* * *
Зачем тебе вся эта красота?
Когда леса не отворят объятья,
Когда до горизонта пустота,
Светлее и бездоннее проклятья
Последнего упавшего листа.
Зачем тебе все это поперек?
Зачем тебе не влазить в чьи-то мерки?
Пусть мир неблизок будет, пусть далек –
Молчанье за окном. Чернеет пенка
От кофе, убежавшего в свой срок.
Не гладь, не тискай – просто простыня
Сложилась в теплый ком и так застыла.
Работный день, сухая головня,
Покров пушистый серодомной пыли…
Холодный свет. Отсутствие огня.
* * *
Я пишу к тебе как обычно, вечером.
Голова гудит, и гудит осенний
Мокрый город. Мне делать сегодня нечего.
Я стою как мыслящее растение
И пишу к тебе всякую несуразицу –
Например, как люди сидят в автобусах
В влажных куртках, колени поджаты. Кажется,
Больше мест не осталось на нашем глобусе,
Где нет мелкой дождливой вечерней взвеси.
Все домой спешат, предвкушая ужин.
Скрип входных дверей – что за звук чудесный!
Входишь в дом обветренный и простуженный.
Но сейчас – остановка, асфальт чернеет,
А автобуса нет – эсэмэс, опечатки –
Пальцы мокрые и холодные, дождь густеет,
Шепчет что-то бессмысленное над брусчаткой.
Это просто осень, черная меланхолия,
Ты уехала десять минут назад.
И пустое пространство молчит от боли,
И слова, и дождь, и мой мертвый взгляд
Волочатся бездумно, куда попало –
Сублимация ожидания, трата времени.
Полумир как лампочка в полнакала,
Полбокала вина, минуты стучат по темени.
Фонтан «Семь девушек»
Семь девушек, покрытых чем-то желтым
(не знаю, может это позолота),
Стоят вокруг уснувшего фонтана,
Сливаясь с осенью в ее последней фазе,
Когда роскошные кленовые листы –
Цыплячья желтизна, причудливые трещины –
Уже давно смешались с липкой грязью,
Холодной, словно будничные сны
Тебя спокойно разлюбившей женщины.
Чугунные тяжелые скамьи стоят гуртом под вымокшими соснами,
стремясь согреться. И белыми пронзительными звездами
В чернильном небе, свеж, бесчеловечен,
Летит сухой, колючий древний снег.
Царапает глаза и прямо сквозь пальто
Прохватывает белое нейтрино.
Скамьи не ждут ни седока, ни ЖЭК.
Стоят, взбивая слякоть как перину,
Себе готовя ледяной ночлег.
Глубокой осенью заглядываешь за привычный,
Знакомый, правильный мирок своих привычек.
Жизнь содрана с планеты. Мир вещей,
Недвижимый и тихий, наступает,
Грядет, как оползень, неся и сон, и смерть.
И я лежу, согнувшись, подвываю
В тон ветру в форточке. И нужно дотерпеть
До зимней ясности морозной. Засыпаю,
устав бояться, мерзнуть и мертветь.
Минута
Снег летит не спеша, он почти невесомый, почти прозрачный.
Засугробило двор вечерний, все темнее синее, все бледней коричное.
Тишина и прохлада. Оцепенелый мальчик –
черной точкой на белой скатерти – не шевелится, голову запрокинул.
Холод бьет по ногам, лижет руки, сжимает сердце.
Тишина ватным комом валится, слышен скрып далекий –
Не спешит прохожий, неизученный, одинокий.
Непонятно, откуда идет и где будет греться.
И тихонько гудит компьютер в окне, за шторой,
И бессмысленный взгляд бездумно скользит по строчкам.
Человек за столом, недавно читавший почту,
Разом ухнул в прорубь белеющего монитора.
Доскрипит прохожий, мигнет монитор, и вздрогнет
Человек за столом и закурит в окошке мутном.
И встряхнет головой мальчишка в сугробе, вспомнит,
Что до школы вечность еще – шесть дней. И не жаль минуты.
* * *
Неумолимо близится тот день,
Когда тебя мне нужно поздравлять
С еще одним, прошедшим дальше годом.
Мне очень хочется заставить время вспять
Поворотить, чтоб дни нашей свободы –
Когда нет под скулою желвака,
В виске гвоздя извечного, долгов
Перед самим собою и легка,
Без вмятин от отброшенных оков,
Худая, загорелая рука.
Ну, словом, я про возраст.
Нет, точнее – про временную массу,
Наждак, поток частиц, борей,
Меняющий корабль час за часом,
Меняющий команду – тем быстрей,
Чем дольше он воздействует на поры.
И где теперь надежный ориентир?
Давно долины там, где были горы,
И даже память – герметичный мир,
Не держит лиц, не помнит разговоров.
И так день близится. Кого мне поздравлять?
Я помню только дрожь прикосновенья.
И как смешно ты ставила ступни:
Белесый свет сквозь шторы в воскресенье,
Носками внутрь развернуты они.
Я поднимаю взгляд. Колени, бедра,
Живот как масло, шея, плечи, грудь –
Их помнит тело, помнит очень твердо,
С закрытыми глазами, наизусть.
Лица без фотографии – не вспомню.
Но я поздравлю мрак твоих зрачков.
И то, чем для меня теперь ты стала –
Освобожденьем от любых оков,
Свечою, разогнавшей мрак подвала,
Возможностью закрыть глаза – на миг
И захотеть поворотить назад,
В прекрасный ад, в чудесный, милый ад,
Где я, тебя увидевши, возник,
Возник теперь – и двадцать лет назад.
* * *
Табак, фиалки и винная прелесть вечера.
Согласно ритму желтых уличных огней,
Праздношатание меня увековечило
На мокром камне местных площадей.
Праздношатание, бессмысленность, бесцельность!
Чудесное вечернее вранье!
Идешь немного дольше, чем хотелось.
И город твой, и все вокруг твое.
Принадлежат бродягам тротуары,
Все бары – тем, кто в них сидит над пивом.
Все выдается вечером задаром,
Как шанс побыть бездумным и счастливым.
Воспоминания и боль пусть громоздятся
В пустом жилье – но два часа до дома!
Гуляй и наблюдай за трансформацией
Давно известного во что-то незнакомое.
Ежевечерний праздник изменений.
Другие парки, магазины, люди –
Все, все другое! Мир без сожалений
Зачеркивает день, и что там будет,
Когда начнется новый – неизвестно!
Чудесное вечернее вранье…
И, слава богу, я оставлю честность
На утро. Завтра. После. Ну ее.
И вот табак, и почему-то вкус фиалок.
(Я их не пробовал совсем, откуда он?)
Потом жаль времени, и сам я очень жалок.
Подъезд, ключи, компьютер. Вечный сон.
* * *
Расскажи мне о том, как повсюду идет война,
И о том, какой же я вор и плут.
Разверстай слова в пустынный экран окна
И сиди и жди, и тебя, может быть, найдут.
Мир в экране этом зависим от величин
И окраски букв, от знака в конце строки.
Не ищи справедливости или других причин,
Просто знаки в экране – пороги на дне реки.
Паранойя зашкаливает – старший брат за тобой следит,
Маскирует свой взгляд под твой собственный, прячет след.
Я до дрожи боюсь быть опознанным, знать вердикт.
Меня скрыл аватар – сытый призрак, чужой портрет.
Я – улыбка в каких-то двухтысячных, я пишу друзьям:
Блику света на сцене, куску стены и букету лилий.
«Эй, привет) Как дела?» – «Хорошо. Работаю. Как ты сам?»
На нас светят экраны. Наши призраки без усилий
Шлют друг другу музыку, фотки, смешные картинки, стихи,
Частоколы смайликов – даже в молчащем доме
Слышен призрачный хохот их. К прочему мы глухи.
Мы в глубокой и безнадежной экранной коме.
Постоянное бегство от мира в экран, как в дверь
От пустыни за окнами, от пустыни внутри груди.
Дверь становится зеркалом – кто из него глядит?
Кто глядит на тебя с экрана? Пойди проверь.
Опубликовано в Бельские просторы №10, 2020
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!