* * *
О, будет день, что, грудь распотрошив,
мне органы раскинет по кусочку,
тогда слова, не взяв карандаши,
в тетради жизни мне поставят точку.
И кто-нибудь пойдет туда, где крик,
где смерть не предвещала эпилога,
откроет мой забытый черновик
и не найдет в нем ничего такого.
* * *
В носках есть та же красота,
что и в изяществе красотки.
Я так сказал как раз тогда,
когда снимал свои кроссовки.
Но всем носкам приходит срок,
и красота блондинок чахнет, —
ведь если порван, стар носок,
то там изяществом не пахнет.
Самоизоляция
Залитая чаем простынь, имя на серебре,
кровать не мягче по́том покрытого тела;
комната, испытавшая мои фантазии на себе,
держалась крепко, хоть и дверь скрипела.
Молчание случалось громче синхронного пения —
оно как море: я плавал на полном чемодане планов
мимо картин Куницына, пыльных листьев сухого растения,
и мысли транслировались по вымышленным каналам;
Я летел по комнате маленьким самолетом, круша лопасти,
и, падая в реальность, в которой неравномерность — везде,
мне говорилось, я болен. Но в какой области?
Тараканы бегали по моей центральной нервной системе.
В горбатых наушниках, щелкая пальцами под Пьяццоллу,
удивлялся себе, что в кои-то веки брожу по Москве.
А потом сказали, что изоляция
и что жизнь твоя висит на волоске.
Опубликовано в Юность №6, 2022
