Татьяна Некрасова. СВЕТ РАСХОДИТСЯ КРУГАМИ

КТО КОГО

проговаривая пламя
(искра, ветка, уголёк),
дыма тонкими телами
тайный страх во тьме залёг –

видит, слышит, осязает,
искру к сердцу поднеся.

заливаешься слезами
можно нужно и нельзя

онемел и дышишь часто
не от страха – от того,
что едва живой от счастья
сам пылаешь, сам огонь.

СИНЕМА

сначала кажется что горько потом что мало а потом
как рот себе не зажимала хватала воздух жадным ртом
а воздух так себе везенье не насыщает а звенит
дыханьем барышень кисейных рамен и персей и ланит
нет ни вины ни виноватых одно смятение одно
спасенье нашатырь и вата на репутации пятно
кино вино

ОСУЩЕСТВЛЯЕМОЕ

хочу на поезд – с тем, кого люблю,
на дальний-дальний допотопный поезд –
и средней полосы пейзаж безлюдный
течёт, как голос,

в распахнутое летнее окно,
куда-то в грудь и глубже, холод зимний,
как будто в солнечное полотно
плеснули синьки –

и стало всё, как будто никогда
быть не могло нас, лишних не бывает.
теперь всё это талая вода
живая.

теперь согреться, новая волна
тепла – титан, заварка, подстаканник,
и ложечка звенит, и жизнь полна
дыханья.

СВЕЧЕНИЕ

ты прекрасен, любимый! – отныне и впредь
на тебя мне так вольно и больно смотреть.
что за сила стекает от сердца к плечу,
знать едва ли хотела – и впредь не хочу –

как стекает она от плеча на ладонь,
и легко обращается в свет и огонь,
и теперь что ни свет – маяки, маяки
неприкаянной тьме вопреки, вопреки.

и первичное «аум» есть радость и свет,
если смертного нет – и бессмертного нет.
ты струишься рассветом от сердца к плечу,
и не страшно ничуть.

САРМАТСКОЕ МОРЕ

временем обкатаны холмы
сглажены черты до мелкой ряби
и кустов рыбацкие челны
вспыхивают ягод янтарями

зной качает смазывает мнит
распыляет на крупицы света
в ненадёжной временной тени
больше солнца чем листов и веток

маревом стираются следы
смертных и бессмертных их историй
не хватает йода и воды
белым рифам сгинувшего моря

ПРИВЕТНОЕ

низко-низко серая картонка
неба над гудящей головой
подмокает рвётся там где тонко
стынет жёсткой тряпкой половой

руки леденеют охватить бы
сбитых листьев мокрые клочки
словно от знакомства до женитьбы
ничего и не было почти

словно никогда и не любили
не срывались листьями впотьмах
проливая слёзы крокодильи
сквозь картонки сердца и ума

ПРИВЕТНОЕ 2

заземлены но не вещами
а чем-то более простым
каким-то безобразным счастьем
подмигиванием звезды

когда одна за ней другая1
а мы стоим поражены
и свет расходится кругами
сиюминутной тишины
____
1 …если одна, то за ней другая.
только так оттуда и можно смотреть сюда… (И. Бродский)

ВЕЧЕРНЕЕ

жёлтый как подтаявшее масло
свет легко взбегает по стволам
и густеет в охряной и красный
полыхает вспыхнуло погасло
сумерки с тревогой пополам

и цикады громкие как черти
провожают как в далёкий путь
пилигримов жизни то есть смерти
то есть нам ни проводить ни встретить
а плечом к плечу и как-нибудь

БЛАГОДАРНОЕ

празднуй, цикада, гаснущий пышный август!
скоро сухой одуванчик пойдёт на закусь –
как тут с весны всё съехало в сикось-накось,
так и лежит, даже затишье в тягость.

но есть у нас яблоки наливные, тугие груши,
орехи в меду, мятые листья в лужах
вечно кому-то нужен боже кому ты нужен
между собой и собой разница говорю же

хуже всего, когда ненадолго лучше,
а после тихо – да так, что гаснет любая радость,
ничем её не нарушить,
и тут –
тишина как лакмус расцвечена звуком –
празднуй, цикада, гаснущий пыльный август!

ВСЁ БЛИЖЕ

тут ещё ничего, а на холме сдувает –
первый холодный день, и каштаны градом.
как-то особенно ясно: душа живая;
хрупкая жизнь бесконечна;
смерть, безупречна, рядом.

тут ещё ничего, но ветер, ещё недавно
ласковый, жаркий, сухой,
в грудь ледяной ладонью
резко толкнул, грудь распахнул, как ставни –
теперь там гулко, светло, ярко, потусторонне.

так ещё ничего, и каштаны звонко,
яблоки глухо, айва бесконечно долго
падают, сыплются, бьются о барабанные перепонки,
и вот уже тыгыдым, тыдым, ту-ту – и волчок улыбается с верхней полки.

ОТСТРАНЁННОЕ

а что тебе такое обо мне
известно – я не ведаю и не
могу предположить хоть отдалённо,
поскольку суета и маята –
есть всё, чем я по сути занята:
преодолимым, непреодолённым.

и что такое можно бы со мной
переживать – и ни с какой иной –
не угадать, не выпытать, не вызнать,
вот и живу, как будто ни при чём
и ни при ком, и мир мой обречён
качаться, шаром ёлочным повиснув.

О ЖИЗНИ

да что мы всё о смерти да о смерти? –
смотри, какая нега разлита!
тут сказочные ангелы и черти,
вчера топтались, нынче ни следа,

и можно говорить, что мы – бессмертны,
и верить в это – а во что ещё?! –
в упругость паруса и в силу ветра,
в божественный спасительный просчёт.

и всё-таки, и всё-таки о жизни
как будто вовсе нечего сказать,
не угадать, не выпытать, не вызнать,
а жить и жить и локотки кусать

Опубликовано в Южное сияние №1, 2021

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Некрасова Татьяна

Родилась и живёт в Молдавии. Закончила Технический университет Молдовы. Публиковалась в в изданиях «Арион», «Литературная газета», «Москва», «Веси», «Белый ворон», «Зарубежные задворки», «Зарубежные записки», «Новая реальность», «Этажи», «Европейская словесность», «Южное Сияние», «Соты», «Каштановый дом», «Северная Аврора», «Русское поле», «Русское слово», «Книголюб», «Финбан». Шорт-листёр поэтического конкурса имени Н.С. Гумилёва «Заблудившийся трамвай» (2013). В 2016 году вышла дебютная книга стихотворений «Трудовая книжка».

Регистрация
Сбросить пароль