Поэзия

«Для современного литератора Ефимов странноват. Ефимов сделал давным давно доказательной нынешнюю почти всеобщую догадку о том, что современная поэтика определяется, прежде всего, интонационным богатством и

СПАССКОЕ 1. В октябре Октябрь. В воздухе прозрачном Молитвы Господу слышней, И всё, что было многозначным, Теперь и проще и ясней. Как беззащитен, светел, чист

Лете Югай Поэтический цикл «Голоса» складывается из текстов, в основе которых – фольклорные интервью из разных сёл Архангельской области. Как живые бабочки превращаются в коллекциях

Елена Толоконникова лирик по своей натуре и в своих стихах. Она вся распахнута искренностью своей стихотворной речи. При том, что  у  неё  немало  жёстких  стихотворений, 

МОЛЧАНИЕ Где не важно, в станице, в столице, только палец к губам – ни гу-гу, возле мусорной кучи пылится христианская нежность к врагу. Только к

*   *   * Юрию Курганскому И вдовий крик, и детский плач Легко вплетаются в войну. Волну накинув, словно плащ. Ушла подлодка в глубину. Нас не

Свободный дух Мне снилась Мария с младенцем В просветах берёзовой рощи. От этого некуда деться – Известно: дух дышит, где хочет. Воинственны храбрые горцы, Ветра

РОДИНЕ  Речушка, змейкою петляя, К деревне резко подбегая, То лугом к лесу отступая, Струилась чистою водой. В родник сверкающий хрустальный И гладь воды речной зеркальной

*** Сколько можно жалеть слова, Словно платишь за них монеты. Причитая чужие заветы, Предо мной ты пустая глава. Промолчав свои мысли, желания, Закатал мои чувства

*** Я пишу про дождь – стало быть, про воду – Про сезон дождей и про облака. Делают дожди грустную погоду, Не хочу грустить я

* * * как ягоде куста на ревности взрослось как черепной земле на старости взболелось так я тебя люблю сквозь двинутую ось сквозь гронасовский лёд

* * * Узкие реки ещё широки, Влагой тяжёлой наполнены долы… Это весна замедляет шаги И выпускает на волю глаголы. Ропот листвы, лепетание трав Грелись

«Поэзия не может умереть», – написал Евгений Крашенинников в 2007 году в предисловии к книге ДБ «Тысячи и одна», за десять лет до смерти Дмитрия

*   *   * Жизнь проходит вне плана и графика. Это правильно? – Да или нет? В новостях вдруг – Центральная Африка, Я не слышал о

Жаба Изумруд с оплывшими краями, твои грани движутся, как эскалатор, по кругу. Огнетушитель радости. Сторож водяных капель. Где твои ключи? Прячешь их в подкладке старого пальто, Все думают,

*** на небо ночью посмотри и вмиг звезда горит внутри горит и говорит выпусти выплюнь взявший в плен тело твое тлен ты не поверил ты

Эмигрантское Мы с тобой не родня, но похожие, Мы бредем без пути, наугад, Я во взгляде случайном прохожего Узнаю эмигрантский свой взгляд. Сколько по свету

*** Человек рождается обнажённым, Ни жарою, ни ветром не обожжённый, Он выходит на свет, покидая мрак, Ничего не пытаясь зажать в кулак. Он пронзает молчание

* * * «И тебя ушатают однажды, Бормочи там, не бормочи…» Недобиток, солдатик бумажный Обгорает в грудной печи. Где его не скосило шрапнелью, Там есть

Родинки и впадинки У меня на левой щеке родинка, А вот здесь, возле уха, впадинка, Хоть морщинки есть возле ротика, Но ещё я вполне гладенька.

Новгородчина Как много весны в этой маленькой ветки сирени, как много тепла в ускользающих майских лучах! Полгода зимы мы, все силы собрав, одолели, но вместо

ЛЕС Ты был тихим наблюдателем, никогда не покидавшим меня. Но ты отрываешься, нерешительный, а потом смелее, глубже в лес ног, где заброшенный трехколесный велосипед требует твоего внимания. ЖИДКОСТЬ Когда ты еще был свернут, внутри меня мне снились жидкие миры. Мне приснились твои сны? С тех пор ты вышел, мой сон сухой. Что тебе снится? РАССЛАБЛЯТЬСЯ Утром отец уйдет с тобой, у меня есть сорок пять минут для себя; одеваться, напиток, написать, новости,

*** Куда же вы уходите, друзья? Я верю, что уходите вы в детство. И пишите там письма для меня, И шлёте мне их в преданное

Высокая Кухня Столько читывал, Столько видывал, Что в глазах рябит От болота строф, И от букв мозоль, И от рифм трясёт, Всё в одном котле