* * *
Я – просто камень, придорожный, серый.
Я здесь лежу с тех самых давних пор,
когда, бросая вверх огонь и серу,
вулкан шутя играл грядою гор.
Уснул вулкан. Уснул. Ни горсти пепла,
ни искры, ни дыханья… ни че го.
Посмертной маской стынет кратер – слепок
величия былого…Обожгло
студеным ветром зелень винограда
и город тихий, что спокойно спит
у самого подножья. Дремлет рядом
замерзший сторож – одинокий мирт.
А я – с живой душой, в одежде камня.
Один из многих у крутой тропы.
У каждого внутри – вулкана капля.
Но, жить веками, сдерживая пыл,
я не хочу, собратьям уподобясь.
Тесна мне эта каменная клеть…
Пусть спят. Моя совсем иная повесть –
тепло отдав, однажды улететь.
Безмолвна безмятежная Помпея.
Присматриваюсь к бледному лучу.
Вулкан проснулся! Тишина алеет.
Толчок, еще толчок! И я лечу!
* * *
Бессонница жарких ночей
беспамятства злей и отчаянней.
Безжалостно мучая в зной,
тебя оставляет растерзанной.
И суд инквизиции в ней,
но только ужасней, таинственней,
и конницы мчащийся рой
монгольской, степной, тамерлановой,
и голос неведомо чей
зовет в омут песней русалочьей.
Во тьме устрашения для
ожили фантазии Гоголя.
Бессонница жарких ночей
огня преисподней черней.
* * *
Забилась в угол – нищенкой, хламьем,
забытой вещью в зале ожидания.
И льется одиночество мое,
пытаясь затопить все мироздание.
Потоп, но не плывет в ковчеге Ной,
не видно даже лодочки мазаевой,
прикрикнуть некому – молчи, не ной.
В холодном небе полыхает зарево,
химеры-блики пляшут на стене,
сметают волны домик мой улиточный.
Да и меня давно пора стереть…
Я стала информацией избыточной…
Забилась в угол…
* * *
Я – в зеркале, а ты – в миру.
Я – дымка, ты – живой из плоти.
Я шелестом тебе верну
дыханья легкость на излёте.
Покоем сердце напою
твоё, стучащее тревожно.
Мелодию любви свою
нашёптываю осторожно.
Я призраком пришла, уйду –
воспоминаньем прикасаясь.
Светает, на мою беду.
Я таю, эхом рассыпаясь.
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!