Дед
Герой в летах, в сединах бороды,
Идёт по кромке вспененной воды,
В камнях свои прокладывая тропы.
Тут остановит берег, там – пейзаж.
У дедушки давно «пейзажный стаж»,
Да только чаще был пейзаж окопный.
Как будто в латах, в космах он седых,
И, слава Богу, ходит на своих,
И все ещё как будто на подхвате.
Проверку полигонами прошёл,
И в лёгких воля дышит – хорошо!
– Ах, что там? Пропуск? Маску? Справку?
– Нате!
За маской седины не прячет дед.
Безропотно потёртый документ
Протянет, как протянет ветку тополь.
Он отстоял когда-то Севастополь,
Да вот на пропуске о том печати нет.
Ну, нет так нет. Потрет карман тугой.
…И камешки под дедовой ногой
Хрустят, как внуки сахарным печеньем
Хрустели, и когда-то развлеченьем
Из дедовых карманов извлеченье
Его казалось. «Деда, дорогой!..» –
Всё слышится, как камешки с откоса…
И всё ещ как будто в жизни сносно,
И нет потребы жизнь сложить другой.
***
Что душа – это избы и чернь
Огородная, всеми забыта.
Сколько здесь обгорело плеч
Да картошки с запасом нарыто.
Сколько нас, деревенских тетерь,
Жизнь, как туфли, «надели» не ту.
Вот отправлю во дворик детей,
Туфли скину и лапоть сплету.
Пожалею о чём-то едва,
Пусть погода под стать мне хмурая,
От картошки чернеет ботва…
Дура я.
***
Тихонько звякнут папины ключи.
Так тихо год уходит календарный.
Ты спи, пока касаются лучи
Далёких, неизвестных полушарий.
Нам третий год – как в первый раз – смотреть
В бездонных два живительных колодца.
Заснёшь – и онемеет круговерть
Слонов и радуг, пирамидных колец.
Здесь мама не окончила стиха,
И папа тише произносит слово.
Вселенная торжественно тиха,
Тебе и день, и ночь дарить готова.
Рис
Рис намокший в ладонях шуршит,
Побелела в кастрюльке вода.
Варят рис на помин души,
Вот и я варю иногда.
Он на рану – как русский снег…
Покрещусь – и снова – в дела.
Где-то жив один человек,
И дорога его бела,
В пальцах – точных касаний ток,
То «Метель», то жернов гудит…
Вот и рис мой готов и стёк.
И прижалась душа к груди.
***
Да, было вам, о чем переживать:
Но разве это – «детство непростое»?
Мы ж не в Сибирь сбегали торговать
И не дышали воздухом Дальстроя.
Мы ковырялись где-то за двором
В жаброшенных остатках прошлой жизни,
Пока наш телевизор топором
Рубил на чёрно-белое отчизну.
Но чёрно-белых мы не помним дней,
А телевизор – и такой годится.
Ведь майки с чип-и-дейлом важней
Навязчивой настроечной таблицы.
Что породит пузатый твой экран,
О господин Великий Телевизор?!
Едва стоит уже Афганистан.
А во дворе – разборки с детским визгом.
***
Мы уходили до темна гулять,
Пока вы были, как всегда, при деле.
Теперь мы можем смело вам сказать:
Спасибо, что тогда не доглядели.
На край села – да разве это край!
За старым домом балка с ежевикой…
(Ты хоть сейчас о том не причитай,
Ты и сама. Ведь, к странствиям привыкла).
Ведь мы же «по делам», не «от балды»,
Ведь слишком долго на селе затишье!..
Ты лучше вспомни «райские сады»,
Через плечо – ведро для дикой вишни…
Мы счастье получали не взаймы.
Весомость дней и невесомость в теле.
Варенье, осы… и летели мы –
А ведь и правда, мы тогда летели!
Яблоковое
Поспевает пряная «грушовка»,
«Бель» мне тётка в сумку насует
(отказаться, всё-таки, неловко),
Но покой «кислушка» не дает.
Наложу её на дно побольше,
Критикуйте, всё-равно поем!
Чем кислее яблоки, чем горше,
Тем лиричней настрочу поэм.
Может, лишнего не наболтаю –
Скулы мне сведёт; и онемев,
«Бель» на ветках яблоневых тает,
Морщусь я. И вывожу напев!
***
Сын проснулся: «Мама, я умру!
Я сейчас умру, не отходи!»
И согретый маминой рукой
Он растаял на её груди.
По груди весны текла вода,
Снежная вода – холодный пот.
Сын растаял снегом – навсегда? –
Нет. В земле и в небе он – живёт!
Опубликовано в Образ №1, 2023
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!