ПРОЛИВ
Вода шумит, и корчится пролив,
кривой ухмылкой землю разрезая:
внутри себя он более чем жив,
не зная своего конца и края,
не чувствуя в себе ни кораблей,
ни рыб, в нём пожирающих друг друга,
ни острова, где несколько теплей,
ни скал прибрежных вечного испуга
в моменты столкновения с волной…
Я ощущаю это постоянно,
как если бы когда-то он – был мной,
и ты – у берегов его стоял на
царапающей ступни пустоте,
пока в груди саднило столь же остро,
и ничего на свете не хотел
так яростно, как бросить этот остров.
Но утро пережёвывает сны
и смотрит мне в глаза с тупой ухмылкой;
но вечер достаёт из-за спины
письмо моё, несомое бутылкой
к тебе – на камни острова. Возьми
его, не замочив приливом ноги.
Пролив, разлившись меж двумя людьми,
собой смывает прочие пороги.
4 октября 2012, Москва
МНЕ СНИЛИСЬ ДЕЛЬФИНЫ
Я старый маяк посреди океанских узоров:
не берег мне снится,
не солнцем сожжённый песок,
а острые камни, что не были тронуты морем,
и эхо орудия, бьющего наискосок.
Мне снятся не рыбы, жующие мутную воду,
не заросли трав, синеву заслонившие дна, –
мне снится металл, беспощадно грызущий породу
скалы, что смотрителю портит пейзаж из окна.
И все корабли, что случайно заметили остров,
и каждая лодка, что носом уткнулась в причал, –
для них сладкий миг прикасания к берегу просто
стирает того, кто светил им и кто их встречал.
И если когда- нибудь новая жизнь древесины
надломится, встретившись
с древней природой камней, –
я вспомню, что мне той же ночью
приснились дельфины,
чьи крики пронзали поверхность и были сильней.
Я вспомню, чем был я, покуда в меня не впаяли
прожектор, влекущий лишь судна, дающие течь…
мне снились дельфины, дельфины ныряли: не я ли
был камнем в скале и ловил их печальную речь?
9–10 января 2013, Шри- Ланка
ОБ ИСКУССТВЕ НЕМОТЫ
Родившись, слово кончит жизнь на крае
твоих сомкнутых губ. У немоты
я только эту смерть и забираю –
не жизни, что иные дарят рты:
не голос, выдыхающий часть речи,
тревожащую недра головы,
но тяжесть тишины, что сдавит плечи,
когда слова заранее мертвы.
Поэтому молчи, как пленник ада,
замысливший побег; как партизан,
последний из разбитого отряда
врагу смотрящий в медные глаза, –
покуда я не дрогну, не моргну и
не стану пылью пережитых лет,
и горсть её к груди прижав вплотную,
проговори
«тебя здесь больше нет».
8 ноября 2015, Санкт- Петербург
В ПОТОК ШУМЯЩЕГО ДОЖДЯ
Вот так в поток шумящего дождя
вползает умирающая осень.
Глаза твои в прошедшее глядят,
иллюзией подкрашивая проседь;
но в зеркале текущего виски
в тисках ладоней выглядят белее.
Вот так идут ко дну материки,
годами изнывая по Пангее.
Построив наконец-то пьедестал,
что выдержит хотя бы твой рассудок,
я так нечеловечески устал,
что сам себя и выдворил отсюда:
вот так тебе осталась от меня
пустая анфилада мрачных комнат –
затем, что я на глупость променял
безумие запомнить.
28 ноября 2016, Чикаго
МУЗЫКА ТЕБЕ
Мы знали море: звуки из воды
легко секли просоленные волны.
Когда-то воздух был тугим и полным,
но сделался до одури пустым.
Вода, не замерзавшая зимой, –
твоя вода, отдавшаяся нотам,
помешивает атомы, но что там –
внутри, в холодной толще, в ней самой?
Прибой, что заключён в твоих ушах;
мелодия, разорванная в клочья.
Мы знали только море, и в ту ночь я
забыл, что мне положено дышать.
Но время растекалось – всё слабей
аккордами о скалы билось эхо,
покуда не остались: мне – помеха,
отчётливая музыка – тебе.
1 марта 2018, Авашский Национальный Парк,
Эфиопия
ГОРЕНИЕ
Когда он обратил лицо к окну,
как в джунгли смотрит старая тигрица,
у цирка и у памяти в плену; –
в расщелине засохших губ вину
осталось закипеть и испариться,
но мрачно отстранив пустой бокал,
украшенный узором жаркой кожи,
он что-то смертоносное сказал,
и эхо задрожало между скал,
уже на небоскрёбы непохожих.
Тогда мне и привиделись холмы,
хмарь холода и сонмы хищных сосен,
ворота замка, робкий рот тюрьмы –
и там не мы, а призраки немы,
и сам он ни о чём меня не просит,
но взгляд ползёт по каменной стене,
и губы, жаждой сжатые, всё уже:
он жарится на собственном огне,
а тлею – я
поскольку он во мне:
уже внутри, пока ещё снаружи.
6 сентября 2018, Цюрих
АЙСБЕРГ
Вода густа. Он смотрит на тугой
блестящий слой, отлитый тёмно- синим;
подрагивает воздух между ними,
насыщенный водой, – уже другой,
чем был ещё мгновение назад,
но плёнка не мотается обратно.
С того конца вселенной, вероятно,
молекулы врезаются в глаза.
Как можно разобрать, куда глядеть?
И что принадлежит ему в пустыне
такой голубизны, что он покинет
её, но сам останется в воде?
Вода пуста, пуста который день.
Он тронет осторожно покрывало,
вбирающее, кажется, так мало
сперва, немногим после – даже тень,
разгладив заострённые черты, –
обыденность решётки презирая
по праву неимения ни края,
ни фокуса,
по праву темноты.
Вот так,
вот так он смотрит на неё,
и взгляд и оторвался бы, но что же
откроется ему? Он чует кожей –
солёной, ледяной, – на сотни льё –
одно его седое остриё.
5 мая 2018, Краснодар
АФРИКА
Безлунная тугая слепота
и выдох в колыбель твоих ладоней;
взгляд следует за собственной погоней
вдоль скул и завершается у рта;
взгляд силится пронзить тебя.
Вода
шумит, не находя пустого русла:
земля впитает дождь,
мне станет грустно.
Здесь не было так грустно никогда.
Но тьма сползает с крон. В который раз
вливается рассвет в грудные клетки,
и влажные потрескивают ветки
в отчаянном костре меж наших глаз;
и жизнь начинается сейчас.
Открыв тебя на этом континенте,
я чувствую в пространстве и моменте:
пусть Африка проглатывает нас.
27 ноября 2019, джунгли ДР Конго
ЕГО ЛИЦО
Его лицо. Недвижимый туман,
вбирающий травы сухие шпаги:
страна без городов, земля без стран,
стена растений, озеро в овраге,
в которое глядишь, шагнув за край,
чужим ребром послушно отпирая
свою грудную клетку.
«Умирай.
Лишь так ты возвратишься в сердце рая».
Его лицо я вижу до сих пор,
в моём лице ты различаешь тоже
мельчайшие штрихи морщин и пор,
его материка загар на коже.
Шум дикой ночи, выживший в ушах,
прирученное царство не изгонит;
единственный испытанный мной страх –
хруст джунглей, увязающих в бетоне.
Ты знаешь все детали и черты,
с которыми делил тепло постели:
мерещится ли клетка, если ты
глядишь в меня, глядишь, минуя тело,
в моё лицо?
В любом из двух концов
ты слышишь эхо дроби барабанной,
и я не сплю. Затихшая саванна,
промокший лес, рассвет.
Его лицо.
13 января 2020, джунгли ДР Конго
РАЗЛОМ
Протяжно стонет рифтовый разлом.
Горят под обнажёнными ступнями
пути пустынь, сплетённые узлом,
как грудь – мешка заплечного ремнями,
как пряди, что в себя вобрали соль
морской воды и ветром растрепались;
как вечность, поделённая на ноль,
надетая на безымянный палец.
И путник безымянный у огня,
и лица мертвецов в калейдоскопе:
как сладко никого не догонять,
в себе таская сердце эфиопий.
Какое счастье – сон не на плече, –
плечо, освобождённое от сна, и
лоскут вселенной, сказочно ничей,
лишённый кандалов воспоминаний,
лишённый лихорадочной любви,
свободнее волны, вольнее шторма; –
какое счастье, сущность отпустив,
бесплодно принимать любую форму.
Бесплотно путешествовать во мгле,
нечаянно имён не называя;
быть парусом на каждом корабле,
сходить вперёд спиной на острова и
без памяти бежать с материков.
Беспамятно влюбляться в океаны
и чувствовать, как в шёлке облаков
пульсируют безмолвные вулканы.
Великая долина черноты.
Утёсы, чей узор кровит на коже,
и земли – те, с которыми на ты,
и люди – те, с которыми не можешь,
и рифтовый разлом твоей души.
Кошмар бродяг, спаливших каждый мостик:
поднявшись на вершину из вершин,
наткнуться там на собственные кости.
…беззвучно изменяется река
в твоём окне, связующем квартиру
с космическим, неназванным пока,
но выведенным дьявольским пунктиром.
Смирившись, отражаются глаза
в глазах, как антрацит в зеркальной льдине.
Смотри, как начинается гроза
над выжженной пустыней.
6–7 сентября 2020, Краснодар
Опубликовано в Южный маяк №2, 2021
