*
«Какая станция?» — спросила,
взглянув на сумрачный перрон.
И мне ответили: «Россия!»
И отцепили мой вагон.
*
Один цветок
в уже отвыкшей вазе,
и всё.
И — праздник.
Суровый Цельсий
подобрел на градус,
и всё.
И — радость.
Пройти квартал
и в двери постучаться,
и всё.
И — счастье.
*
Лето началось как-то разом.
Не успела я оглянуться.
Вот жёлтые бочки с квасом —
откуда они берутся?
Ведь где-то они зимуют,
лежат, как медведи в спячке.
И их зимний день целует
короткий такой, незрячий.
И я приезжаю сразу,
как лето наступит, в город,
чтобы напиться квасу
и боль положить за ворот.
*
Т ак продолжалось целый день
почти до вечера:
то я отбрасывала тень,
то ты отсвечивал.
Неутомимый боевой
фотограф чокнулся,
а всё ж добился своего,
и снимки чёткие.
А для чего были нужны
его старания?
Да чтобы ты стоял в тени,
а я — в сиянии.
*
Чудо — устав от дневных разговоров,
сесть у окна и увидеть вдали
красные яблоки светофоров
то ли сквозь ветки, то ли на них.
Чудо — уснув в надоевшей квартире,
где каждый шаг домового знаком,
вдруг оказаться в неведомом мире
и захлебнуться его сквозняком.
Чудо — конверт в разноцветии марок
вынуть из ящика, взвесить в руке
и ощутить невесомый подарок:
ваше дыхание в каждой строке.
*
Боялись.
Затихали.
Трепетали.
Агонизировали.
Убили.
Закопали.
Затоптали.
Канонизировали.
*
Чёрный с чёрным не сходен,
как ни взмахивай кистью.
Даже уголь не чёрен
рядом с чёрною мыслью.
Все слова — между прочим.
Повод явно надуман.
Что там — чёрные очи,
если — чёрное дуло.
Может, парою были,
может, не были парой.
Мелочь — чёрные дыры
рядом с чёрною раной.
И в последнейшей хвори
вспомнишь локон колечком…
Лужа — Чёрное море
рядом с Чёрною Речкой.
— Так не пишут картину:
только чёрные краски…
Но ушли все белила
на посмертную маску.
*
Нет, я не справлюсь. И потом —
соблазн огромный:
так громыхнуть своим грехом,
чтоб все оглохли.
И в наступившей тишине —
назло кликушам! —
лифт осадить на этаже,
что мне так нужен.
*
Любовь — это не когда тебе приносят
в дом роз пять корзин,
и ты нюхаешь.
Любовь — это когда тебе полдня говорят
про девяносто третий бензин,
а ты слушаешь…
*
Едва проснувшись — лгу.
И засыпая — лгу.
Я откровенно лгу
во сне и на бегу.
Зато — всегда права.
Зато — какой успех!
Услышав: «Как дела?»
Солгу я: «Лучше всех!»
Я лгу, но я довольна:
спасает ложь от бед.
Вы спрашивали: «Больно?»
И я лгала вам: «Нет!»
Я в этой лживой луже
увязла навсегда.
Вы спрашивали: «Сдюжишь?»
И я лгала вам: «Да!»
Моя земная жизнь
отчаянно-проста:
она из чистой лжи.
Я лгу. Везде. Всегда:
в ночи, и поутру,
и в снегопад, и в дождь…
И если я умру,
не верьте — это ложь.
Опубликовано в После 12 №1-2, 2019