Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чём не имею нужды»;
а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ, и слеп, и наг.
Откровение 3:17
– Отойди с дороги, куда прёшься?! Шастает рвань всякая, так и просится под колёса!
И бородатый возница в тулупе и новой лисьей шапке больно ударил плёткой оборванного и грязного пожилого мужчину, который переходил улицу прямо перед повозкой, запряжённой парой холёных лошадей. От удара плетью мужчина отскочил в сторону и посмотрел на возницу. Всё лицо этого ещё не старого человека было в глубоких морщинах, глаза, словно покрытые матовой пеленой. Из них текли слёзы. Весь вид его говорил об ужасной душевной муке и страданиях, которые он перенёс. Одет он был в рваный старый тулуп, дырявую шапку, ватные штаны с заплатками, на ногах прохудившиеся валенки. Возница посмотрел на него и снова огрел плетью:
– Я тебе что сказал? Проваливай с дороги к чёртовой матери, сукин сын!
И пожилой мужчина, весь сжавшись от боли и унижения, поспешил перейти улицу и скрыться от безжалостного возницы.
Ноябрьское небо было серым и унылым. Шёл мокрый снег, ветер пронизывал до костей. Под ногами – лужи и грязь. Мужчина сначала шёл по улице Галяпина, затем вышел на Середохрестну, а с неё повернул на Троицкую. Мимо него мчались редкие повозки с домашней утварью, одеждой, зерном, домашним скотом и птицей, с мукой и прочими съестными запасами. Кто-то спасал своё добро, а кто-то спешил спрятать награбленное. А некоторые повозки везли отобранное у зажиточных крестьян и богачей на склады для нужд новой власти. Прохожие, которые встречались на его пути, тоже куда-то спешили о чём-то говоря, а нередко и споря друг с другом, иногда переходя на повышенные тона или даже на крик. Разговоры в основном касались обсуждения нового режима: что он даст крестьянам и рабочим, будет ли он лучше предыдущего и станут ли все жить в мире и братстве, в тепле и сытости. Новое время… Пожилого мужчину всё происходящее вокруг приводило в ужас. Что же будет дальше? Что за времена наступили? Есть ли конец этому смутному времени, или Бог решил покарать Россию за грехи, совершённые её государством и народом, и пути назад нет? Слишком много вопросов и ни одного ответа…
Продолжая идти по Троицкой улице по направлению к Свято-Троицкому храму, мужчина повернул голову налево. Это его дом. Точнее, уже бывший дом… Возле этого двухэтажного здания стояли четверо солдат с винтовками и красными бантами, приколотыми к шинелям. Над входной дверью дома на древке развивалось красное полотно. Сердце мужчины забилось так часто, что готово было выскочить из груди, а дыхание перехватило. Неужели конец всему? Всей той прекрасной, тихой и сытой жизни? Да будет проклята эта ненавистная революция!
Мужчина остановился напротив входа и, со слезами на глазах, которые текли, не переставая, не отрываясь, смотрел на дом, который построил его отец, и в котором он сам прожил столько лет. Этот дом в самом центре слободы Алексеевка был доказательством богатства его владельца. Построенный без особых изысков, но просторный и уютный, он был отличным жильём для состоятельного купца и промышленника. А теперь в нём обосновалась чернь со своей властью. Где справедливость? Пожилой мужчина с этими мрачными мыслями отвернулся от дома и продолжил путь к храму.
Уже было около пяти часов вечера. За этот день мужчина прошёл по всей слободе. Он проходил мимо своего имения и водяной мельницы на Красном Хуторке, мимо своей суконной мастерской и своего маслозавода, мимо купеческого клуба и домов своих друзей и партнёров по обществу взаимного кредита Ковшова, Гончаренко, видел дома Шапошникова и Санжарова, расположенные рядом со своим. Вся эта частная собственность уже была национализирована. И теперь это всё было с приставкой «бывшее»…
Мужчина подошёл к Свято-Троицкому храму. Его он посещал во время служб и молебнов ещё вместе со своим отцом, а потом и сам. Каждое воскресенье он приходил в этот храм, чтобы поставить свечки и помолиться Господу Христу и святым. Но сейчас храм был закрыт. Новой власти стала не нужна религия, стал не нужен Бог… Воистину бесовская власть…
Мужчина помолился, стоя лицом к закрытым на амбарный замок дверям храма, перекрестился и упал на колени. В это время он вспомнил всю свою жизнь, всю свою сытую, обеспеченную и такую замечательную жизнь. А то, что происходило сейчас, можно было только, и то с натяжкой, назвать существованием…
Он вспомнил, как вместе с другими членами Общества взаимного кредита и прочими состоятельными и уважаемыми людьми слободы проводил вечера в купеческом клубе, как договаривался о сделках по продаже продукции своих завода и мастерской с предпринимателями в городах губернии, вспомнил своё имение и свой фруктовый сад на Красном Хуторке… Как же хочется снова лечь в тени деревьев в собственном саду и смотреть в необъятное и чистое небо! Но, видимо, судьбе угодно иначе…
Но за что именно на него Бог ниспослал такое горе? Чем именно он виноват пред Ним? И вспомнил, как требовал деньги от простого бедного мужика за то, что тот собрал несколько упавших и уже подгнивших яблок из его сада, как наказывал рабочих за малейшую провинность, как искал поводы вычесть хоть что-нибудь из и так небольшого заработка рабочего, придирался ко всему. Правда, ведь именно он построил на свои личные средства здание земской больницы: двухэтажное, красивое, просторное. Но, наверное, это благое деяние не смогло перевесить всех несчастий, которые он причинил людям. И вот теперь настало время расплаты. А ведь всё это корысть… И где теперь его деньги, имущество? Что толку теперь в том, что они когда-то у него были? Теперь он беднее своего самого нищего рабочего: у него нет даже куска хлеба, чтобы утолить страшный голод. Он не ел уже три дня…
Силы покидали мужчину. Продирающий до костей ветер, мокрый и противный снег… Нужно было искать место для ночлега. Но куда пойти? Он никому не нужен в этом новом мире…
– А-а-а-а-а-а!!! Таценко! Ничего себе, какая встреча!
И кто-то ногой пнул мужчину в спину, отчего тот упал лицом в грязь.
– Ну что, хозяин, много ты людской крови попил. Каково тебе сейчас, а, ваше сиятельство?
И пожилой мужчина ощутил на себе удар сапогом в бок.
– Теперь сдохнешь, как собака под забором. За всё тебе воздастся. С голоду помрёшь, тварь, и никто не подаст тебе руки. Я и сам убил бы тебя, но руки марать не хочу. Да и не долго тебе осталось. Таких, как ты земля долго на себе носить не будет.
И незнакомец ещё раз пнул ногой мужчину, плюнул в него и ушёл. Мужчина поднял голову и посмотрел вслед уходящему. Наверное, это был бывший работник купца. Работники его явно ненавидели. И для этого у них были все основания.
Мужчина, держась одной рукой за бок, по которому пришёлся удар сапогом, а другой упершись в землю, встал на колени и медленно поднялся. Утерев правым рукавом своего рваного тулупа лицо, мужчина снова заплакал. И вспомнил, как ещё несколько месяцев назад эти самые рабочие смотрели на него с боязливым раболепием, и абсолютно все в этой слободе, да и за её пределами, обращались к нему не иначе, как по имени и отчеству: Георгий Константинович. Да, он был очень уважаемым человеком. Его отец, Константин Михайлович Таценко, был очень состоятельным торговцем и промышленником. Он умел ценить каждую копейку, был невероятно скуп, но всё же всегда выделял деньги на благотворительность. Таким же был и его сын, потомственный купец, Георгий Константинович. Именно благодаря скупости и умению ценить и экономить даже грош, семья Таценко и была состоятельной и процветающей. Но всё уже в прошлом…
На улице уже почти совсем стемнело. И Георгий Константинович побрёл в сторону здания земской больницы, которое построил за свой счёт. Подойдя ко входу в это здание, он застыл, глядя на дверь. Он боялся, что сейчас, когда он постучит и попросит дать ему переночевать внутри, его снова прогонят, с оскорблениями и пинками. Но наконец он решился и постучал. Дверь открыла молодая медицинская сестра.
– Кто вы? Что вам здесь нужно?
– Пожалуйста, не дайте замёрзнуть и умереть. Впустите переночевать… – голос Таценко звучал униженно и в нём слышался тон мольбы.
– С чего вдруг я должна вас впустить? – удивилась девушка.
– Так больница ж эта на мои деньги построена, голубушка.
– Так вы Таценко?! – в глазах девушки читались одновременно удивление и какой-то ужас.
– Да, это я… Впустите?
– Ну что ж, заходите… Жалко мне вас.
– Благодарю, голубушка, от всего сердца. Дай Бог тебе здоровья! – и пожилой мужчина упал перед ней на колени.
– Поднимитесь сейчас же и заходите, пока я не передумала. Спать будете в коридоре на полу.
– Как скажете… – с грустью в голосе произнёс бывший купец.
Мужчина вместе с медсестрой зашёл в здание, и дверь за ним затворилась.
«Всё-таки есть ещё на свете кто-то с доброй душой, значит, может быть и изменится всё к лучшему?» – подумал Таценко.
***
Декабрь 1919 года. В одном из сугробов жителями слободы Алексеевка был найден замёрзший труп старика в рваном, прохудившемся тулупе, без шапки. Он пролежал в снегу несколько дней и скончался, по-видимому, от голода и холода. Один из жителей, нашедших труп, опознал в нём бывшего купца Таценко Георгия Константиновича…
Опубликовано в Дрон №1, 2022
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!