ПОД ЛИКОМ ЛУНЫ
Чеканным профилем изящный лик Луны
В закатных сумерках на небе проявился.
Ещё не дремлет мир, ещё не видит сны,
Хотя уже в халат вечерний нарядился.
Всё ярче звёзды разгорелись в небесах,
Всё гуще сумрака ночного окруженье,
Но даже в нём я вижу на твоих устах
Улыбки тень, а на щеках – огонь смущенья.
Луна единственный свидетель наших встреч:
Я прячу счастье от завистливого взгляда.
Тебя готов всю жизнь, как верный страж, беречь!
Твоя любовь – моя душевная отрада!
Но от Селены яркой мне не скрыть секрет –
Моей сообщницы небесной неизменной.
Шатром серебряным её струится свет,
Нас озаряя под просторами Вселенной.
ЕСЕНИНУ
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
С. Есенин
Русской воли певец неприкаянный,
Где теперь твоих песен задор?
Заскучали России окраины
И её необъятный простор
По стихам разудалым и пламенным,
По пшеничному цвету кудрей…
Нашим душам, неправдой израненным,
Прямоты не хватает твоей.
Поседели берёзы пригожие,
Чьей дивился девичьей красе.
Без тебя внучки их белокожие
Моют листья в вечерней росе.
Не горюй о земле, рано брошенной,
Ты ведь знаешь, скитаясь в раю, –
Не оставит Господь неухоженной,
Русь святую – Отчизну твою.
ПЕВЕЦ ОСЕНИ
Ветер прохладный на клёне продрогшем
ветви качает и сипло поёт.
Лист опадающий осени грошем
за беспокойство предложен в расчёт.
Песня нескладна, со скрипом древесным,
только не хочет певец умолкать.
Будто с эстрады, под сводом небесным
ветер всё силится выть и свистать.
Он призывает и сосны, и клёны
песню осеннюю с ним подхватить.
Но получаются жалкие стоны…
Кто бы сумел этот хор оценить?
Осень! Она лишь концертом довольна.
Это её специальный заказ!
Эта красавица в жанрах фривольна:
вальс не сложился – пожалуйте джаз.
Что б ни насвистывал ветер сеньоре,
всё ей по нраву. На что ей роптать?
Знает, что ветер, уволившись вскоре,
пением зиму начнёт ублажать.
С ЛЮБОВЬЮ К БЕЛАРУСИ
Я в Белоруссию влюблён
ещё с тех пор, как был ребёнком.
Мулявина гитары звон
мне в сердце врезался осколком.
Я песни славных “Песняров”,
наследие времён советских,
храню как кладезь добрых слов
и память лет прекрасных детских.
В ней рубежи своей страны
я охранял бойцом под Брестом,
где шрамы пройденной войны
считали мы священным местом.
С тех пор привязанности к ней
Не заглушить ветрам скитаний:
она – часть Родины моей,
надежд, страстей, воспоминаний.
И вновь, вернувшись в Беларусь,
в её просторах поселился.
Её люблю и ей горжусь,
душою с ней соединился.
Пусть ветры злые не собьют
её с прямого направленья…
И ангелы над ней поют,
неся Христа благословенье!
СТАТЬ ЧЕЛОВЕКОМ
Который век учусь быть человеком:
себя скоблю, шлифую день за днём…
Напрасно всё! Гордыня громким эхом
смеётся надо мной в труде моём.
Который год воюю с дерзким эго,
но бой неравен, что тут говорить…
Давно в висках узоры цвета снега,
а враг не пал… Но мне ль его винить?
Который день ищу в душе ответы,
Но тишь вокруг: моя душа молчит…
Ведь чувства сплошь в сомнения одеты
и чёрствости на сердце мощный щит.
В который раз об этом вспоминаю,
и, каясь, на груди рисую крест;
и с тихой скорбью в тайне уповаю,
что Небу это всё не надоест.
***
Кто в сумерках не жил, тому не оценить
Прекрасный миг рождённого рассвета.
Восход нещадно рвёт тугую ночи нить,
Но в ком-то тьма сознательно воспета.
Кто не страдал от зла, добру не будет рад,
Тому любое благо словно данность.
Чужая боль ему, конечно, невпопад…
И состраданье – эдакая странность.
Кто, корчась, не желал глотнуть
спасенья вдох,
Ему ль понять дыханье полной грудью?!
Ему ль от жизни ждать
нелепых жалких крох,
Считая лишь себя верховной сутью?
Кто смерти и войны на свете не встречал,
Поймёт ли жизни благодать святую?
Тому, кто пред врагом
не дрогнув не стоял,
Не стать святым от Бога одесную.
Лишь к тем, в ком дух горит
не алчности огнём,
Не злобой, не корыстью, но любовью,
Крылатый Серафим приходит
день за днём,
Лампаду счастья ставя к изголовью.
В ГОСТЯХ У МАСТЕРА
Лишь небо подарит ночную звезду
И сумрак повиснет на стенах столицы,
Я к Мастеру в гости нежданно зайду –
Ему на Садовой, наверно, не спится.
Мы будем всю ночь говорить о стихах,
о тайных полётах его Маргариты,
о лунных прогулках, сирени цветах…
гадать, что за вина в бокалы разлиты.
Он будет любезен и несколько глав
прочтёт из тетради, закрытой недавно.
И мы не заметим, как, тьму разогнав,
рассвет над Москвою
поднимется плавно.
Лучами по стёклам Ярило скользит,
и Мастер прошепчет, к окну подбегая:
“Сейчас Маргарита моя прилетит…
Всегда хороша и бесстыдно нагая!”
И я, чтоб влюблённым обузой не стать,
наброшу пиджак, собираясь поспешно,
а вежливый Мастер начнёт возражать,
но время прощаться, увы, неизбежно.
Уйду, предаваясь объятьям Москвы,
которая солнцем рассветным залита,
туда, где в сюжете житейской главы
меня ожидает “моя Маргарита”.
Я КОГДА-НИБУДЬ ТОЖЕ УЙДУ…
Я когда-нибудь тоже уйду…
Но хотелось бы позже, ей-Богу,
не во сне, не в больничном бреду –
с твёрдым сердцем пуститься в дорогу.
И никто слёз от чистой души
не прольёт за меня на прощанье.
Двинусь я, без рыданий, в тиши,
со Всевышним Судьёй на свиданье.
Мир не станет об этом жалеть,
ведь уходят с Земли миллионы.
Лишь душа, распахнёт тела клеть,
слыша сердца последние стоны.
Да и я бы себя не жалел.
Чем я миру был в жизни полезен?
Никого не сберёг, не согрел…
Только с эго безмерно любезен.
И стихов недописанных том
будет где-то на полке пылиться…
Я уйду, с тихой грустью… потом,
помня жизни любимые лица.
ОСЕННЕЕ НАСТРОЕНИЕ ДУШИ
Красками осени чувства раскрашены,
морось прохладная режет глаза.
Хрипло вороны на шпилях на башенных
к тучам возносят свои голоса.
Всё холоднее и всё неуютнее
стало за окнами. Время к зиме…
Чаще тревог ощущение смутное,
с ветром врывается в душу ко мне.
Слякоть вовсю разгулялась на улицах,
в лужах размыта небесная хмарь.
Тополь, озябший от ветра, сутулится;
ветер же буйствует, словно бунтарь.
Но не всегда настроенье дождливое
осенью входит в обитель мою.
Только лишь выглянет солнце пугливое,
гимны ему, как язычник, пою.
И, как ребёнок, в безудержной радости
мчусь искупаться в разлитых лучах,
чтобы, поправив душевные слабости,
зиму с достоинством встретить в дверях.
ГОСПОДЬ НАС РАССУДИТ
Господь нас рассудит,
вне всяких сомнений,
И каждой душе по деяньям воздаст –
Без чьих-то советов, дебатов и прений,
Не глядя на древность родов или каст.
Без титулов – царь, президент или гуру,
Святоша, пьянчуга, разбойник, герой… –
Любому придётся пройти сквозь цензуру
Единственной истины – правды святой.
Никто не откупится взяткой богатой,
И там не пройдут подхалимство и лесть.
Для каждого суд обернётся расплатой
За то, что стремился в миру приобресть.
Не будут нас спрашивать долго и строго:
Кто веровал в Господа, кто атеист,
Кто жаждал добра,
кто приверженец злого –
Там знают, наверно, кто грязен, кто чист.
Там яро кричащим: “Мы благо творили!” –
Дадут это “благо” до донца испить.
И тем, кто посевы злорадства растили, –
Предложат плоды урожая вкусить.
А тот, кто вопил: «Нет Всевышнего Бога!
Я – царь и судья! Значит, я – это бог!» –
На чреве своём будет ползать убого
Пред душами тех,
чьей судьбой пренебрёг.
Дадут “толерантным” отведать терпенья,
Плеснут “миротворцам” с лихвою свинца.
И только предателям – чашу презренья,
Которой не видно ни дна, ни конца.
Господь нас рассудит! Не ждите иного!
Все чаянья наши: кто прав, кто неправ –
Так тщетны, пусты и печальны для Бога,
Ведь все мы живём,
Божью правду поправ…
Опубликовано в Новая Немига литературная №4, 2022
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!