Любовь во времена Ковида
1.
Я прошу тебя жить. Оставляю тебе на потом
Светло-серое небо, которому нету конца,
И красивую девушку с ярко накрашенным ртом,
И чужого мальчишку с повадкой большого птенца,
Пыльный запах июля и формочку в виде коня,
И трамвайчик речной, и цветные флажки поутру…
Я так много тебе оставляю на после меня,
Что того и гляди пожалею, назад заберу.
2.
Кто это вырос из нашей любви?
Маленький вирус завелся в крови.
Он запустил механизм часовой.
Вот она, жизнь, — и вопрос половой!
Спит моя радость, вздыхая во сне.
Что там живет в поцелуйной слюне?
Кто микроскопу смотрит в глазок?
Кто нам дыханьем щекочет висок?
Спи, моя радость! Я твой часовой.
Я отвечаю за все головой.
3.
Чёрный воздух через трубочку тянуть
Не достаточно для полного глотка.
Этой вечностью меня не обмануть —
Эта вечность до смешного коротка!
С неба падает холодная луна,
Разбивается о мелкую волну.
Собери своих любимых имена,
Чтоб потом перебирать по одному.
Как ни медли, как ни дли, как ни тяни
Дни и ночи, но однажды все равно
Неожиданно закончатся они,
Обнажая проступающее дно,
И когда настанет время уходить,
Обнаружится, что бедная душа
Не умела свою жажду утолить,
Не успела надышаться, надыша —
4.
Я не могу представить себе твою
Жизнь без меня. Может быть, наконец
Выпал снег, и луна лежит на краю
Неба, как за щекой тающий леденец,
Воздух, лишенный запахов, далеко
Разносит звук, и птицы гнезда не вьют.
Кладут ли у вас в согретое молоко
Мёд и масло? Или отвар из ромашки пьют?
Нет, не могу представить себе зимы
В этих краях. Наверное, там всегда
Лето в разгаре. И чем горячей холмы,
Тем нежней влюблённая в них вода.
Эльсинор
1.
Уже и голос, знаешь ли, не тот.
И вышивка ужасно давит грудь.
Уж третий час Офелия поёт
И всё никак не может утонуть!
Темны для сердца царские дела.
Но я пою, пока хватает сил.
Уймись, дитя, ты спела как могла,
Всё хорошо, и Бог тебя простил.
Ракушки прицепились к волосам,
И водоросли руки оплели,
И тишина всплывает к небесам
Там, где они отходят от земли.
2.
Офелия совсем сошла с ума,
Смотри, плывет под ивами, бедняжка!
Расшитая узорами рубашка
Раздулась парусом, а уж она сама…
У Гамлета неладно с головой.
Предчувствие тревожит королеву.
И отдаленному напеву
Не заглушить, могильщик, заступ твой.
А вышивка намокла, тяжела,
И давит грудь, и тянет кружевами…
Ракушками и мелкими рачками
Офелия, бедняжка, обросла.
Окончен поминальный пир
И стулья перевернуты в буфете.
С горячих пальцев сливочные дети
Облизывают розовый пломбир.
Разбужены тяжелыми толчками,
Выходят звери из подземных нор
И смотрят неподвижными зрачками
На сумерки, на смерть, на Эльсинор.
Новая попытка
Ты приезжаешь ко мне молодым,
Ты остаешься со мной ненадолго.
Сеется дождик прозрачно и колко,
Сеется легкое солнце над ним.
Шагом ты едешь и мчишься в боях,
Яблочко-песню зубами терзаешь,
Ты пропадаешь в протяжных степях,
Ты ничего обо мне не узнаешь.
Дайте и мне вороного коня,
Дайте наган и мандат депутатский!
…Ты все равно не узнаешь меня,
Даже столкнувшись со мной на Арбатской.
Мы затвердили сюжет наизусть,
Что-то не сходится, сколько ни бьешься:
Ты уезжаешь — я остаюсь,
Я уезжаю — ты остаешься.
Вычеркни всё! Кто сказал — не судьба?
Дайте начало! …Прозрачно и колко.
Ты приезжаешь ко мне ненадолго —
И остаешься со мной навсегда.
Рождественская открытка
Вот Бродский — он выходит из барака,
И у крыльца дворовая собака
И дети, собирающие сласти,
И Бродский говорит по-русски: «Здрасьте!»,
И звездочка мерцающая с неба
На них глядит, и сахарного снега
Глазурь блестит, и наступают Святки,
Из окон свет — и значит, все в порядке,
И жизнь идет, и в ней не сплошь потери —
И праздник есть — один, по крайней мере;
И где пустыня, всё ж над караваном
Звезда горит в раю обетованном.
Опубликовано в Этажи №4, 2021