Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:
Гуськов, 42 года.
Гуськов а, 40 лет.
Прихожая в квартире Гуськовых: яркие обои, большое зеркало отражает входную дверь, в напольной вазе — замысловатый букет из камышей.
Мелодичный звонок в дверь.
Гуськов. Вот зачем это? Опять!
Г у с ь к о в а. Сначала телефонные звонки по вечерам, с семи до десяти по выходным…
Гуськов. Надо отключать на это время, Рай!
Г у с ь к о в а. …Теперь это явление народу, чтоб все ухохатывались…
И всё из-за тебя, Гуськов.
Гусько в. Но я уже два месяца её не видел! Пресёк, Рая! Оторвал!
Г у с ь к о в а. Если б оторвал, не сидела бы она сейчас на нашей лестнице, как птичка на чужой ветке.
Гусько в. Специально сменами меняюсь, чтоб разминуться… Вот зачем звонить? Если ясно, что избегаю, таюсь…
Г у с ь к о в а. А три недели назад кто ей курицу в бульоне носил?
Г у с ь к о в. Рая, то другое. Ты не путай. Навещал товарища после операции.
Г у с ь к о в а. Из моего, между прочим, холодильника курица.
Г у с ь к о в. Ну ты смешная, Рая, какая… Курица, птица… При чём здесь?
Г у с ь к о в а. На моей плите, в моей кастрюле сваренная курочка.
Г у с ь к о в. А где ж мне? Кастрюли общие… наши… Ты чё? Смешная…
Г у с ь к о в а. И ничего смешного. Мою курицу. Я собираюсь вечером поздним ужин стряпать, открываю холодильник… А курочка моя упорхнула… к товарищу.
Г у с ь к о в. Так после операции же! Нужно питание крепкое, бульоны. Я сварил, Рая… Один раз!
Г у с ь к о в а. Из всего вашего дружного коллектива только ты один, милосердный, и побежал навестить больного товарища.
Г у с ь к о в. И ничего не побежал, а… пошёл.
Г у с ь к о в а. С моей курицей, товарищ!
Г у с ь к о в. Рая! Ну ты чё меня потрошишь, как Чикатило? Мы люди или как? Неудобно же не навестить?
Г у с ь к о в а. А то! (Поёт). «Вперед вы, товарищи, все по местам!»
Впал в отношения — тащи курицу. А жена голодная сиди.
Звонок в дверь.
Звонки слушай.
Г у с ь к о в. Ну хочешь, я скажу, чтоб она ушла?
Г у с ь к о в а. Прошу тебя и умоляю.
Г у с ь к о в. Ну… Вот… Я выйду… А она не послушает?
Г у с ь к о в а. А ты найди слова, которые отвадят её от нашего дома.
От липкого стыда.
Г у с ь к о в. По-товарищески в больницу, как к человеку, сходил, навестил, отнёс… И всё! Рая! Всё! Я не понимаю, зачем она так привязалась!
Г у с ь к о в а. Она говорит, ей не жизнь без тебя. Ты пришёл и осветил собой.
Г у с ь к о в. Ведь и не было ничего! Клянусь!
Г у с ь к о в а. Это ты так думаешь. А товарищ твой иначе рассудил.
Ты и правда осветил ей, Гуськов?
Г у с ь к о в. Жила же она без меня как-то? Жизнь текла, она крутилась, взрослый же уже человек, самостоятельный… Рая, да ничего же не было у нас с ней!
Г у с ь к о в а. А товарищ твой по телефону полгода подряд, с семи до десяти по выходным, рассказывает — было, и замечательно!
Г у с ь к о в. Что было? Вот что было-то?
Г у с ь к о в а. Это ты у меня спрашиваешь?
Г у с ь к о в. Это не вопрос! Это мое, Рая, предельное чрезвычайно удивление, пойми! И что она там себе фантазирует, ты не верь ей, Рая.
Только мне верь. У нее в башке романтизм сплошной, неистребимый!
Я сам пугаюсь её выдумкам.
Г у с ь к о в а. Ага. Телефонные фантазии по расписанию, по воскресным дням. Вместо колыбельной на ночь. Хорошо, что Игорь этого не слышит. Этих песен, как вы с ней созданы друг для друга.
Г у с ь к о в. Вот видишь!
Г у с ь к о в а. А вы созданы?
Г у с ь к о в. Как можно, если у меня жена двадцать лет, взрослый сын в Америку уехал?
Г у с ь к о в а. Она говорит, что ты особенный, Гуськов, необыкновенный, замечательный, лучше всех…
Г у с ь к о в. Вот видишь, как выдумывает!
Г у с ь к о в а. Тут особый взгляд.
Г у с ь к о в. Ты же знаешь, обыкновенный я, смотри, живот… Лысею…
Скучно со мной…
Г у с ь к о в а. Говорит, с тобой её жизнь наполнилась и светом, и музыкой, и счастьем. И каждое утро красит нежным светом, и приносит частичку бытия и т. д.
Г у с ь к о в. Ну воображает человек, Рай!
Г у с ь к о в а. А ты говоришь — не было ничего.
Г у с ь к о в. Ну… Что-то там и было… Забыл. Вычеркнул… И никуда же я ее не звал, ни в какой свет, ничего не обещал! Наоборот, всё честно обозначил… Так, слегка… Ты ж меня знаешь, Рай!
Звонок в дверь.
Гуськова (задумчиво). Четыре часа сидит на холодных ступенях.
Г у с ь к о в. Так добровольно же сидит, никто не неволил. Я при чем?
Г у с ь к о в а. Это как забастовка. А забастовки всегда так — провокация для других. Дрожжи. Чтоб на них взошла мировая революция, пожары-костры высокие заполыхали.
Г у с ь к о в. Рая, какие пожары? Ну какие такие пожары? Ты не нервничай, успокойся. Посидит и уйдёт. Ну, глупая она, нелепая какая-то попалась…
Г у с ь к о в а. Попалась она ему!
Г у с ь к о в. Зачем вот так вот прямодушно сидеть? Люди мимо идут…
Г у с ь к о в а. Ну да. И все видят, что человеку нужда перед нашей именно дверью, а дверь заперта. И надо открыть. Понимаешь?
Звонок в дверь.
Иди, открой! (Толкает его к двери, он пятится.)
Г у с ь к о в. М-м-м… Нас может не быть дома, так?
Г у с ь к о в а. Но мы же дома, Петя. Это очевидно.
Г у с ь к о в. Можно погасить свет, будто бы нас нет…
Г у с ь к о в а. И я должна прятаться и таиться в собственном доме?
Г у с ь к о в. Ляжем спать, и всё. Мы спим! (Ласково.) Пойдем, Рая ты моя дорогая-единственная!
Г у с ь к о в а. Какой сон, когда на лестнице перед дверью сидит моя погибель?
Г у с ь к о в. Пожалел несколько раз, послушал… Ну, как это обычно бывает…
Г у с ь к о в а. Откуда ты знаешь, Петя, как это обычно бывает?
Г у с ь к о в. Ну… В миру же живём… Путаешь ты меня, Рая! Силки раскидываешь, как на дичь. А я всего-то хотел сказать — виноват, мол. Ну виноват! Ну прости! Услышь ты меня! Не слушай звонки!!!! Со всеми бывает в жизни, пока её долго живёшь! Каждый день! А я живу! Да, я живу! И случается всякое!
Г у с ь к о в а. Оно случается, Петя, да. Только ни в чей семейный дом после таких вот случаев не тащатся через весь город сидеть в почётном карауле перед дверью по выходным!
Г у с ь к о в. Так я предупреждал, чтоб не позорилась, не шла чтоб!
Запрещал категорически, а она… Шальная! Кто же знал?
Г у с ь к о в а. Ничьим жёнам не звонят полгода по расписанию, с семи до десяти! А знаешь, почему?
Г у с ь к о в. Я же говорю — бредни в голове, крышу снесло… Шальная!
Я таких давно не видел! Я… Я вообще никогда таких не видел. Ну неужели же только со мной?.. Я что, особенный, Рая? Не как все?
Г у с ь к о в а (после паузы). Ты особенный, Петя. Не как все.
Г у с ь к о в (польщенно). И она так талдычит… Что я не такой, что особенный, особенный… Как солнышко ей сияю сквозь тусклые дни и освещаю… А что во мне?.. Такой же, как все я, Рай. Лысею вот… Вот посмотри на меня, скажи мне… Живот растёт… Видишь?
Гуськова (после паузы). Ты фатально не способен на романы.
Г у с ь к о в. Да нет у меня никакого романа! Я должен сто раз повторить? И какой роман, когда есть ты?
Г у с ь к о в а. Впасть в отношения легко, Гуськов. Это как пройти по первому снегу — радостно и светло. Всякому приятно наследить.
Г у с ь к о в. Она сама навязалась, говорю! И… прекрати из меня душу тянуть! Не ходил я с ней по снегам!
Г у с ь к о в а. А вот выпасть из отношений — тяжёлый труд. Снег грязный, вязкий, истоптанный, ноги промокают. И прекратить ненужные, вязкие, некрасивые отношения способны только настоящие мужчины и настоящие женщины. А ты одобряешь её хулиганское поведение.
Г у с ь к о в. Где же одобряю? Дверь-то вот не открыл же?
Г у с ь к о в а. Вначале курицу утащил, а кончится тем, что она принесет мне в подоле твоего ребёночка на содержание.
Г у с ь к о в. К-к-какого ещё ребёночка?
Г у с ь к о в а. И будете все дружно жить за мой счёт.
Г у с ь к о в. Откуда вдруг ребёночек? Кто тебе сказал?
Г у с ь к о в а. А что, у твоей барышни не может случиться детей?
Г у с ь к о в. Да мне безразлично, пойми!
Звонок в дверь.
Ну вот чего она четыре часа подряд сидит на ступеньках, Рай? Они холодные, грязные… Заболеет, простудится… Люди мимо ходят, смотрят…
Как она там сидит с глазищами… Шальная! Смех!
Г у с ь к о в а. Улица любит смех. И спрятаться некуда. Потому что она там, за дверью, с глазищами затаилась серым волком и караулит.
Г у с ь к о в. Да какой там волк, Рай!
Г у с ь к о в а. Ради чего всё это? Жизнь? Укреплять-украшать-строить-надеяться-верить? Стараться? Чтобы какая-нибудь настойчивая юность за полгода извела меня?.. Я… Не на таковскую напала. Мы в ответ тоже станем петь и смеяться, как дети… (Поёт.) «Без меня тебе, любимый мой…». Или нет, музыку включим погромче (Включает музыку, танцует, постепенно вовлекая в танец и Гуськова.) И поскольку я выросла в предместье, с редкими тусклыми фонарями и крупными снежными хлопьями… Где всё у всех на виду, ничего не прикроешь, не спрячешь…
Я научилась… Бабушка меня наставляла: «Улица любит смех, Раиса, потому таи перед миром слёзы и голову высоко неси…»
Гуськов (отзывчиво). Ты статная у меня, вон какая! Любуюсь! И такая заводная от каждого пустяка, Рай! Огонь негасимый!
Г у с ь к о в а. И с детства знала, что вырвусь из предместья, растворюсь в Москве, в сиянье огней, по соломинке совью уютное гнездышко, добьюсь всего…
Г у с ь к о в. Ты настойчивая моя! Драгоценная!
Г у с ь к о в а. И жизнь во мне всегда плескалась через край! И я всё успевала, всё горело в руках! Игорька в музыкальную школу, в математическую школу, в институт… Когда страна изменилась — я перестроилась вместе с ней, ушла из своего НИИ в киоск торговать. А как иначе?
На НИИшную зарплату не построишь прочный дом, не украсишь вазами и цветами… Эх! Гуси-гуси!
Г у с ь к о в. Га-га-га!
Г у с ь к о в а. Но оказалось, что мир большой, а спрятаться негде.
Г у с ь к о в. А чего тебе скрываться, Рай? Ты у меня бесстрашная, храбрая.
Г у с ь к о в а. А то. Ночной киоск в переходе, шаги звучат так гулко, что сердце от этого портится… Любой безобидный дневной прохожий ночью легко становится оборотнем, и всякий шаг может принадлежать грабителю и убийце… Я обмирала, но жить надо! Дом строить надо! Сына растить!
Г у с ь к о в. Да, жизнь — это когда все дома и все вместе.
Г у с ь к о в а. А это из-за тебя все по Америкам давно разлетелись. Изза твоих шашней.
Г у с ь к о в. Неправда. Игорь уехал, когда ты в фирму устроилась и…
Г у с ь к о в а. Сбежал. Из-за тебя. От твоих похотливых на всех женщин глаз.
Г у с ь к о в. Вначале он уехал, потом ты стала поздно возвращаться, а потом и со мной… несчастный случай этот.
Г у с ь к о в а . Фирма — это ненормированный труд. Как солдат на посту, не в своей власти. Охраняю рубежи, чтоб вам сытно, уютно.
И ради чего? Чтобы сын сбежал в чужие края за три океана? Чтобы эта сучка под дверью выпотрошила меня, как лосося?
Гуськов (смеется). Тебя не выпотрошишь. В тебе, Рай, всего много… А лососи, Рай, я видел передачу, как они ложатся на дно и обрастают всем новеньким… Только в редких случаях не обрастают.
Г у с ь к о в а. Обрасту, и не сомневайся даже.
Г у с ь к о в. Ты такая… Я знаю.
Звонок в дверь.
Г у с ь к о в а . Улица любит смех! Пусть она слышит, как я над ней смеюсь! Все этажи, весь мир пусть слушает! Как он меня предал, а я веселюсь! (Поёт.) «Без меня тебе, любимый мой…»
Гуськов (хихикает). Рай, не заводись ты так… такая горячая… Игорю там хорошо, в Америке… И нам здесь живётся не хуже… Жизнь — это…. Краски там всякие, оттенки, чередование полос…
Г у с ь к о в а . Вот из-за этого чередования полос Игорёк и сбежал…
Г у с ь к о в. Ну виноват! Ну плохой я! Ну отругай, но прости! Согласен на любой приговор. Я тоже солдат. Мы все солдаты, чего уж нам.
Налево, направо, кругом… О какой ты измене? Все знают, изменить можно отечеству, а чтоб родной жене — никогда! С одним крылом, с двумя крылами… Мы же гуси с тобой! Как полетим, Рай! Мы ещё споем, Рай!
Г у с ь к о в а. Гад ты ползучий! Рождённый ползать!
Г у с ь к о в. Ну ползучий, пусть, ну хочешь, на колени? (Становится на колени перед танцующей Гуськовой.) Виноват, виноват, такая полоса случилась, затмение нашло… Игорь уехал, ты в фирме допоздна, — я затосковал! Из-за твоих цветов, что ты приносила… Пукетов… Или в урну у подъезда выбрасывала, а я по утрам находил…
Г у с ь к о в а. А ты не тоскуй. Работай. Охраняй дом. Ради жизни мирной и цветущей и прочных стен в доме!
Г у с ь к о в. Жизнь — это когда все дома. Семья — это когда все дома… А я один… Жду тебя в ночи, жду… Ты не звонишь, не идешь… Стал ловить себя на желании в этом одиночестве что-нибудь изменить, разбить, опрокинуть… Вот хоть эту вазу!
Г у с ь к о в а. Только попробуй! Гад! Ну, гад какой!
Г у с ь к о в. В мелкие осколки! Как шарахнуть по ней! Такое вот острое желание уничтожить…
Звонок в дверь.
Г у с ь к о в а. А теперь острое твоё желание в почётном карауле на лестнице отравляет мою единственную жизнь!
Г у с ь к о в. Но люблю-то я тебя, Рай… Живу с тобой… Несмотря ни на что… На пукеты, на запахи чужие… Жизнь прошла, проходит… Пусть я гад ползучий…
Гуськова (перестала танцевать). Это ты не мне, это ты той объясни.
Г у с ь к о в. Что объяснить? Ну что объяснить? Что жизнь прошла стремительно и тускло?
Г у с ь к о в а. Что у тебя с ней было затмение.
Г у с ь к о в. Да, да! Было затмение, было!
Г у с ь к о в а. Что ты любишь меня. Свою семью.
Г у с ь к о в. И не сомневайся, Рай!
Г у с ь к о в а. И нечего ей высиживать перед дверью моего дома, как кукушке! Звонок надрывать! Ей здесь нет места!
Г у с ь к о в. И объясняю! Всё скажу! (Помолчав.) Прямо сейчас?
Г у с ь к о в а. А чего же медлить? Иди и скажи. Скажи, что это не её охотничьи угодья, и нечего силки расставлять. Пусть охотится в другом месте… Хищница.
Г у с ь к о в. Видела бы ты ее… Какая там хищница… Робкая мышка.
Она, наоборот, нуждается…
Г у с ь к о в а. Ага, нищенка-попрошайка! Сидит перед моей дверью робкая мышка и погрызывает-покусывает то там, то здесь… Знаю я этих мышек! Просочится сквозь дверь, спрячется в вазу мою любимую и прогрызёт!
Г у с ь к о в. Да ничё не прогрызёт, она сама в защите и опоре нуждается. Хрупкая она, нелепая вся… Вымысел.
Г у с ь к о в а. И ты решил подставить ей моё натруженное и отяжелевшее плечо в качестве опоры?
Звонок в дверь.
Г у с ь к о в. Ничего я не решил. И сказал же, больше не повторится.
Г у с ь к о в а. Тогда чего ты боишься? Иди!
Г у с ь к о в. Да ничего я не боюсь… (Делает шаг к двери.) Вот открою…
Распахну бесстрашно. Выйду… (Отходит от двери.) А она сидит там, ссутулившись, на лестнице…
Г у с ь к о в а. Ну бомж, настоящий бомж! Поселилась по выходным на чужой лестнице, ничего своего! Вечер, люди передачи смотрят, ужинают, все чьи-то, все для чего-то, со смыслом, а она как гусь ничейный перелётный, бездомный! Гуси-гуси, га-га-га!
Гуськов (нервно смеется). Так и мы с тобой гуси!
Г у с ь к о в а. Мы с тобой, Петя, гуси домашние. И это наша территория, у меня всё ухожено, всё на своих местах, всё головой, и сердцем, и душой продумано, кухня сверкает несмотря что на работе допоздна.
Кофеварка, фритюрница, блендер, тостер, печь микроволновая, холодильник всегда забит. Готовишь что, съешь последний кусочек сама, тогда всё удастся — так бабушка меня учила… Ты привык к сытости и порядку!
Г у с ь к о в. Готовишь ты вкусно, это да.
Г у с ь к о в а. Ладно, иди. Нет, погоди. Вот она звонит: дзынь! Ты открываешь.
Г у с ь к о в. Дзынь… Открываю. И что я… Что скажу ей?
Г у с ь к о в а. Ты возвращаешься ко мне, вот сюда. Становишься рядом.
Г у с ь к о в. Молча?
Г у с ь к о в а. Да. Я стою… (Ищет глазами.) Вот тут, рядом с вазой…
В которую ты плюнул, между прочим… Разбить мою вазу хотел!.. Так я хорошо стою? Я не кажусь смешной?
Г у с ь к о в. Ну… Ты смотришься как античная статуя, Рай. Натюрморт с вазой в ожидании.
Г у с ь к о в а. Прекрасно. Я стою, ты подходишь ко мне, нежно обнимаешь меня — и всё ей говоришь!
Г у с ь к о в. А она… вошла?
Г у с ь к о в а. А она сделала шаг в прихожую, маленький такой шажочек, не более… А тут мы с тобой, обнявшись, рядом ваза… И ты говоришь: «Я люблю свою жену и только свою жену… И не позволю обижать её…. Унижать её женское и человеческое достоинство…» Нет, лучше:
«Люблю свою жену и не позволю причинять ей острую боль и муку…
Глумиться над нею… Шантажировать… Отравлять выходные дни и все дни её жизни, днем и ночью! Не звони сюда больше никогда! Не ходи и не смей сидеть под дверью! Прочь отсюда!»
Г у с ь к о в. Прочь — это как-то… высокопарно, Рай, а?
Г у с ь к о в а. Скажи проще. Пошли её подальше простыми, человеческими, внятными словами… (Кричит.) Пошла вон отсюда! И пошла далеко, сама знаешь куда!.. Ну, давай.
Г у с ь к о в. Открывать?
Г у с ь к о в а. Да нет же! После звонка. Как она позвонит: дзынь!
Гуськов (испуганно шепчет). Открывать?
Гуськова (так же шёпотом). И ко мне! И становишься рядом! Мой муж! Становишься рядом! Дзынь!
Гуськов (идёт к двери на цыпочках, быстро, в панике, возвращается, обнимает Гуськову). Значит, это… Слушай внимательно… Я скажу…
Г у с ь к о в а. Говори, говори! Защити меня! Жену свою любимую.
Г у с ь к о в. Вот моя жена и… И она сказала, что ей тяжело. И чтоб ты сюда, Вера, не приходила и не звонила больше!
Г у с ь к о в а. Зачем же ты так, Петруша?
Г у с ь к о в. Но ты же сама велела сказать!
Г у с ь к о в а. Так ничего не получится. Опять прячешься за мою спину.
Г у с ь к о в. Я не прячусь.
Г у с ь к о в а. Я сказала что сказала. А нужно твоё решение. Чтоб ты сам всё рассудил и принял внутри себя. Глубоко внутри. А не ссылаться на меня. И говорить своими словами, а не моими.
Г у с ь к о в. Рай, так я и говорю же.
Звонок в дверь. Гуськовы некоторое время молча слушают.
Г у с ь к о в а. А весь секрет этого сидения на лестницах по выходным в том, что решения в тебе нет. И она это чувствует, и потому ведёт себя в своем праве.
Г у с ь к о в. Да чего тут решать, Рая! Решили уже. Всё! У нас с тобой всё общее: и решения, и слова.
Г у с ь к о в а. Тогда произнеси их. Дзынь!
Гуськов (решительно идёт к двери, возвращается к Гуськовой, обнимает её). Вот моя жена любимая… И не надо сидеть на лестнице здесь! Можно простудиться и… это глупо! Это неумно и унизительно для всех… Гордость надо иметь!..
Гуськова (подсказывает). Пошла прочь из нашей жизни!
Г у с ь к о в. Рая, нехорошо это… Нельзя унижать достоинство…
Г у с ь к о в а. Это чьё достоинство я унижаю?
Г у с ь к о в. Ничьё достоинство нельзя унижать.
Г у с ь к о в а. А вазу мою разбивать можно?
Г у с ь к о в. Я не разбивал.
Г у с ь к о в а. А имел желание. Растоптать. Плюнуть. Это не унижение?
Г у с ь к о в. Не разбил же.
Звонок в дверь.
Г у с ь к о в а. Эти нахальные звонки, эти безнаказанные вахты, как перед мавзолеем… Гуськов. Открывать?
Г у с ь к о в а. И всё это с твоего молчаливого согласия. И даже больше. Я поняла. Всё это потому, что тебе нравится то, что она делает. Да, нравится.
Г у с ь к о в. И вовсе нет, что ты!
Г у с ь к о в а. Ты наслаждаешься, Гуськов.
Г у с ь к о в. Какое наслаждение, Рай? Как на электрическом стуле в ожидании казни.
Г у с ь к о в а. Нашей борьбой за тебя, Гуськов.
Г у с ь к о в. Да зачем мне?
Г у с ь к о в а. И ждёшь, кто победит, и поощряешь её в этом умертвии меня и разрушении.
Г у с ь к о в. Где же я поощряю. Дверь-то ведь не открыл? У меня тоже есть гордость!
Г у с ь к о в а. Дзынь! (Подталкивает его к двери.)
Гуськов (сопротивляется). Рай… Как-то это нехорошо… Как бездомную собаку — прочь.
Г у с ь к о в а. Тогда пригласить к столу, напоить чаем? Прижать её замёрзшие ладони к своим губам?… Мужик ты, в конце концов, или кто?
Г у с ь к о в. Мужик, мужик…
Г у с ь к о в а. Вот и защити свою жену. У меня уже душа от вас испортилась, и нервный тик, видишь?
Звонок в дверь. Гуськов направляется к двери.
Погоди, не открывай… Нервы горят прямо, ну прямо горят, сердце заходится… Ну точно она добивается, чтоб я умерла от сердечного приступа. И ты заодно.
Г у с ь к о в. Да ты что… Как ты…
Г у с ь к о в а. От сердечного приступа, да. Вот оно, бьётся как…
Г у с ь к о в. Валидол? Водички принести? Успокойся, не заходись, Рая.
Приносит стакан воды, Гуськова выливает его себе на голову.
Г у с ь к о в а. И чтобы ты остался вдовцом с жилплощадью.
Г у с ь к о в. Да есть у неё жилплощадь.
Г у с ь к о в а. Душная комнатка в коммуналке с голубенькими обоями в розовый цветочек?
Г у с ь к о в. Откуда ты знаешь?
Г у с ь к о в а. Разве они не голубые в цветочек?
Г у с ь к о в. Да не разглядывал я, нормальные обои… Конечно, ремонт нужен… Переклеить…
Г у с ь к о в а. Ага, вот ты и займись, душа-человек!
Г у с ь к о в. При чём здесь обои?
Г у с ь к о в а. У всех одиноких, ищущих тёток такие вот обои незаметненькие, серенькие, с розовыми цветочками… перекошенный карниз и сквозняк во всю комнату, без уюта, без ваз в прихожих, без тепла!
Я таких видела-перевидела охотниц на чужое добро, на чужих мужей!
Разве я неправа?
Звонок в дверь.
Может, тебя и влечёт к ней, как к новому и неизведанному, но… Нет, погоди, я хочу кое-что сказать тебе. Я ведь знаю, почему ты от меня не уходишь…
Г у с ь к о в. Да я и не сравниваю вас, Рай. Ты жена же ведь моя.
Г у с ь к о в а. Сравниваешь. А не уходишь, потому что очень уж сладкое любишь.… Гуси-гуси! Га-га-га! Есть хотите?
Гуськов (машинально). Да-да-да!
Г у с ь к о в а. Вот и живёшь со мной, как два весёлых гуся. Я веселье люблю, яркие краски, у меня даже сервиз чайный задорный, и ты со мной привык проводить вкусно, уютно и ярко, а все эти полеты-перелёты, заливные луга, неизведанные просторы — не в твоём вкусе! Потому ты и прячешься за моей спиной!
Г у с ь к о в. Да! Да! Да!
Г у с ь к о в а. И женщина, у которой невзрачные обои и безнадёжная жизнь, у которой нет гордости, которая приходит хапнуть чужое, мне не соперница!
Г у с ь к о в. Да! Да! Да!
Г у с ь к о в а. Вот и иди.
Г у с ь к о в. Куда?
Г у с ь к о в а. Открывай.
Г у с ь к о в. А был звонок?
Г у с ь к о в а. Нет, репетируем.
Г у с ь к о в. Ага. Дзынь! (Бодро идёт к двери, возвращается, обнимает Гуськову.) Бесценная ты моя! И ножи острые, и сервиз чайный… (Помолчав.) А вот обои эти наши яркие и праздничные мы с тобой, между прочим, вместе выбирали… (Гогочет.) Га! Га! Га! (Внезапно.) Рай, а ведь ты специально это сказала.
Г у с ь к о в а. Что?
Г у с ь к о в. Про неуют, безнадёжную тусклую жизнь и обои. Специально, чтоб мне в душу запало, а потом всплыло из подкорки, вышло на кору, и чтоб я… отвернулся.
Гуськова ( удивленно). А разве это не твоё самостоятельное мужское решение? Оградить свой дом и свою семью? Решение моего мужа?
Дзынь!
Гуськов (покорно идёт к двери, возвращается к Гуськовой). Да. Ты моя жена, и я принял решение.
Гуськова (как с ребёнком). Ну вот и умница, вот и молодец! Дзынь!
Гуськов (внезапно кричит). Оставьте меня в покое наконец! Все оставьте! Прочь! Я ничей, ничей! Я дикий гусь! Я устал!
Гуськова (поспешно выходит на кухню, возвращается с тарелкой бутербродов). После того как ты наконец принял взрослое мужское решение… Ты у нас добрый, всех жалеешь, и потому тебе трудно… Подкрепись.
Гуськов (благодарно). Я, конечно, добрый… Но не до такой же степени, чтобы позволять помыкать собой… (Ест.)
Г у с ь к о в а. Ты, Петя, умеешь, когда хочешь, добиться своего.
Г у с ь к о в. У меня тоже характер, тоже нервы… Вот чего она расселась там и сидит? А я ведь запретил ей приходить сюда!
Гуськова (ласково). Как именно? Какими словами?
Г у с ь к о в. Ну… (Жуёт.) Строгими и категоричными, ты же знаешь, как я умею… Всё ей сказал, всё!
Г у с ь к о в а. Видишь, ты сказал, а слова твои не подействовали. Она растоптала их, вытерла об них ноги и сидит на лестнице вопреки твоему запрету. Не уважает.
Звонок в дверь. Гуськов идёт к двери, возвращается, становится рядом с женой.
Ты дверь забыл открыть.
Г у с ь к о в. А если я открою, а она… ворвется в дом?
Г у с ь к о в а. Дальше прихожей ей не пройти, не беспокойся.
Г у с ь к о в. Да зачем ей сюда? Лучше выйду к ней и… всё скажу…
Своё решение.
Г у с ь к о в а. На своей территории мы сильнее.
Г у с ь к о в. Ну… Конечно, пусть войдет… Не на лестнице же мне ей объяснять…
Г у с ь к о в а. Вот именно. Мы не потерпим больше такого вот состояния разрухи! Вторжения в чужой дом! А если вторгаются в дом, он рушится, все знают. Эта захватчица пришла, и нас сапогом, сапогом!
Гуськов (решительно направляясь к двери). Нет, ну что же это, в самом деле?..
Г у с ь к о в а. Погоди, Петя! Иди сюда, ко мне… Нельзя потакать. Она специально выманивает на лестницу, ждёт, чтоб мы вышли… Шум на лестнице, скандал, смех… Ославить, унизить хочет нас…
Гуськов (возвращается). Но я не намерен терпеть, чтоб меня сапогом, как ненужность! Прикидывалась бедной-несчастной, а сама… не уважает! Рай, я что же, недостоин? Вот зачем она своевольничает? Заливные луга топчет? Кто позволил?
Г у с ь к о в а. Дзынь!
Гуськов (испуганно). А? (Идёт к двери, возвращается к Гуськовой.)
Не надо растаптывать мои слова! Я ж говорил, я предупреждал, что у меня есть моя жена! Дом! Сын! Уходи! У тебя ничего своего нет, по245 Д̈̊̈̅ ̃̓̑̈ В̀̋̅̍̒̈̍̀ К̈̇̈̋̎ этому ты наш порядок разрушаешь в космическом масштабе! А по какому праву?
Г у с ь к о в а. Молодец! Герой! Защитник!
Г у с ь к о в. Я способен отстоять! У меня тоже есть гордость и характер!
Гуськова (подсказывает). Я не хочу потерять свою жену! Я люблю её!
Г у с ь к о в. Я не хочу потерять!.. Уйди!.. (Помолчав, другим тоном.)
А вдруг она опять не послушается?
Г у с ь к о в а. Ещё как послушается! Каждый понимает, когда его по-настоящему гонят. Когда приговор. Без надежды. Навек.
Звонок в дверь.
Г у с ь к о в. Знаешь, я боюсь, когда она со мной молчит. Мне кажется, она очень меня осуждает. Молчит, а сама осуждает.
Г у с ь к о в а. Не бойся, я рядом. Давай. Ну измучились уже от этой неопределенности, отрежем чужое, и всё! Дзынь!
Гуськов (идёт к двери, возвращается, Гуськова прижимает его к себе). Как ты не понимаешь, Вера… Я слабый, усталый, трусливый, немолодой, я ничего не могу изменить в прожитой жизни, а ты меня надрываешь… У меня жена, дом… Мы домашние гуси, нам не нужны высокие просторы и небеса… Нам страшно, когда высоко, мы привыкли осторожно, с оглядкой, ступать по земле… А ты лети, Вера, лети! Не ходи ты сюда, ты же видишь, у меня жена, ваза напольная, и надо осторожно…
В конце концов, это унизительно для меня… сидеть так под дверью!
Г у с ь к о в а. Бездомной и бесхозной всё равно где сидеть… А как поймёт, что ничего ей здесь не получить, улетит, как миленькая, искать более тёплые края… Под чужие синтепоновые одеяла, которые не для неё куплены!
Г у с ь к о в. Да, пусть летит птичка моя… Рая! Под чьи одеяла? О чём ты?
Г у с ь к о в а. Да хоть под чьи! Кто пригреет, тот и хозяин… На минуточку… Под одеялком чужим ухватить хоть кусочек предназначенного не тебе тепла!
Г у с ь к о в. При чём здесь одеяла, Рая? Синтепоновые?
Г у с ь к о в а. А ты выйди и спроси у неё, из-под чьих одеял она к нам выпрыгнула? Какой ты у неё по счёту?
Г у с ь к о в. Она сказала…
Г у с ь к о в а. Что ты единственный и единственнее не бывает!
Г у с ь к о в. Да. И что, кроме меня, у неё никого нет на всей земле…
И жизни ей без меня нет…
Г у с ь к о в а. У тебя жизнь со мной, Петя, со мной!
Гуськов (о своём). А ты мне про чужие одеяла…
Звонок в дверь.
Г у с ь к о в а. Далеко вы, оказывается, зашли в этом лёгком романе…
Г у с ь к о в. Не открывай! Я… не могу! Я устал! Запутали вы меня.
Г у с ь к о в а. Ты сам всё запутал.
Г у с ь к о в. Даёшь передышку?
Г у с ь к о в а. Отдохни, конечно. Мы же здесь живём, а не выжидаем, когда распахнётся.
Г у с ь к о в. У меня температура под сорок, я чувствую. Я болен, Рая, и я очень устал… Делайте что хотите… Я лягу пойду…
Г у с ь к о в а. Ложись, Петя, ложись.
Г у с ь к о в. Ты меня осуждаешь?
Гуськова ( устало). Я за тебя сражаюсь, а ты в бездействии выжидаешь, кто из нас победит.
Г у с ь к о в. Ты моя жена. Мы двадцать лет вместе. Сын у нас. Я никогда от тебя не уйду, ты знаешь. Это ясно, как формула.
Г у с ь к о в а. Допустим.
Г у с ь к о в. Мы сроднились, живём. Порядок у нас… (Помолчав.)
А вдруг… Послушай, а вдруг она действительно не может без меня? Бывает ведь так? Когда человеку острая нужда в другом человеке?
Гуськова (холодно). А ты пойди, спроси.
Г у с ь к о в. Не может же человек всю жизнь быть совсем ничей? Ни к кому не прибиться?
Г у с ь к о в а. Может. Если никому не нужен.
Г у с ь к о в. Бог ведь задумал как: каждому своя пара, так?.. Рождается человек, и Боженька ласково склоняется над ним и шепчет: «Ты, малышка, предназначена для жизни и счастья Ивану, а ты — Петру навек…»
Г у с ь к о в а. И ты вообразил, что эта малышка на лестнице предназначена тебе?..
Г у с ь к о в. Понимаешь, я чувствую её… Слышу… А она чувствует меня. Нам и сны одинаковые снятся, вот это как объяснить? Рая?
Г у с ь к о в а. Плохо же ты понимаешь Боженьку… Он предостерегает разрушать чужие гнезда, Петя, и чужую любовь-морковь. Заигрался ты, а игра вон куда зашла — с лестницы дом атакует.
Г у с ь к о в. Но мы с тобой вместе, ты и я.
Г у с ь к о в а. А если мы вместе, то чего ты ждешь от меня? Чтобы я за тебя решила, оставаться тебе дома или навек уйти на лестницу?
Так ты иди, Петя. Это так просто — сделать несколько шагов до двери, за которой тебя ждут! Иди!
Звонок в дверь.
Г у с ь к о в. Ты… предлагаешь мне уйти?
Г у с ь к о в а. А то. (Собирает его вещи.)
Г у с ь к о в. Насовсем?
Г у с ь к о в а. Разумеется. Если она возьмёт.
Г у с ь к о в. Она-то возьмёт, это ясно… А ты… А как же ты?
Г у с ь к о в а. А я останусь, морковка на грядке, со своими проблемами.
Г у с ь к о в. А я?
Г у с ь к о в а. А ты уйдёшь со своим ворохом проблем. Смотреть с ней одинаковые сны.
Г у с ь к о в. Так ты меня отпускаешь, Рай?
Г у с ь к о в а. Рая больше не будет. Не будет яблочек, овсянки по утрам, окорочков… Будет то, что ты сам заработаешь и принесёшь в клювике своей половинке. На твою зарплату ведь не создашь рай, Гуськов, разве что дня на три! Ты даже шоколадку мне за мой счёт покупаешь.
Г у с ь к о в. Что ты меня куском попрекаешь? Между прочим, когда ты сидела по ночам в своём гулком киоске, я рядом стоял, чтоб тебе не страшно, чтоб защитить, если что…
Г у с ь к о в а. А от набегов твоей оккупантки защитить не можешь.
(Закончила собирать вещи, закрывает чемодан.) Шкатулка прошлого закрывается. Вот так. Приданое готово. Иди.
Гуськов (мечется). Но это же невероятно, я не ожидал… Ты меня отпускаешь так добровольно! Я не готов!
Гуськова (протягивает чемодан). На первое время хватит.
Г у с ь к о в. Не готов я. У меня сейчас сердце лопнет, Рая… И за тебя же оно болит, и за неё болит… Не думал, что может так тревожно получиться в жизни…
Г у с ь к о в а. Отболит и уладится, Петя.
Г у с ь к о в. Я знаю, я давно превратился для тебя в старый чемодан из анекдота, который и нести тяжело, и выбросить жалко… Твой холодильник, твоё гнездо…
Г у с ь к о в а. Наше. Наше разорённое тобою гнездо.
Г у с ь к о в. Да нет, твоё, твоё… Может быть, она там, на лестнице, права? Она верит ведь в меня, верит, что я способен…
Г у с ь к о в а. Ты считаешь, она фокусница, которая сможет нести этот тяжёленький чемоданчик без ручки?
Г у с ь к о в. Она доказала это, пока мы тут с тобой… танцевали. Если она сидит на неуютной тёмной лестнице и ждёт, значит, я ей действительно нужен, Рая? Хотя бы ей!.. Хоть одному человеку! Да, ты права, я домашний гусь. Я люблю дом. Но, чёрт возьми, я хочу, чтоб в доме все были дома! Где мой сын? Где ты?
Г у с ь к о в а. Я сутками работаю!
Г у с ь к о в. Зачем? Чтобы забивать курицами холодильник в голодное время? И это твой рай на земле? Ты приходишь в два часа ночи с цветами… каждый вечер… А когда заметила, что мне удушье от этих пышных пукетов, ты стала оставлять их в урнах у подъезда… Думала, ты остроумная, а соседи… Все знают, чьи это цветы и кто их оставил…
По причине ревнивого мужа… Цветущие урны!
Г у с ь к о в а. Это недоказуемо! И… мне никто не звонит!
Г у с ь к о в. Рая, это недоказуемо. Но я это знал. И вот однажды, на дежурстве… Она меня поняла, Рая. И я пошёл за ней. Наверное, я хотел отомстить тебе.
Г у с ь к о в а. Ну да, грохнуть мою вазу!..
Г у с ь к о в. Понимаешь, я ей верю. А тебе нет. Больше нет.
Г у с ь к о в а. Гуси мои, гуси, га-га-га…
Г у с ь к о в . И знаешь, она другая, не такая как ты. Она не героиня, спасающая семью, и я не должен постоянно вставать на цыпочки, чтоб соответствовать, подыгрывать, изображать белого и пушистого… Она меня не унижает, Рая. И этого оказалось достаточно, чтоб во мне всё возродилось, затрепетало.
Г у с ь к о в а. Так иди. Иди, Петя. Уходи. Судьба тебя ждёт.
Г у с ь к о в. И я тоже думаю: вдруг судьба? А я отталкиваю вместо того, чтобы прижать покрепче… Она верит мне, надеется… Тогда я пошёл? (Суетится, одевается.) Всё лучшее у меня с ней задрожало, забродило, возродилось… Прижать-прижать покрепче, и с ней мне не страшно, понимаешь, Рая? С ней я сильный, здоровый, всё могу, всё получается… А с тобой… Лежу на диване, жду тебя и тоскую, тоскую…
И мысли тяжёлые… И… зачем я тебе такой? Не любишь ведь ты меня, Рая! Рая! Ну что ты молчишь?
Г у с ь к о в а. Жду, когда ты улетишь в другую, новую и прекрасную жизнь.
Г у с ь к о в. А скажи мне… Ты от обиды сказала… Ну, про чужие диваны-одеяла?
Гуськова (ласково). Конечно, Петруша. Из женской мести.
Г у с ь к о в. Я так и понял, а вначале так остро загорелось болью…
И когда загорелось и чуть не лопнуло, я понял, что не могу я её потерять, не должен…
Г у с ь к о в а. Ну всё, всё…
Г у с ь к о в. Отпускаешь меня? Рая?.. Не сражаешься?
Г у с ь к о в а. Сражаются за счастье, Петя. А какое счастье, если всё выпотрошено.
Г у с ь к о в. Постой… ты это серьезно? Рая? Столько лет прожили…
Было же и у нас что-то хорошее? Ведь было?
Г у с ь к о в а. Не помню.
Г у с ь к о в. Я вдруг так уйду, а ты как же?
Г у с ь к о в а. Над моей колыбелью, наверное, тоже склонился улыбчивый Боженька и прошептал моё предназначение… Думаю, что не твоё имя он мне шепнул, Петя…
Г у с ь к о в. И я… Я могу идти?
Г у с ь к о в а. Да никто не держит. Иди, чемодан собран… Горло укутай, простудишься.
Г у с ь к о в. Она ждёт… Она сказала, всегда будет ждать. Сказала, ей нет жизни без меня… Мне никто таких слов не говорил, Рай… Понимаешь, жил, жил…
Г у с ь к о в а. Дзынь!
Г у с ь к о в. Что это?
Г у с ь к о в а. Это знак. Лети, лети, домашний гусь, на волю, воля тебя поймет! Лети! Дзынь!
Г у с ь к о в . Звонок?
Г у с ь к о в а. Это я звоню, Петя! Дзынь! Наша жизнь! Дзынь! Дзынь!
Дзынь! Иди же! Тебя ждут! Твоя другая и настоящая жизнь! А ненастоящая кончилась! (Разбивает напольную вазу.) Дзынь! Дзынь! Дзынь!
Г у с ь к о в. Ты… Рая, ты зачем это? Ты что? Вазу свою любимую?
Г у с ь к о в а. И тут я тебе помогла, Петруша. Как всегда. Ну, иди, некогда мне.
Приносит веник и совок, собирает осколки. Гуськов некоторое время колеблется, затем осторожно берёт чемодан, переступает через осколки, медленно идёт к двери.
Гуськов (у порога). Ну, Рай… Я пошёл?
Г у с ь к о в а. Ой, ну иди ты уже, Петя, ну хватит! Иди, тебя ждут.
Дзынь! Тебя ждут, иди! Дзынь!
Гуськов распахивает двери. За дверью никого нет. В прихожую врывается сквозняк, рвёт занавески. Гуськов некоторое время растерянно вглядывается в пустынную тёмную лестницу, затем аккуратно закрывает дверь на все замки, ставит чемодан на пол, берёт клей и начинает склеивать вазу.
Конец.
Опубликовано в Лёд и пламень №5, 2019
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!