Светлана Иванова. РЫБА ТРЕБУЕТ ПРАВОК

*  *  *

Поэзии не осталось – кляни бытовуху, пей,
Себя восхваляй, себя стремясь наколоть:
Зажёг сигарету – уже, считай, Прометей.
Лампу включил – уже, почитай, Господь.
Отсохла, отпала боль, пустота – свята,
Вакантное место прочишь другим вещам.
Выжженные поля, проклятые места –
Сам это сделал, никто тебя не стращал.
Щебень шершавит щёку: лежи, грызи
Гранитное крошево, проблеск былого спектра.
В святой пустоте слезу заменил «Визин»,
И никакой поэзии –
Проза,
Прозак,
Прозектор.

*  *  *

Язык мой – словесный вывих,
Рыба на кухонной плахе.
Мозгов достаточно рыбьих
Для чувства страха?

Волглую философию
Плюхаю с бока на бок.
Как ты ни приготовь её –
Рыба требует правок.

В горле налёт белый.
К нёбу холодной глыбой
Липнет нелепое тело
Косноязычной рыбы

Наступает весна, всё страшней новостные сводки,
Газетные заголовки звучат зловеще:
«Сохраняйте спокойствие! Будьте тихи и кротки…»
«Берегите детей: на охоту выходят Вещи».

«Не оставляйте одних стариков и рожениц!»
«Подростки и трудоголики в зоне риска!»
Имена заменяют числа, и числа множатся,
А Вещи как смерть. Всегда возле нас.
Близко.

Сложно в подобном ужасе мыслить трезво.
Наступает весна – заступаю на смену я:
Заклинатель веревок, властитель холодных лезвий,
Дрессировщик любого вещественного зверья.

Такая работа: захлопывать пасть духовки,
Разгонять ядовитые газовые клубы,
Стайки таблеток в аптечки рассаживать ловко,
Успокаивать крыши, вставшие на дыбы.

Внешне спокоен – зайчишкой душа трепещет,
Куда ни пойду – чую, скалятся за спиной.
Такая работа:

Я
укрощаю
Вещи,

Чтобы однажды они не пришли за мной.

ПОКА НЕИЗВЕСТНОМУ

Тощий водила заходится ржавым кашлем,
Срывается пазик, судорожно взревев,
Кругом завывает больная людская пашня:
«Ты отчаянно прав,
Ты невозможно лев».

Сплюнет свинцом открывший Пандоры ящик,
Приласкает наотмашь пряником по лицу.
Глазом рептилии пялится говорящий:
«Остерегайся матери,
Не подходи к отцу».

Рухнули индексы веры в добро и зло:
Фабрика грёз механизмам заткнула пасти.
Пляшут святые с распятием наголо:
«Мы придём за тобой,
Пришли за тобой,
Здрасьте».

Ты, пока неизвестный студент мировой хирургии,
Взрастешь поперёк приказа молчать и сдаться
И, возвышаясь над улицами нагими,
Однажды
Объявишь
Отмену
Всех
Операций.

Солнце блеснет монеткой в зрачке оленьем,
Зелень укроет вселенские неотложки…
И потомки потомков будущих поколений,
Счастливые дети будущих поколений
Откроют учебник
С твоим именем на обложке.

*  *  *

Иногда интересно, как же им всем живётся,
Крепко ли спится, мороки не тревожат?
Как им глядится в небо со дна колодца,
Где от гнилой воды разбухает кожа?
Я прихожу, весёлая злая нежить,
Приношу глупых шуток, просроченных новостей,
Обретаю объем, подъедая тоску и нежность,
Улыбаюсь пустым лицом с пожелтевших стен.
А за мной восстают другие, ожившие образа,
Черноту выдыхают, кривятся разбитыми ртами.

Тем, кто нас предал, некому рассказать,
Как им живётся со всеми мёртвыми нами.

*  *  *

Всё происходит внезапно и без прелюдий,
Как ни готовься – тебя застают врасплох.
Любой человек, обречённый быть главным блюдом,
Сперва не улавливает подвох.
Только зябко ему становится, стыло, тошно,
Дурнота ледяной ладонью оглаживает висок.
И назойливым роем мелькают картинки прошлого,
И горизонт ложится наискосок.
Ходил человек вольготно: смешной, непуганый,
Мнил себя цельным, ценным, сейчас и присно,
А почувствовал бездну – сдулся, забился в угол,
Бледный дрожащий призрак.
Человечек скулит, вытрясает душонку куцую,
Мелочью бесполезной звенит стыдливо
И чует, как лезет в ноздри душок отсутствия,
Жадное ничего холодит загривок…

Сдавайся, мертвей, надгробной плитой застыв,
Бессильно смотри, как я ухожу во тьму.
Это я говорю – воплощение пустоты.

А пустота не терпит себя саму.

*  *  *

Страх позвонки пробивает стальным сверлом –
Болтайся на нем, как старый пиджак на пугале.
Страшно не возле бара трое на одного,
Страшно – когда тебя ставят в угол.
Когда на тебя глядят ледяно, по-рыбьи
Или по-мертворыбьи, нечеловечьи.
Глыба молчания воздух из лёгких выбьет –
Тщетно глотай двуокись в попытках речи.
Тщетно рычи и скалься взбешённым псом,
Агрессия – просто другое лицо ужаса.

Маленький грустный призрак с твоим лицом
Пристально смотрит в окна.
Планета кружится.

Вытрави прошлое, вызубри прочерк отчества,
Временно выдохни – более или менее…

Страх – твой правитель.
Приветствуй Его Высочество.

Больше нет путей отступления.

*  *  *

Сердце не золотое, во лбу ни пяди,
Неловок и кривобок.
Если появится ангел меня обнять –
Я олух, а не пророк.

Не лезу настырно в пастыри душ людских,
Какой с меня высший спрос?
Если приказ поступит «Умри за них» –
Я смертник, а не Христос.

Твёрдо уверен – путь моей жизни пуст,
И дышится грудью всей.
Если мне что-то скажет горящий куст –
Я псих, а не Моисей.

Я не из тех, кто мира замедлит бег,
В меня не поверит бог.
Но веры другой довольно: я – человек,
И этим уже неплох.

Опубликовано в Бельские просторы №5, 2022