Николай Алешков. ЗАПОМНИ МЕНЯ СЧАСТЛИВЫМ

От автора. Так же как эта подборка стихов, называлась самая первая и самая любимая книжка, изданная в 38 лет. Ныне мне 77. Но кажется, что уже тогда я сказал всё, что хотел. Можно было не продолжать. Но от стихоплетения никуда не деться – это ещё тот наркотик! И я рад от сознания того, что статья Александра Балтина, публикуемая в этом журнале, могла быть написана ещё в 1983 году. Значит, начало было таким, что ничего изменить нельзя…

***
Начинается мир за порогом,
А за печкой сверчок верещит.
Вечер. Мама беседует с Богом.
Под иконами свечка горит.

Я лежу на скрипучих полатях.
У святых озаряются лбы.
И сливается мамино платье
С полумраком вечерней избы.

Мамин шёпот доносится еле.
Просит: дружно жила бы родня,
И чтоб раны отца не болели,
И ещё что-то там… про меня…

За окошком звезда-недотрога.
я шепчу ей: поярче свети!
Засыпаю. И снится дорога,
По которой мне скоро идти.

***
Снова солнечный шар,
Опускаясь за край горизонта,
По реке и по небу
Живой разливает огонь…
Рыбаки ставят сети.
И плещется Кама бессонно,
И под камской волной
Серебрится на солнце чехонь.
Дети трудного века,
На этой зелёной планете,
На которой то песни,
То выстрелы в песню звучат,
Как живые цветы,
Мы грустим об единственном лете,
Как живые деревья,
Последний мы ждём листопад!
я хожу по земле
И не требую славы и хлеба.
хлеб добуду я сам
И легко проживу без наград.
Пусть с водой золотой
Золотое сливается небо!
Пусть над Камой бессонной
Бессонные звёзды горят!

Сенокос

Я вырос на Каме,
В раздолье лугов.
я спал под стогами
Крепко, без снов.
В дымящейся рани,
Ещё в полусне
Мы в конные грабли
Впрягали коней.
Наскоро завтрак,
И снова работа.
И смешаны запахи
Сена и пота.
И день надвигается,
Небо продрав.
Идёт навигация
По морю трав.
И взмокшие кони
От солнца – рыжей,
И сбиты ладони
От грубых вожжей.
Зато нас, как взрослых,
Годам вопреки,
чумазых и рослых,
Зовут: «Мужики!»
я помню руками
Всю тяжесть стогов.
я вырос на Каме,
В раздолье лугов.

***
Я трезво стал смотреть на вещи.
я научился. я сумел.
Нет никаких загадок вещих,
И всё имеет свой предел.

Иллюзии, прощаюсь с вами,
Как отрекаюсь ото лжи…
Теперь красивыми словами
Меня – сумей, заворожи!

Смеюсь, прикрыв устало веки.
Доволен. Не впадаю в раж.
я трезво стал смотреть на вещи.
Прощай, жар-птица! Ты- мираж…

Так думал я в осенней роще.
Но осень, листьями звеня.
Была сильней, мудрей и проще,
И откровеннее меня.

Она застыла, как преданье,
В котором истины зерно.
О чём-то близком и недавнем
Костёр потрескивал земно.

Костёр горел… С печалью тихой,
С немым укором из огня
Глаза несбывшейся жар-птицы
Глядели долго на меня.

***
Сбруя лентами вся разукрашена.
Кони ждут у ворот. Не грусти!
И о будущей встрече не спрашивай!
я частушку спою – подхвати:

Рекрута-рекрутики
В лесу рубили прутики,
На дорожку ставили.
По милочке оставили…

В мой затылок, остриженный наголо,
Дышит белая печь горячо.
Завтра жизнь начинается набело –
Карабин перехватит плечо.

Вот уж гривы по ветру полощутся.
Оглянусь на родительский дом:
Мать, не плачь! Отслужу, как положено,
Но не знаю – вернусь ли потом.

Может, надвое сердце расколется.
я почувствую это, когда
Мне приснится родная околица,
Как мне снятся теперь города.

А покуда под ветром напористым
я впервые прощаюсь всерьёз…
Врассыпную, напуганы поездом,
Разбегаются стайки берёз.

***
Я рождён в хорошем месте:
Поле, луг, река и лес…
Там я складно плёл невесте
Небылицы до небес.

С неба звёздочка слетала,
Но желанья не сбылись.
И до боли сладко стало
Бередить былую жизнь.

Примерещилось, приснилось
То, чему возврата нет.
Круто всё переменилось
За каких-то двадцать лет.

Лес порублен, луг затоптан.
В поле выросли дома.
Даже все невесты оптом
Не сведут теперь с ума.

Двадцать лет хоть и не двести,
Близок локоть… Свет не мил!
То ли я тогда невесте
что-то недоговорил?

Тянет всё за огороды
К светлой речке небольшой,
К единению природы
С человеческой душой.

***
О, как я выговариваю трудно
Своих стихов негромкие слова!
Рождаются они на грани утра,
Как будто бы на грани волшебства.
Но грянет свет. я замолчу, печален.
я так хотел, наивный человек,
чтобы стихи в природе зазвучали.
Как дерево, как облако, как снег…

***
Не целовал тебя до дрожи
И встретил, видно, на беду.
Но – красота твоя… О, Боже!
Ослепну – глаз не отведу.

А ты живёшь с достойным мужем.
А мне не счесть свои грехи.
Когда ему готовишь ужин,
я о тебе пишу стихи.

Но пусть он косится ревниво
И стережёт тебя вдвойне –
Твоя улыбка молчаливо
Опять летит навстречу мне.

Ему ль понять в мгновенье это,
что, растворяясь в синеве,
я весь твоим пронизан светом,
Звенящим в солнечной листве.

Осенняя гроза

Осенний путь к порогу твоему
Размыт косыми длинными дождями.
И прошлое осталось за плечами,
Не уместясь в дорожную суму.
что за напасть: вздыхая о тепле,
Месить суглинок в поле под ветрами
И наблюдать, как плотно за буграми
Дождь пришивает сумерки к земле.
я оказался в этой кутерьме
Не по своей (по чьей – не знаю) воле,
Как лужами мерцающее поле
С исхлёстанной берёзой на холме.
Всё гуще мглы пугающий покров,
Всё резче дождь.
я с содроганьем внемлю:
Как будто дьявол щёлкает о землю,
Кнутами молний сумрак распоров…
Когда-нибудь пойму ли в горький час,
что – напиши хоть сто стихотворений –
Не искупить ценой любых прозрений
Одной слезы из самых чистых глаз?
В сыром стогу заройся и усни!..
Но я бреду, не ведая покоя,
Пока вдали, за тёмною рекою
В родном окне качаются огни.

Встреча с другом

Виктору Утробину

Ну вот и мы, дружище, пообтёрлись,
Узнали, что почём и что к чему.
Давно не рвём воротники на горле,
Доверившись всезнанью своему.
А помнишь – в рукопашной
за плетнями
Доказывали местным фраерам,
что к девушкам, чья честь хранима
нами,
Не стоит приставать по вечерам.
Поднимем же гранёные стаканы
За всё, чего в душе не сберегли!
Пусть наши заурядные романы
В любовь до гроба не переросли,
Но в памяти останется живою
Былой любви немеркнущая власть…
Вон там, вдали с берёзовой листвою
Навек её косыночка слилась.

***
Если б снова проснуться влюблённым.
Ощущая покой и тепло,
чтоб зелёное облачко клёна
Над лицом удивлённым взошло!

Под стрехой деревенского крова
Вдруг объявятся, как воробьи,
Из заветных потёмок былого
Позабытые тайны мои.

Знаю, знаю – давно облетели
Медоносные липы уже…
Ах, какие желания зрели
В несмышлёной, зелёной душе!

Как манили вечерние тени
Оторваться от тёплой земли!
Потемневшие, старые стены
То, что я не сберёг, сберегли.

Ты всё ждёшь меня, дом деревянный?
Август вишни развесил в саду…
В мир доверчивый и безобманный
Дверь открою и тихо войду.

***
Ни вины, ни ревности, ни злости.
я притих, устал, перегорел.
И в душе, как будто бы в норе.
Темнота – непрошенная гостья.
я любил. Теперь глаза пусты.
Боль моя не просится наружу.
Не смотри! я не открою душу.
Знаю – ты боишься темноты.

***
А любовь умирать не хотела…
Растоптали, прошлись по любви.
Только пыль от неё полетела.
Всё прощаю. Как хочешь – живи!
Разве мы в чём-нибудь виноваты?
Оглянусь среди белого дня:
Где-то рыщет по свету расплата,
Настигая тебя и меня.

***
Пройду босиком вдоль оврага,
Пройду босиком вдоль плетня…
Зазвякает цепью дворняга,
Не сразу узнает меня.

Я буду беспечен и весел.
Сестрёнка накроет на стол.
И, кланяясь, голову свесит
Подсолнух, от зноя тяжёл

Я выпью холодную водку,
Горячих пельменей поем.
И брат меня спросит:
«Ты в отпуск?»
Отвечу: «Теперь насовсем».

Как будто вчера расставался,
Как будто на крыльях летел!
От отчей земли оторвался,
С чужою срастись не сумел…

А мама заботливо встретит,
Согреет теплом дорогим
И только печально заметит,
что сын возвратился другим.

Тредиаковский

Евгению Лебедеву

В который раз побит великим князем
И перед дворней посрамлён пиит!
Горит огнём кровоподтёк под глазом,
Но во сто крат сильней душа горит.

Он смешан с грязью, сломлен, уничтожен.
И силы нет зажечь во тьме свечу.
– Сними с меня своё проклятье, Боже –
Быть стихотворцем больше не хочу…

Он умолял, он плакал и крестился.
К утру притих. На следующий день
Он снова над бумагой суетился:
Перо в руке и шапка – набекрень.

Ещё следы расплаты олимпийской
Детей пугают – видно по глазам,
Но подданный словесности российской
Вслед за строкой тянулся к небесам.

Пусть мглисто и пустынно в этом мире,
Но жив талант – его не превозмочь…
И сам Господь, коль есть он там, в эфире,
Не в силах помешать или помочь.

***
Как безнадёжно выцвела трава,
И как натянуто звенят дожди тугие!
Тебе нужны красивые слова.
Прости. Их унесли с собой другие.
Ты просишь слов – единственных,
как свет
Висячей лампы над остывшим чаем.
Ты просишь слов, а у меня их нет,
И между нами долгое молчанье,
И всё короче пасмурные дни,
И, словно пёс, за дверью ветер воет,
И тополя прощаются с листвою,
И наши чувства осени сродни…

***
Когда над миром дремлет тишина,
И каждый звук больней удара плети –
На белом свете снег летящий светел,
На белом свете музыка слышна.
Она опять покоя мне не даст,
Как исповедь, которую не слышат.
На хрупком насте след цепочкой вышит,
Но снова снег летит на хрупкий наст.
Весь белый свет мелодией обнять
Меня зовёт взволнованная лира:
Переступи несовершенства мира,
Стремясь его гармонию понять…

Опубликовано в Новая Немига литературная №5, 2022

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Алешков Николай

Родился в 1945 году в селе Орловка (ныне в черте города Набережные Челны). Работал на строительстве КамАЗа рабочим-строителем, руководителем пресс-центра, инженером-диспетчером. Окончил Литературный институт имени А.М. Горького. Работал журналистом в различных газетах. Поэтические сборники: «Запомни меня счастливым» (1983), «Орловское кольцо» (1988), «Ночной разговор: Лимит» (1993), «Дальние луга» (1995), «Сын Петра и Мариши» (2005), «С любовью и нежностью» (2010), «От сердца к сердцу» (2012) и другие. Лауреат премии имени Г. Державина, имени А. Прокофьева «Ладога», литературно-краеведческой премии имени Эдуарда Касимова. Живёт в городе Набережные Челны.

Регистрация
Сбросить пароль