому, не ворчи».
…только вы подольше поживите,
Старые хрипатые хрычи…
Ягода
«Что, сладкая?» – «Сыночек, очинно!».
«Бери, Эльдар, закусим брют…».
Стоят старухи на обочинах
И землянику продают.
Две сотни от владельца Ауди…
«Купите свеклу!» – «Отвяжись».
«Эльдар, я от пейзанок в ауте».
… и мимо пролетает жизнь.
Не так давно пищала барыня,
Сверкая лаковым плечом:
«Иван, да осади же карего!
Старуха, ягоды почем?».
Ах, баре, пироги на блюдце вы:
Ать-два, и слопали пирог
Реформы, войны, революции,
А бабки те же вдоль дорог.
И нам стоять – прочнее прочного,
Дышать и хлебом, и сосной,
Пока старухи на обочинах
Торгуют ягодой лесной…
Опубликовано в Образ №4, 2021