Михаил Дурненков. УТОПИЯ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Лёха
Надя
Юра
Кирилл

ПРОЛОГ

КИРИЛЛ. И там я тоже сказал: «Утопия». И мне объяснили, где тебя искать.
ЛЁХА. Ещё?
КИРИЛЛ. Подожди. И я даже не сразу поверил, что здесь можно жить. Но ты ведь и не живёшь? Правильно?
ЛЁХА. Тогда я себе?
КИРИЛЛ. А зимой? Хотя и сейчас ещё довольно промозгло, ещё снег не везде… Стоп! Я же сказал: подожди. Я тут главный.
ЛЁХА. Пусти. Пусти.
КИРИЛЛ. Ты что, не слышал?
ЛЁХА. Ты главный, пусти.
КИРИЛЛ. Я мог бы заплатить ментам, чтоб тебя нашли, посадили в обезьянник и держали там, пока не придёшь в себя. Но решил проверить: а вдруг я смогу сам? Поговорю с тобой, и ты меня услышишь. А? Получится у нас? Как считаешь?
ЛЁХА. Я говорю, ты главный, пусти руку.
КИРИЛЛ. Я отпускаю, ты не дёргаешься, и мы продолжаем беседу. Хорошо?
ЛЁХА. Пусти, говорю, слышь?
КИРИЛЛ. Ты услышал меня? Мы ещё побеседуем, договорим, и сможешь забрать бутылку. Смотри, она уже практически твоя. Видишь?
ЛЁХА. Пусти, говорю.
КИРИЛЛ. Хорошо, отпускаю. Отпускаю? На счёт «три». Три, два…

ЛЁХА. Чего тебе надо?
КИРИЛЛ. Так ты выглядишь лучше. Что они с тобой делали?
ЛЁХА. Шлангом лили. Воду.
КИРИЛЛ. Ну тут не спа, конечно, что тут говорить.
ЛЁХА. Чего тебе надо?
КИРИЛЛ. Речь стала разборчивее. А то в прошлый раз мычал как животное. Ты помнишь, что мы с тобой уже встречались?
ЛЁХА. Чего тебе надо?
КИРИЛЛ. Взаимосвязь. Хочу, чтобы ты понимал взаимосвязь. В самом начале я потратил три дня, чтобы найти тебя. Ты не стал меня слушать и убежал. Хорошо, подумал я тогда, есть же специально обученные люди. Вот пусть они лазают по помойкам. Ещё двое суток специально обученные люди искали тебя. И вот ты здесь. Прошло две недели, и ты, наверное, уже понимаешь, что всё серьёзно?
ЛЁХА. Пятнадцать суток. Ровно. Теперь отпустят. По закону.
КИРИЛЛ. Ага, раз считаешь, значит, планируешь. А раз планируешь, значит, соображаешь. Пятнадцать суток не прошли даром. Это прекрасно. Это означает, что я на верном пути. Но ты всё ещё не понимаешь взаимосвязь. Я сделал так, чтобы тебя нашли. Я сделал так, чтобы тебя держали тут. Я могу сделать так, чтобы ты сидел здесь очень долго. Я сделаю из тебя человека.
ЛЁХА. Зачем?
КИРИЛЛ. Давай начнём с того, на чём мы остановились. Я главный.
ЛЁХА. Чего тебе надо?
КИРИЛЛ. Не понимаешь взаимосвязи. Ладно. Видимо, придётся потерять ещё пятнадцать суток.
ЛЁХА. Стой! Стой! Погоди! Ты главный! Ты главный! Ты главный!
КИРИЛЛ. Чудеса дрессировки.
ЛЁХА. Чего тебе надо?
КИРИЛЛ. Хочу изменить твою жизнь. Для начала давай запоминай: я главный.

ЛЁХА. Тут пустырь был. Всё время. И лесополоса. Грибы были. Волнушки. Грузди. Потом опасно стало. Могли зарезать. А теперь вон. Бензином воняет. Понастроили. Всё блестит. Жарко.
НАДЯ. Пока ты в запое был, понастроили.
ЛЁХА. А я вон чего. Трезвый. Я уже давно. Видишь?
НАДЯ. Даже неинтересно, почему ты трезвый.
ЛЁХА. А ты ничё такая. Форма у тебя ништец.
НАДЯ. Я пошла. У меня перерыв скоро кончится.
ЛЁХА. Погоди, Надь. Ты это. Послушай, чего я скажу. Стой. Шанс. Всё вернуть. Послушай. Да стой же ты. Стой! «Утопия», короче, опять! Чего я тебе говорю, ты не слушаешь!
НАДЯ. Что «Утопия»?
ЛЁХА. Тут один хочет опять открыть. У него деньги, вкладывается.
НАДЯ. Что?
ЛЁХА. Мужик, короче. Из самой этой. С деньгами. Нашёл меня. Говорит: открывай опять «Утопию». Денег даёт. Я, видишь, не пью. Совсем. Трезвый давно уже. Это шанс, Надька. Ну а чё? Всё будет у нас опять. Опять будем. Я за стойкой, ты по этой всей. По тряхомудии. Нормально?
НАДЯ. Денег даёт?
ЛЁХА. Говорит, вкладывается. По полной. Правда. Не вру. Ты вот, гляди, смотри – видишь? Тебе. В торговом центре купил. На, держи. Красиво. Возле этой, тумбочки, поставишь. Батарейки нужны. Без батареек не будет. Пальчиковые. Или мизинчиковые. В инструкции посмотри. Я купил, думаю, Надька любит всё золотое. Проснешься, зырк, они рядом, да? На, держи. Держи. Тебе.
НАДЯ. Лёха, чего ты от меня хочешь?
ЛЁХА. Ну как? Чтоб ты «Утопию». Я ж в этом не разбираюсь. В этой. В тряхомудии.
НАДЯ. Ты серьёзно?
ЛЁХА. Я ж говорю. Ты гляди – я нормальный. Я всё могу. Место открыть, пиво там, клиенты, оптовка-шмоптовка, отнести-принести. Всё могу. Деньги даёт, всё могу. Но вот эту всю твою тряхомудию я никак. А я больше никого.
НАДЯ. Перерыв кончился. Пойду.
ЛЁХА. Надь.
НАДЯ. Не ходи за мной, тебе туда нельзя. По санитарным нормам. Ругаются очень.
ЛЁХА. Надька. Шанс. «Утопия». Ну чего ты? Чё хочешь? Я ж не жить предлагаю! Я ж дело предлагаю! Деньги дают! Хочешь на меня плевать, плюй! Хоть каждый день плюй! Плюй!

Ждёт ответа.

НАДЯ. Хочешь знать, как я согласная буду?
ЛЁХА. Так я о том!
НАДЯ. Найди Юру.
ЛЁХА. Чего?
НАДЯ. Найди Юру. Не знаю, Лёха, что там с тобой сделали, но сделай то же самое с Юрой. Вот он придёт, вот я его увижу, вот пойму, что он живой, что он нормальный, что он с нами будет, вот тогда соглашусь.
ЛЁХА. Зачем он? Это. У него своя жизнь.
НАДЯ. Я тебе сказала. А до тех пор не ходи сюда. У меня начальство строгое.
ЛЁХА. Может, начнём? Уйдут деньги! Передумает этот. Кирилл. Передумает, и уйдут деньги. Мы начнём, а я его найду. Юрку.
НАДЯ. Мне торопиться некуда.
ЛЁХА. Часы возьми. А? Надь? Часы-то забери!

ЮРА. Ты худший. Наихудшайший.
ЛЁХА. Так я знаю. Так Надька. Я ж говорю. Я ей говорю: оставь его в покое. Своя жизнь. Она говорит: никак.
ЮРА. Мне вообще отлично. Думаешь, мне как-то там плохо? Мне отлично вообще.
ЛЁХА. Так знаю. Что ж я, не знаю?
ЮРА. Я даже спортом занимаюсь. Надо же спортом заниматься, поддерживать фигуру. Летом бег, зимой лыжи. У меня лыжня своя.
ЛЁХА. Ну.
ЮРА. Лыжня, говорю, своя. Ты вообще меня слушаешь?
ЛЁХА. Слушаю. Да.
ЮРА. Или чего ты там пришёл?
ЛЁХА. Пришёл, Надька говорит: возьми его с собой. Мы ж тут «Утопию» опять. Ты будешь с деньгами. Я, видишь, чистый. Весь.
ЮРА. Или вот на фитнес. Гибкость. Смотри, как у меня рука гнётся. Гиперплазия. Мне знакомый сказал: это гиперплазия у тебя. Красивое слово. Вот все бы слова были такими красивыми, а то ведь ужас. Смотри. Рука гнётся как веточка. Я её гну, она как веточка гнётся. Как верба. Красиво. И не больно совсем. Смотри.
ЛЁХА. Ты это. Не ерунди, а? Чего ей передать?
ЮРА. Кому? Надьке? Передай, чтобы она шла в жопу.
ЛЁХА. Ты это, не надо. Так. Про Надьку.
ЮРА. Ой-ой-ой. Да ты сам иди в жопу.

Звук пощёчины. Молчат.

ЛЁХА. Я чё-то не хотел.
ЮРА. Ну вот. Кровь идёт?
ЛЁХА. Я чё-то не хотел. Само как-то.
ЮРА. Распухнет губа и будет неделю заживать. Уродство. Куда я с такой губой? Это же некрасиво! Ну что это за разговор? Я говорю: спорт, я говорю: фитнес, я говорю: лыжня, а ты меня бьёшь. Так это никуда не годится.
ЛЁХА. Юрка. Давай, а? Не подводи нас. Мы хотим с самого начала. Заново. Ну ещё раз. Чтобы теперь всё правильно. Надька говорит, чтоб правильно пошло, надо всем вместе. Ты, я, Надька. Все вместе и правильно чтобы. И потом до конца правильно. Я пить не буду. Тебя не трону.
ЮРА. Но тронул вот ведь. Наихудшайший.
ЛЁХА. Не трону. Ну хочешь, ты меня. Давай вмочи.
ЮРА. Я не хочу. Я против насилия.
ЛЁХА. Ну я буду. Ну Надька будет. И ты. А?

Ждёт ответа.

ЮРА. Я вот думаю собачку завести.
ЛЁХА. Юр.
ЮРА. Пекинеса.
ЛЁХА. Юр, а?
ЮРА. Жилеточку ей куплю и буду выгуливать. Красную. Чтоб не потерялась. Чтобы издалека видно было, если убежит. Буду её любить. Коврик ей специальный куплю. Буду расчёсывать. Буду заботиться. Она будет в тепле, а когда будет дрожать, я буду брать её на руки.
ЛЁХА. Юр.
ЮРА. Я не пойду к вам. Уходи. Я не пойду к вам. У меня будет пекинес. Я буду гулять с ним под дождём. Он будет в красной жилеточке, и я его не потеряю.

КИРИЛЛ. Мне всё равно.
НАДЯ. Просто я программ не знаю, помню, как всё по старинке делается.
КИРИЛЛ. Я же говорю, мне всё равно, в каком виде будет отчётность.
НАДЯ. Я просто порядок люблю. И чтоб в делах был порядок.
КИРИЛЛ. Не надо на меня производить впечатление.
НАДЯ. Что?
КИРИЛЛ. Не надо на меня производить впечатление.
НАДЯ. Хорошо. Я и не…
КИРИЛЛ. Вам нравится это место?
НАДЯ. А? Какое? Это? О, ну конечно! Тут так. Ну это очень дорого тут.
КИРИЛЛ. Убожество. Убожество даже не в том, что убого. В том, что подражают. Хотят, чтобы было как там. А как там – не умеют. Да и не могут. От этого убожество. И сколько бы денег сюда ни бухали – убожество. Дикие германцы так хотели. Чтоб как у римлян. Но они же не римляне?
НАДЯ. Кто?
КИРИЛЛ. Да отложите вы этот чёртов нож! Ешьте вилкой!
НАДЯ. Я что-то не так делаю? Неправильно?

Молча смотрит на него, не понимая.

НАДЯ. Простите.
КИРИЛЛ. Всё в порядке. Просто мне тут не нравится. Всё меня злит. Да ешьте вы, ешьте. Так. Кажется, у нас небольшая проблемка на входе. Пойду скажу охране, чтоб пустили. Я быстро.

Надя рассматривает меню.

НАДЯ. Кроку. Ем. Боусе. Крокуембаусе. Крокоеумбоуши.

Шевелит губами без звука.

НАДЯ. Привет.
ЛЁХА. …как гондоны! Я же вежливо?
КИРИЛЛ. Присаживайтесь. Заказывайте, что хотите.
ЮРА. О, столик у окна. С видом сидим, у-ля-ля.
НАДЯ. Ты какой-то бледный сегодня. Тебе нездоровится?
ЮРА. Здоровится. Я буду этот завтрак.
КИРИЛЛ. Это не мне надо говорить, а официанту.
ЮРА. Я буду этот завтрак. С фруктами.
НАДЯ. А я вот этот. Кроку… бис…

Все ждут, пока она справится.

НАДЯ. Да ничего не хочу! Наелась.
ЛЁХА. Кофе «три в одном». Есть «три в одном»? Ну… «три в одном»?
КИРИЛЛ. С молоком и сахаром, несите, что вам тут непонятно?! И поживее! Ходят как… мёртвые!
ЛЁХА. Стаканчик. Слышь? Один!
КИРИЛЛ. Ну прекрасно. Смотрите. Я лезть не буду. Главное – результат. Результат простой – восстановите «Утопию», какой она была пятнадцать лет назад. В точности. Это моё условие.
НАДЯ. Ну мы можем и лучше. Да, Лёш?
КИРИЛЛ. Мне не надо лучше. Хочу как тогда. Как пятнадцать лет назад. Если бы надо было лучше, я бы сделал лучше. А я обратился именно к вам, потому что это была ваша пивная.
ЛЁХА. Бар.
ЮРА. Ну, бар – это сильно сказано. Тут я с вами соглашусь. Как-то тут очень жарко. Я пойду на стойку, попрошу кондиционирования.
НАДЯ. А завтрак? Ты фруктиков поклюй. Юр! Фруктики! С ним всё в порядке?
ЛЁХА. В порядке. Так это. Там же? Там магазин этих. Стиральных. Бытовая химия.
КИРИЛЛ. Они уже переезжают, я договорился. Поймите, я не хочу примерно. Я не хочу около того. Я не хочу похоже. Мне нужна та же самая пивная, или рюмочная, или…
ЛЁХА. Бар.
КИРИЛЛ. В точности то же самое. Плохое пиво, столики, картины эти.
НАДЯ. Да, картины. Они не очень прекрасные были, но они были настоящие. В смысле, их рисовали и кисточками, и красками.
ЛЁХА. Надька нашла.
КИРИЛЛ. Пусть снова найдёт. Хочу, чтобы была та самая «Утопия». Кто, кстати, придумал? Название кто придумал?
НАДЯ. Я не помню.
ЛЁХА. Утоп. Буль-буль. Такое.
ЮРА. Это я придумал. А ещё я, между прочим, попросил поменять нам климат. Скоро должно стать гораздо поприятнее.
КИРИЛЛ. Понимаете задачу?
ЮРА. Можно я? Меня интересует аванс.
КИРИЛЛ. Он кто?
ЮРА. Я финансовый распорядитель.
НАДЯ. Это сын. Он с нами.
ЮРА. И ещё я финансовый распорядитель. И дизайн. Дизайн – это моё.
КИРИЛЛ. Держите его подальше от меня и от денег.
ЮРА. Ну, мы ещё недостаточно близко знакомы.
ЛЁХА. Юрка.
ЮРА. Это между мной и нашим боссом, не влезай. Мы же можем познакомиться. Я на многое способен.
КИРИЛЛ. Держите его подальше от меня. И от денег.
НАДЯ. Юра. Юра, не надо.
ЮРА. Что такое? Почему это не надо? Какое-то… Здесь пахнет. Вы не чувствуете? Разве не чувствуете? Тут плохо пахнет. Вроде приличное место, а так пахнет. Что такое? Ауч, у меня кровь пошла из носа. А, нет, показалось. Что такое? Чудеса! Фрукты я, пожалуй, с собой возьму. Можно в салфетку? Нельзя? Оставить? Да я пошутил, зачем мне эти фрукты? Ну всё. Пойду, подышу. Там свежий воздух. Свежий во-о-озду-у-ух.

Молчат после его ухода.

КИРИЛЛ. Держите его подальше от дела и от меня. Ясно?
НАДЯ. Да, хорошо.
КИРИЛЛ. Я думал, потрачу две недели. Я потерял два месяца. Апрель и май. Два месяца помойки и менты, помойки и менты. Два месяца решал проблемы папаши-алкоголика. Сейчас конец июня. Я хочу открыться в конце июля. Край – в середине августа. Я не хочу терять время. Я не хочу решать проблемы сына. Справьтесь с этим. Хорошо?
ЛЁХА. Ты главный.
НАДЯ. Два месяца? Ты говорил: две недели.
КИРИЛЛ. Две недели? Две недели было в самом начале. Потом он сбежал. Потом ещё две недели. Потом я совершил ошибку, дал ему денег. Потом был ещё побег, капельница и ещё месяц на нарах. Я ничего не упускаю, Алексей?
НАДЯ. Мне по-другому рассказывал.
ЛЁХА. Какая разница? Чего тебе? Всё ж нормально. Теперь.
КИРИЛЛ. Вот деньги. С понедельника приступайте к ремонту. Я пошёл, не могу здесь больше. Тошнит.
НАДЯ. Можно вопрос?
КИРИЛЛ. Я заплачу за завтрак.
НАДЯ. Нет-нет. То есть спасибо за завтрак! Но… я хотела… А зачем?
КИРИЛЛ. Что?
НАДЯ. Зачем вам «Утопия»? Чтоб как раньше? Обычная же пивная.
ЛЁХА. Бар.
КИРИЛЛ. Какая вам разница? В общем, в понедельник приду, надеюсь застать вас в процессе ремонта.

Ждут, пока он уйдёт.

ЛЁХА. Всё пока неплохо идёт. А, Надюх?
НАДЯ. А ты всё такой же. Одним днём живёшь.
ЛЁХА. Теперь всё по-другому будет. Эй ты, ушастый! Ты, да. Ещё «три в одном»! А ты будешь? Отпразднуем кофейком помаленьку. А? Надька? Кофейком? У меня аж пот от него, смотри.
НАДЯ. У меня есть кое-кто.
ЛЁХА. Чего?
НАДЯ. У меня мужчина есть. Чтоб ты знал. Так что даже и не думай.
ЛЁХА. Я не думаю.
НАДЯ. Не думай, что я к тебе вернусь. Мы тут в доле. И ещё Юра. Я вообще из-за него. Ты понял?
ЛЁХА. Ну мы ж по закону-то?
НАДЯ. Забудь про закон. Ты раздельно, я раздельно. Достаточно ты мне нервы потрепал, Лёха. Близко к тебе не подойду.
ЛЁХА. Ну ладно. Надюх, как скажешь. Как скажешь, Надюх.

ЮРА. Райончик тут, конечно, не алё. В подъездах будто ошпаренных кошек запирали, всё в таких бороздах, как от когтей. Всё. Ступеньки, перила, стены, потолки. Щих-щих-щих. Росомаха.
НАДЯ. Росомаха?
ЮРА. Такой мужчина очень красивый, с когтями. А во дворе тополь этот.
НАДЯ. Подай калькулятор, пожалуйста. Вон там, на ящике с краской.
ЮРА. Невероятный. Я таких деревьев в жизни не видел, как этот тополь. В три обхвата, наверное. Секвойя. Мировое древо жизни.
НАДЯ. Столько ты, Юра, всего знаешь, всяких фактов. Чего вот не поступил?
ЮРА. Таких умных, как я, много. Таких обаятельных, как я, не найдёшь.
НАДЯ. Поступил бы – сейчас ходил бы в чистеньком и денег получал.
ЮРА. У меня от нижних зубов половина, а остальные шатаются. А ты говоришь – поступить.
НАДЯ. А какая связь? Вон те бумажки дай тоже.
ЮРА. А тополь мне нравится. Могучее дерево.
НАДЯ. Не замечала.
ЮРА. Поэтому и не срубили. Все мимо ходят и не присматриваются. А я под ним в песочницу сажусь и смотрю вверх, пока голова не закружится.
НАДЯ. Ещё стихи сочини.

Пришёл Лёха.

ЛЁХА. Ну чего? Я вот привёз ещё валики и этот, как его… скотч. Куда ложить?
ЮРА. Пахнет спиртом и клеем. Как в детстве.
НАДЯ. В угол ложь. Что-то у меня тут… Лёха, ты краски сколько купил?
ЛЁХА. Ну два. Ты ж сказала: два. Я два купил.
ЮРА. Ветки как руки. Такие ненакачанные, женские. Как толстые дешёвые макароны.
НАДЯ. Лёша. А пригаси, пожалуйста, свет верхний.
ЛЁХА. Ага. Ещё олифы банку. Только её взбалтывать надо. Старая.
ЮРА. Я в детстве смотрел вверх. На женщин в очереди. У них были такие руки. В платьях, как тополя. Они стояли надо мной, шумели… Шумели, шумели…
НАДЯ. Юр, тут не ярко. А ты в очках всё. А тебе не идут.
ЛЁХА. Слышь, Надь, а это. Что хотел спросить-то.
НАДЯ. Юр, а Юр.
ЛЁХА. Надь, про картины ещё. Мужик тот загнулся. Я узнавал. Который на рынке с картинами. Замёрз на хрен.
ЮРА. Мне норм, мне комфортно, мне пять звёзд.
НАДЯ. Юр, а сними.
ЮРА. Мне норм, ма. Чего ты меня дёргаешь постоянно? Я как этот… потерял слово… как такая специальная кукла на верёвочках.
ЛЁХА. Надь, ты слышь?
НАДЯ. Заткнись! Хочешь, чтобы я от него отстала?
ЛЁХА. Ну чего ты? Сидит ребёнок, никого не трогает.
ЮРА. Никого не трогаю. Только меня трогают.
НАДЯ. Ты знал? Сними очки!
ЛЁХА. Чего я знал?
ЮРА. Ох, пойду погуляю.
НАДЯ. Ты знал, да? Ты меня сейчас от него почему оттаскивал? Ты знал, что он колется?
ЛЁХА. Ничего не знал.
ЮРА. Знал, не знал, какая разница?
НАДЯ. Ты же мне обещал!
ЛЁХА. Я ничего не знал! Надюх!
ЮРА. А почему я здесь?!

Тишина.

ЮРА. Почему я здесь? К кому мне возвращаться? Я бы не пошёл. Но он пообещал деньги. Он сказал: будет на дозу. Всегда. Если придёшь. Он хотел, чтобы я пришёл. Чтобы мы были дружная, прекрасная семья. Чтобы все были счастливы. Чтобы у меня была доза. Всегда. Чтобы ты на него работала. Чтобы у тебя была вот эта картиночка: когда все сидят за одним столом. Потому что это тебе надо. Потому что это только тебе надо! А больше никому.

Звук пощёчины. Юра без удивления кивает головой.

ЮРА. А ты заметила? У нас же ничего не меняется. Я с самого начала знал, что так будет. А теперь я пойду. Дела. Увлекательные встречи с интересными людьми. Папа, береги маму, мама, береги папу.
НАДЯ. Лёша, если ты ещё что-то хочешь от меня, останови его. Чтобы он не ушёл. Или я пошла тоже.
ЛЁХА. Юрка.
ЮРА. У меня в жизни ещё столько открытий! И гений! И гений, парадоксов друг!
ЛЁХА. Юр, стой.

ГОЛОС ЮРЫ (монотонно). Уроды, козлы, куски, ненавижу, ненавижу, ненавижу, свиньи, тулупы, сальные тулупы, потные тулупы, убью, убью, убей, убейте, уроды, некрасивые уродские люди, подонки, падлы, па, па, па, паскуды, паскуды, придурки, придурки, предатели, преступники, предатели, мерзь, мерзавцы, мерзавцы, мертвецы, мертвецы, смерть, смерть, смерть, смерть, смерть, смерть, смерть, смерть, смерть, ненавижу, куски, старые уродливые куски, преступники, уроды, подлецы, паскуды, уроды, уроды, уроды, уроды, убейте, убейте, смерть, смерть, смерть, смерть, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, смерть, мамочка, резать, резать, отрезать, козлы, злы, злы, зло, злость, злость, козлы…

Затих. Тишина.

НАДЯ. Ты будешь? Хотя тебе нельзя, наверное.
ЛЁХА. Нельзя.
НАДЯ. Я тут пью при тебе. А тебе, наверное, хочется?
ЛЁХА. Не хочется.

Думает.

ЛЁХА. Хочется.
НАДЯ. А вот скажи.
ЛЁХА. Что?
НАДЯ. Ну вот что со мной не так? Почему я как дура тебе верю? Каждый раз ведь верю. Почему?
ЛЁХА. Не знаю.
НАДЯ. Дура, наверное. Наверное, дура.
ЛЁХА. Всё будет хорошо.
НАДЯ. Может, в этот раз мне не поверить тебе? Что всё будет хорошо?
ЛЁХА. Оклемается. Я ж смог.
НАДЯ. Хочешь выпить?
ЛЁХА. Да. Хочу.
НАДЯ. Хрен тебе. Иди к чёрту. Ненавижу. Твоё здоровье.
ЛЁХА. Может, это. Воды ему?
НАДЯ. Обойдётся. И ты обойдёшься. А я в школе хотела шить платья. И прославиться. Как Слава Зайцев. Я даже придумала, что у меня все платья будут красные. Разные, но все красные. Мой любимый цвет – красный. Такой стиль. Потом свой магазин открыть. На витрине платья, и все красные. Красиво.
ЛЁХА. Всё будет хорошо.
НАДЯ. Ну конечно. Это же Лёха сказал. Тогда точно сбудется.
ЛЁХА. Отнесу воды вниз.

Она ждёт, пока Лёха вернётся.

ГОЛОС ЮРЫ. Убью! Убью, убью, убью, убей, куски, куски, куски, куски…
ГОЛОС ЛЁХИ. А ну! А то вмочу! А ну пей! Пей! Ах ты!

Звук падающей посуды, возня.
Надя откашливается.

НАДЯ (громко). Опус… Опустела без тебя весна-а-а. Как мне несколько часов прожи-и-ить.
КИРИЛЛ. Песни поёте? О. Ещё и выпиваете?

Молчат.

НАДЯ. Чуть-чуть. Конец рабочей недели.
КИРИЛЛ. Да, вижу перемены. Молодцы. Лёха пьёт?
НАДЯ. Нет. Он же в завязке. Я вот чуть-чуть.
КИРИЛЛ. Правильно. А я лицензию принёс на продажу алкоголя. Копия должна висеть в рамочке, тут, на самом видном месте. Где она раньше и висела, собственно.
НАДЯ. У вас болезнь?
КИРИЛЛ. Что?
НАДЯ. Болеете чем-нибудь?
КИРИЛЛ. Почему?
НАДЯ. Вы всё время считаете время. «Я столько дней потратил, я столько дней потерял». Будто у вас его мало.
КИРИЛЛ. А его когда-нибудь бывает много?

Молчат.

КИРИЛЛ. Здесь рядом был институт, где я учился. Мы сбегали с пары и шли сюда пить пиво и разговаривать. Рыба ещё была, жирная такая.
НАДЯ. Чухонь. Если жирная, это чухонь. А сопа посуше.
КИРИЛЛ. Вот-вот. Чухонь. И что, если я умираю?
НАДЯ. Ох ёп. Я очень соболезную.
КИРИЛЛ. А я не умираю.
НАДЯ. Понятно.
КИРИЛЛ. Не дождётесь.
НАДЯ. Да я и…
КИРИЛЛ. И не нуждаюсь ни в жалости, ни в сочувствии. Тем более от вас.
НАДЯ. Ладно.
КИРИЛЛ. Но я всё равно заинтересован, чтобы вы не затягивали. Как будто я умираю, да?
НАДЯ. Мы сделаем. Мы будем стараться.
КИРИЛЛ. Вот уж постарайтесь. Я деньги плачу.
ЛЁХА. Смотри, кровь. Покусал, поганец.

Тишина. Смотрят друг на друга.

ЛЁХА. Привет.
КИРИЛЛ. Кто покусал?

Лёха думает.

ЛЁХА. Я не пью. Только Надька.
КИРИЛЛ. Что тут у вас вообще творится? А ну-ка отойди.
ЛЁХА. Зачем?
КИРИЛЛ. А хочу глянуть, как проводку в подвале сделали. Отойди, отойди.
НАДЯ. Лёш, пусти.

Лёха отходит в сторону. Молча ждут возвращения Кирилла.

КИРИЛЛ. Нормально тут у вас.
ЛЁХА. Это наш сын.
КИРИЛЛ. Этот человек, этот «ваш сын», связанный, в собственном… У него там верёвки все намокли.
НАДЯ. Что вы хотите?
КИРИЛЛ. Хочу, чтобы этой гадости здесь не было. Я плачу деньги, я главный.
ЛЁХА. Ты главный.
КИРИЛЛ. Уберите его из подвала. Потом надо провести дезинфекцию, потом… В общем, я знать не хочу, как вы решите эту проблему.
НАДЯ. Не дам.
КИРИЛЛ. Что?
НАДЯ. Не дам.
КИРИЛЛ. А кто вас будет спрашивать? Лёха.
ЛЁХА. Надь, он главный.
НАДЯ. Не дам. Надо вам всё забирать, забирайте. Забирайте всё! Я обратно в торговый центр пойду, Лёха – вон за гаражи за свои. Там нам и место. Ему и мне. За всё. А он не должен. Юра не должен. Он уйти хочет. Я знаю, я его отпущу, мы его выпустим, и он уйдёт. И всё. Понимаете? И всё. А я не дам. Не дам ему. Не могу. Всегда разрешала ему. Всегда делал, что хотел. А сейчас не могу. Он же. Я знаю. Он же совсем уйдёт. Я точно знаю. Так что забирайте, деньги забирайте, бар, делайте с нами что хочите. А его не пущу. Не пущу, и всё.
КИРИЛЛ. Лёха!
ЛЁХА. Он оклемается.
КИРИЛЛ. Лёха, я с тобой договаривался, а не с ней.
ЛЁХА. Он оклемается.

Кирилл думает.

КИРИЛЛ. Открытие через две недели. Через неделю здесь должна быть «Утопия». Я плачу деньги. Я главный.
ЛЁХА. Ты главный.
КИРИЛЛ. Через неделю здесь должна быть «Утопия».
НАДЯ. Через неделю здесь будет «Утопия».
КИРИЛЛ. Я приду через неделю.

Лёха и Надя молчат.

ГОЛОС ЮРЫ. Заноза! Заноза, заноза, заноза, зараза, зарезать, зарезать, резать, резать…
НАДЯ. Не могу это слышать больше.
ЛЁХА. Угу.
ГОЛОС ЮРЫ. Заноза, заноза, заноза, заноза, оза, оза, оз, оз, о-оз, о-о-о-оз, о-о-о-о-о-оз…
НАДЯ (громко). Так же пусто было на земле-е-е-! И когда летал Экзюпери-и-и! Так же падала листва в са-да-а-ах! Так же… Так же.

Не может петь, потому что у неё сильно трясётся подбородок.

ГОЛОС ЮРЫ (монотонно). О-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…
ЛЁХА (громко). Я дарю тебе не-е-ежна-а-асть!

НАДЯ. Вот я говорила, надо было хоть окно открыть. Это всё твой уайт-спирит поганый! Купил бы подороже, не жадничал, небось так бы не воняло!
ЛЁХА. Нормально.
НАДЯ. Нормально, потому что у тебя в носу всё отмёрло, вот и нормально!
ЛЁХА. Юр, скажи, что нормально. Юр?
НАДЯ. Юра!
ЮРА. Да.
НАДЯ. Ай, да ну вас. А тут, смотри, ты ценники не вставил.
ЛЁХА. Я нарезал.
НАДЯ. Нарезал, а где они?
ЛЁХА. На стол ложил.
НАДЯ. Где? Я всё убирала, когда протирала. А, вот.
ЛЁХА. А вот.
НАДЯ. А шарики?
ЛЁХА. Надул.
НАДЯ. Ну?
ЛЁХА. Что ну? Ты сказала: надуй. И всё.
НАДЯ. Лёха, ты дебил. А я скажу тебе без штанов бегать, что будешь делать?
ЛЁХА. Бегать.
НАДЯ. Ну вот то-то и оно. Юра. Юр!
ЮРА. А?
НАДЯ. Юрочка, повесь шарики на крылечке. Красиво. Ты ж по этому. По красоте у нас.
ЛЁХА. Я сам. Сиди, Юрк. Сиди, отдыхай.
НАДЯ. Нет, пусть он. Лучше давай ценники вставь.
ЛЁХА. Что ты, сама не вставишь? Я схожу. Пусть сидит.
НАДЯ. Лёха!
ЛЁХА. Ну чего?!
НАДЯ. Юр, повесь шарики. Хорошо? Юр! Юр, проснись уже!
ЮРА. Да.
НАДЯ. Что «да»? Шарики повесь. Давай-давай, у нас через полчаса открытие. Пусть все видят, что у нас праздник.

Смотрят, как медленно выходит Юра.

ЛЁХА. Ты, Надюх, это.
НАДЯ. Всё нормально будет.
ЛЁХА. Ты сдурела. Надюх. Ты того совсем. Мало тебе?
НАДЯ. Лёш, не мешай.
ЛЁХА. Ты дура, Надь. Ты чего его? Сбежит!
НАДЯ. Лёш.
ЛЁХА. Что «Лёш»?!
НАДЯ. Лёша, ну не можем мы всё время его тут держать.
ЛЁХА. Мало прошло! Я знаешь, сколько? Два месяца! А он?
НАДЯ. Лёш.
ЛЁХА. Что ты заладила: Лёш да Лёш?!
НАДЯ. Лёша, так нельзя. Мы его насильно держали, но он должен сам, без нас.
ЛЁХА. Он ничего не соображает!
НАДЯ. Без нас. Он сам должен.
ЛЁХА. Отсюда видно. Вижу!
НАДЯ. Что там?
ЛЁХА. Стоит.
НАДЯ. Вешает?
ЛЁХА. Стоит. На шарики смотрит. Иди сюда, отсюда видно, если в угол встать. Краешком.
НАДЯ. Ой, не буду, у меня сердце лопнет. У меня сердце, как шарик, возьмёт и лопнет. Что он?
ЛЁХА. Стоит, на шарики смотрит.
НАДЯ. Ой, мама.
ЛЁХА. Думает. Или не думает. Стоит.
НАДЯ. Ой, мамулечки. Ну что? Что?
ЛЁХА. Не разобрать.
НАДЯ. Ушёл? Стоит?
ЛЁХА. Щас. Не могу… Не вижу! Пропал. Всё ты!
НАДЯ. Ушёл?
ЛЁХА. Это всё ты! Говорил: рано! Что ты такая!
НАДЯ. Лёш.
ЛЁХА. Баба! Тьфу!
НАДЯ. Ой, мамочки, я умру сейчас… Лёш!
ЛЁХА. Эх! Начинай сначала! Курья башка! Дура!
ЮРА. Красиво так получилось.
НАДЯ. Юрочка! Юра!
ЛЁХА. Повесил? А чё долго? Стоял чего так долго, говорю? Юрка!

Юра медленно улыбается.

ЮРА. Ха. В новогодние подарки клали. Шарики. Вспомнил.
НАДЯ. Спасибо тебе, Юрочка.
ЛЁХА. Молодец. Мужик.
НАДЯ. У Юры всегда красиво всё получается. Вот он всегда это чувствует. Красоту.
ЛЁХА. Мужик. Он мужик. Мужик сказал – мужик сделал.
ЮРА. Вы чего? Это же шарики.
НАДЯ. Радостно, Юр! День такой хороший! Да, Лёш?
ЛЁХА. Н вроде неплохой.

Входит Кирилл и странно смотрит на них.

КИРИЛЛ. Что?
НАДЯ. Что?
КИРИЛЛ. Что? С открытием или как?
НАДЯ. Поз-драв-ля-ем! Ой, надо ж было вам ленточку, и ножницами её! Как в фильме!
ЛЁХА. Налить? Есть бархатное. Есть светлое, пшеничное.
КИРИЛЛ. Которое дешевле.
НАДЯ. Мы старались! Мы очень старались!
КИРИЛЛ. О, ничего себе, банки. Я и забыл.
ЛЁХА. Из банок пить даже интереснее!
НАДЯ. Ну сейчас из банок уже нигде не пьют…
ЛЁХА. У нас пьют! В «Утопии» всегда! Из пол-литровых банок!
ЮРА. Ретро.
ЛЁХА. Вот! Оно самое! Ретро!

Кирилл выливает пиво на пол. Все молча смотрят на него.

КИРИЛЛ. Где пиво берёте? Где вы берёте это пиво, я спрашиваю!
НАДЯ. На заводе.
КИРИЛЛ. А раньше?
НАДЯ. И раньше на заводе.
ЛЁХА. Плохое?

Кирилл формулирует.

КИРИЛЛ. Раньше было лучше. В смысле хуже.
НАДЯ. Как понять?
ЛЁХА. Я ж не пробую, нельзя. Надька говорит…
НАДЯ. Нормальное оно, пиво.
КИРИЛЛ. Сука, ненавижу энтропию.
ЛЁХА. Чего?
КИРИЛЛ. Сейчас.
НАДЯ. Куда он?

Никто не знает.

ЮРА. Босс у нас психованный.

Все соглашаются. Опять хлопает дверь.

КИРИЛЛ. Это что? Что это такое?
НАДЯ. Шарики. Мы их на крыльцо повесили. Для красо…

Кирилл старательно и долго топчет шарики.

КИРИЛЛ. Ясно?
ЛЁХА. Нет.
КИРИЛЛ. В «Утопии» никогда не было и не будет никаких шариков. Теперь понимаешь? Понимаете?
ЛЁХА. Ты главный.
КИРИЛЛ. В общем, план такой: эти несколько дней работаете, как работается. Первого сентября закрываетесь на спецобслуживание.
НАДЯ. На что?
КИРИЛЛ. Зайду с друзьями. Вот этот столик – наш. Ясно?
ЛЁХА. Подготовить чего?
КИРИЛЛ. Вам накануне привезут пиво. Нормальное. Прицепите на него этикетки с этого пойла. Больше ничего специально готовить не надо. Всё должно быть так, как будто вы всегда тут работали. С девяностых.
ЛЁХА. Понял. А потом?
КИРИЛЛ. А потом суп с котом.
ЛЁХА. Понял.
КИРИЛЛ. Потом будете как хотите. Сами себе хозяева.
НАДЯ. В каком смысле: сами себе хозяева?
КИРИЛЛ. Мне нужно только это первое сентября. Больше мне от вас ничего не нужно. Если сможете тянуть бизнес дальше сами, тяните. Но уже без меня.
НАДЯ. Ой, мамочки. Лёха!

Думает.

ЛЁХА. Потянем.
КИРИЛЛ. Это мне уже всё равно. Главное – первого. А пока работайте. Только без этого говна, без шариков.

Хлопает дверь.

НАДЯ. Лёха, ты слышал? Ты слышал, что он сказал? Все слышали? Юр?
ЮРА. По-моему, он сказал, что…
ЛЁХА. Так. Потом. Всё потом. Надюх, подотри полы, воняют. Юрка, сгоняй в магаз, купи нам всем «три в одном». Работать давайте. Открываемся.

КИРИЛЛ. Давайте выпьем за прошлое, за нашу с вами юность, когда все женщины казались богинями, а самое дешёвое пиво – нектаром и амброзией! Ещё шесть светлого. Что? (…) Пять светлого и одну барного тёмного. Когда ты, Сергей Семёнович, на тёмное перешёл? Когда опаскудился?
ЛЁХА. Кружки есть, если что.
КИРИЛЛ. Не надо, наливай как всем. Рыбку кто ещё будет? Парни, рыба ещё нужна? (…) И рыбки вот этой. Это что, вобла? И газетку. Отлично.
НАДЯ. Давайте я?
КИРИЛЛ. Я сам, сам всё отнесу.

Уходит.
Молчат, смотрят на выпивающих.

ЛЁХА. А с виду обычные.
НАДЯ. Ага, обычные. Охранники на крыльце не уместились.
ЮРА. Этого я знаю, мордатенького. Ни много ни мало, наш многоуважаемый мэр.
ЛЁХА. Да ладно.
ЮРА. Ну или предыдущий. Я тут немного в них запутался. Внешность неинтересная, вот и забываю.
НАДЯ. Не может быть, что мэр. Вон как его по спине колотят.
ЛЁХА. Колотят – это нормально. Колотят – значит, свои.
ЮРА. Они тут все на уровне. Такие туфли как боеголовки стоят. А может, и дороже.
ЛЁХА. Тот с краю прям Шлёпнога.
НАДЯ. Да не, этот приличный мужик. А Шлёпнога твой страшный как смертный грех. Царство ему небесное.

Молчат, смотрят на выпивающих.

ЛЁХА. Да я тебе говорю. И ржёт как Шлёпнога. И еда изо рта так же сыпется.

Молчат, смотрят на выпивающих.

ЛЁХА. А наш-то. Он у них вроде как помощник.
ЮРА. Однокашники они. И Кирилл тоже. Просто не такой успешный, как мордатенький или тот, с синим шарфиком.
ЛЁХА. Только с нами он главный.
НАДЯ. Да что вы заладили? Человек собрал друзей, может, впервые за много лет. Счастливый весь. А вы…
ЮРА. Циничные сучки? Да, мы циничные сучки.
ЛЁХА. Главное – чтоб платил.

Возвращается Кирилл.

КИРИЛЛ. Ещё по одной? А, парни? (…) Нет? (…) А куда рванём? (…) Саша Анатольевич, ну ты что-то рано состарился-то! Или у тебя дома жена новая интересная? А? (…) Кстати, вариант! Сейчас! (…) Только расплачусь, и двинем!

Вспоминает, зачем пришёл.

КИРИЛЛ. Так… Значит, так…
ЛЁХА. Ещё налить?
КИРИЛЛ. Спасибо за гостеприимство, хозяева! Погнали мы дальше в ночь и вьюгу. И звёзд ночных полё-о-о-от. Пиво, что от нас осталось, сами пейте, а продавать – ни в коем разе.
ЛЁХА. Я ж не пью.
КИРИЛЛ. Тогда вылей! Не грузи меня. Самое главное, что День знаний удался! Моим гостям понравилось, все в восторге. Говорят, машина времени и всё такое. Из серии «за деньги не купишь». Но мы-то знаем, да? Чего нам далось, да? Три месяца. Три сраных месяца. Не зря?
НАДЯ. Не зря.
КИРИЛЛ. Ну вот. (…) Да иду я, иду! Всё. Горите синим пламенем, а я пошёл.
ЛЁХА. Кирилл! Спасибо!
НАДЯ. Спасибо вам! И… И здоровья!
КИРИЛЛ. В жопу!
ЮРА. И вас в жопу, Кирилл Андреевич!
КИРИЛЛ. А-ха-ха-ха!

Ждут, когда уйдёт последний из гостей.

ЛЁХА. Я знаю.
НАДЯ. Что ты знаешь?
ЛЁХА. Знаю, где мы всё это отметим.

ЮРА. …И на десерт сыр. У вас какой сыр есть? Впрочем, давайте ассорти. Пап, я ассорти?
ЛЁХА. Всякого пусть положат. И сок.
ЮРА. Мы будем сок. Фреш или обычный?
НАДЯ. А в этом фреше, в нём спирт есть?
ЮРА. Давайте обычный.
ЛЁХА. Литр. А там как пойдёт.
НАДЯ. И можно мне?.. Коро… корамбу… Да вот эту вот. Вот, вот эту вот строчку! Да мне плевать, как оно правильно произносится! Сладкое же? Ну вот его. А то сыр на десерт – это как-то ну совсем не по-людски.
ЛЁХА. Три чтоб. Каждому по тарелке такого.
НАДЯ. Зачем?! У меня попробуешь!
ЛЁХА. Каждому по полной тарелке, я сказал.
НАДЯ. Соришь деньгами.
ЮРА. Спасибо, это всё. Ну что? За успех?
ЛЁХА. За успех безнадёжного дела.
НАДЯ. За успех!
ЮРА. Знаете, что я подумал? Нам надо сменить интерьер. Освещение и занавески – два штриха, которые всё сразу поменяют.
ЛЁХА. Свет нормальный у нас. Яркий.
ЮРА. Он не должен быть ярким. Эти лампы, которые у нас, они как в морге сейчас. С денег же можем себе позволить?
ЛЁХА. С денег полмашины асфальта. И перед крыльцом. Аккуратненько. Или плиткой. Чтоб говно на обуви не таскать.
НАДЯ. По плитке ноги все себе поломают в гололёд. Вот скоро уже подморозит.
ЮРА. Да что вы меня вечно не слушаете? Я же не предлагаю весь интерьер сменить! Я понемногу!
ЛЁХА. Как тут, такой же сварганишь?
ЮРА. Вы надо мной смеётесь вечно!
НАДЯ. Да, Юр, мы ж шутим с отцом.
ЛЁХА. Шутим.
НАДЯ. Давай! Давай свет, давай занавесочки подберёшь нам. А потом столы нам посмотришь, стулья.
ЮРА. Потом над полами надо думать. Столики, стульчики – это в последнюю очередь. Смотрите, какая тут плиточка. А? Красота! И у нас такую же можно. Ну или почти. А наш линолеум, прости, мама, но он абсолютно ужасный. Абортарий.
ЛЁХА. Много ты это, знаешь про абортарий.
НАДЯ. Я не обижаюсь. Конечно, ты, Юр, лучше во всём таком разбираешься. А ты в туалете тут был? Ну просто как в другой стране.
ЛЁХА. Темно, хоть глаз выколи. И унитазы железные. А как смывать, не нашёл.
НАДЯ. Как не нашёл? Лёш, ты чего, дикий?
ЛЁХА. Да я это. Пошутил.
НАДЯ. Правда, Юр, я такого нигде не видела. Штучки для мыла из мрамора, представляешь?
ЮРА. Да? Слушайте, мне надо. Я скоро, в общем.
ЛЁХА. Куда? Гадить? Это всё из-за сыра этого тухлого.
ЮРА. Пап!

С умилением провожают его взглядом.

НАДЯ. Побежал смотреть. Такой он… Такой смешной. Да, Лёш?
ЛЁХА. Это ж не главное. Занавески все эти. Главное –чтоб другие пошли. Понимаешь? Не эта шобла, а другие.
НАДЯ. Ну конечно, Лёш.
ЛЁХА. Эти всё засрут. Стулья, столы, всё. А тут вон, смотри. Видишь, люди сидят?
НАДЯ. Вижу, Лёш.
ЛЁХА. Вот. Нам бы таких. Пьют мало. Но дорогое. Тогда пойдёт дело. С этими – нет. С этими не пойдёт. Автовокзал рядом. Хреново. Оттуда лезут. Что? Что смотришь?
НАДЯ. Мне тут предлагают уехать. Надолго.
ЛЁХА. Ты чего?
НАДЯ. У меня только жизнь начала налаживаться, Лёша. Меня вот Дамир с собой зовёт. У него дом с сестрой напополам в деревне.
ЛЁХА. Коз доить?
НАДЯ. Дамир хороший, он каждый день меня после работы ждёт. Он меня уважает.

Молчат.

ЛЁХА. Всё нормально будет.
НАДЯ. Мне если оставаться, надо ему сказать, что я не еду. Он в понедельник уезжает.
ЛЁХА. Хотела Юру? Я тебе дал Юру. Хотела деньги? Вот тебе деньги. Чего тебе надо-то ещё?
НАДЯ. Так что мне Дамиру говорить?

Молчат.

ЛЁХА. А что тут говорить?

Молчат.

ЛЁХА. Скажи, пусть в жопу идёт.
НАДЯ. Так ему и сказать?
ЛЁХА. Так и сказать.
НАДЯ. Предлагаешь опять поверить тебе? Ещё раз? Или это самый последний-распоследний раз?
ЛЁХА. Ну не верь.
НАДЯ. То есть мне ехать?
ЛЁХА. Надюх, ну что ты от меня хочешь? Ну все кишки уже вынула.
НАДЯ. Я, Лёх, от тебя хочу уверенности. Я ж думала Юрку с собой взять, но он не будет в деревне. Он там с собой что-нибудь сделает. А у меня уже и нет другого шанса-то, Лёх. Если я сейчас не поеду, то всё. У разбитого корыта, Лёх. Семьи нет, вся жизнь куда-то коту под хвост, Лёх.

Молчат.

ЛЁХА. А я что? Нет у меня уверенности, Надюх. Я ж думал, я умер. И был как мёртвый. Всё равно, когда. Ну и легче так. Будто нет тебя. И я вот тогда нормально. Без страха. Ну мёртвый, чё. Уверенность была. А сейчас – нету. Сейчас как-то боязно мне. За тебя. За Юрку. Какая тут уверенность? Будто с того света отпустили. На побывку. А назад когда, не сказали. Утром, значит, лежу в «Утопии». Скоро открываться. За окном утро. Лежу такой. Сон, не сон, думаю. Живой, думаю. Ещё бы денёк, думаю. А ты – уверенность.

Молчат.

НАДЯ. Как ты вообще там спишь на полу? Твёрдо же.
ЛЁХА. Так я на стойке. Прошлой зимой, помню, ухом примёрз. Пока спал. Не мог отодраться. Так что тут этот. Как его. Экстралюкс.
НАДЯ. Ну всё равно. Твёрдо, неудобно. Я тебе у себя постелю. Будешь спать как человек. Только у меня условие. Раз в неделю помывка. Это даже не обсуждается!
ЛЁХА. Ладно. Чего уж.
НАДЯ. Последний-распоследний раз, Лёха. Последний-распоследний раз.

Громко играет музыка.

ЮРА. Это я вывесил разные образцы! Чтобы наглядно можно было понять, что подходит, а что нет!
КИРИЛЛ. Мне тот нравится, синий!
ЮРА. Что?!
КИРИЛЛ. Синий!
ЮРА. Любите строгий стиль! Такой тоже может быть… Подумаю… Пам, парам-пам-пам…
КИРИЛЛ. А родители где?!
ЮРА. Кто?!
КИРИЛЛ. Родители!
ЮРА. Ещё не пришли! Любят поспать! А я один такой! Жаворонок! Так что вот! Пока один! Развлекаюсь! Тирита-ратита…
КИРИЛЛ. А можно чуть музыку потише?
ЮРА. Что?
КИРИЛЛ. Музыку тише!
ЮРА. А, да, как хотите. Мне просто под музыку думается.
КИРИЛЛ. Ну вот, так лучше, мне кажется.
ЮРА. Лучше было с музыкой. Сейчас просто никак. О! А если я так? А? А?
КИРИЛЛ. Дизайн в полный рост.
ЮРА. Ну как друзья ваши? Понравилось им?
КИРИЛЛ. Я ж говорил.
ЮРА. Ну да, ну да. А будет ещё лучше. Можете ещё друзей приводить.
КИРИЛЛ. Это не друзья.
ЮРА. Ну коллеги.
КИРИЛЛ. И не коллеги. Просто люди, которые решают.
ЮРА. Как скажете.
КИРИЛЛ. Родители тебя любят, да?
ЮРА. Как умеют. А что?
КИРИЛЛ. Я в детстве у бабушки в деревне гостил. Там гусыня была. Как-то она высиживала яйца, у неё один за другим появлялись гусята. Бабушка почему-то думала, что гусыня их задавит, и одного за другим, по мере вылупления, отсаживала их за загородку. Так вот эта гусыня с утра и до вечера стояла на одном месте у сетки, которая отделяла её от гусят, и смотрела на них. Не пила, не ела, никуда не уходила, стояла и смотрела. В конце концов её пришлось зарубить.
ЮРА. Зачем?
КИРИЛЛ. Перестала быть полезной.
ЮРА. Зачем вы мне это рассказали?
КИРИЛЛ. Вспомнилось. Гуси – очень умные птицы, кстати. Живут долго. Если разрешить.

Появляются Лёха и Надя.

ЛЁХА. О! Кто к нам! И без охраны!
НАДЯ. А на улице уже так свежо. Холодок! Как вы себя чувствуете?
КИРИЛЛ. Более-менее.
НАДЯ. Как же я рада!
ЮРА. А мы тут болтали. О животноводстве.
ЛЁХА. Класс! Кофе? За встречу?
НАДЯ. Щёлкну чайником.
КИРИЛЛ. Подождите. Стойте. Тут какое дело. Всем моим э-э-э… людям очень понравилась «Утопия», я уже говорил. И они хотят ещё раз.
ЛЁХА. Сделаем! Повторим! Когда?
КИРИЛЛ. Всегда. Просто хотят, чтобы была такая возможность – в любое время приехать в «Утопию». У них сложный график у каждого, и собраться вместе очень проблематично.
НАДЯ. Пусть приезжают, конечно. Обслужим как надо.
КИРИЛЛ. Да. Так и будет. Но только им не нужны эти занавески и эти стулья новые. Им нужно, чтобы всё было как раньше. Так что выносите всё это на помойку.

Молчат.

ЛЁХА. Мы прикупили уже. И столы. И плитку.
КИРИЛЛ. Так-так. На чьи деньги прикупили?
НАДЯ. Вы же сказали, что мы теперь сами.
КИРИЛЛ. То есть вы решили, что я вам сделал такой подарок, отдал кучу денег, чтобы у вас был свой бизнес?
ЛЁХА. Своими руками. Вот этими.
КИРИЛЛ. Ну и что? Это проблема – найти руки?
ЮРА. Ну вам же нужны были именно наши руки? Вы же именно нас искали?
КИРИЛЛ. Да. Я хотел, чтобы «Утопия» была точно такой же, как много лет назад. И вот она точно такая же, как много лет назад. Что дальше?
НАДЯ. Мы хотим сделать «Утопию» лучше.
КИРИЛЛ. А не надо лучше! Что же вы всё никак не поймёте! Единственная ценность в этой забегаловке в том, что она точно такая, как все её запомнили.
НАДЯ. Я, конечно, понимаю, у вас свои особые обстоятельства…
КИРИЛЛ. Отлично, что вы меня понимаете. И да! У меня обстоятельства! Мне нужно, чтобы ничего не менялось! Чтобы было такое же плохое пиво, такие же плохие полы, стены и люди. И люди, слышите?
ЛЁХА. А мы же. Мы другие.
КИРИЛЛ. Нет, Лёха. Не обманывай себя. Ты тот же Лёха. И она та же. И он. Вы не изменились. И нечего даже начинать.

Все смотрят на Лёху.

ЛЁХА. Нет.
НАДЯ. Лёш. Ну это временно так. Потом будет по-другому. Я не думаю, что нам долго придётся… Да, Кирилл?
ЛЁХА. Нет.
ЮРА. Ну что ты сразу «нет»? Этим богатеньким, им всё быстро надоедает. Пару раз придут, потом найдут другое развлечение. И мы всё сделаем, как нам нравится. Я же с ними тусил, я в курсе, как они там развлекаются. Получат, что им надо, и тут же остынут.
ЛЁХА. Нет!
НАДЯ. Почему «нет»?
ЛЁХА. Так уже было! Раньше! Мы жили так! Тогда! И что? Чем кончилось? Чем всё кончилось? Где мы оказались? Где мы были? Потом? Тебе нельзя. Мне. Ему. Нам всем нельзя! Была «Утопия»! Такая вот! Такая, как эта!
КИРИЛЛ. Слушай семью, Лёха. Это всё, что у тебя есть, – семья. А бар этот по всем бумагам принадлежит мне. Так что держись семьи, вот тебе мой совет.
НАДЯ. Лёш, это его деньги. Это деньги Кирилла. Нашего тут ничего нет.
ЮРА. Гибкость. Это гибкость. Это гипербизнесплазия.
КИРИЛЛ. Я постараюсь позвонить заранее, конечно, но бывает по-всякому. Поэтому лучше, если вы будете работать как обычно, без изменений. Ты услышал меня, Лёха?
НАДЯ. Он услышал.
КИРИЛЛ. А я хочу, чтобы он сам сказал, что услышал. Лёха!
ЛЁХА. Нам нельзя.
КИРИЛЛ. Хорошо. Нельзя, так нельзя. Пошёл вон! Все пошли вон. Все до одного.
ЮРА. Папа! Ну ты что?!
ЛЁХА. Погоди! Погоди, я услышал.
КИРИЛЛ. Услышал? И что скажешь, Лёха?
ЛЁХА. Ты главный, Кирилл.

НАДЯ. Смотри, что пишут.
ЮРА. Не хочу.
НАДЯ. А я тебе прочитаю, называется «Огонь со Святой земли».
ЮРА. Да ну.
НАДЯ. «Жители нашего города имеют уникальную возможность увидеть священный огонь со Святой земли. Тот самый священный огонь, который возгорелся на горе, в том месте, где герой Беллерофонт победил злую трёхликую Химеру. Православные могут прийти причаститься Святому огню в будни с двенадцати до шести в Центральный храм, в субботу с часу до двух, воскресенье – выходной…»
ЮРА. О. У огня выходной.
НАДЯ. «…Получить исцеляющий святой огонёк можно также бесплатно, пожертвовав сколько не жалко на церковные нужды».
ЮРА. Бесплатно. Ха.
НАДЯ. Зато со Святой земли.

Молчат. Юра лениво думает.

ЮРА. А Беллерофонт этот… и Химера… Что о них в Библии-то хоть написано?
НАДЯ. Ну, я не так её хорошо знаю…
ЮРА. Да ладно. С утра до вечера читаешь.
НАДЯ. Я иногда.
ЮРА. С утра до вечера. Сидишь уткнувшись. У тебя, между прочим, губы шевелятся, когда ты читаешь. Я бы обратил внимание на такой недостаток и постарался бы его на твоём месте исправить. Во-первых, некрасиво. Во-вторых, у меня полная иллюзия, что я – парализованный отрок, лежу где-то в церкви, за каким-нибудь паникадилом, и смотрю на слепую старушку-богомолку. И, знаешь, никак не могу уползти, сменить картинку, потому что ни руки, ни ноги не двигаются…
НАДЯ. Чего это ты такой болтливый? Непохоже на тебя. И на стульях лежишь почти в открытую. Неудобно перед посетителями.
ЮРА. Чуть-чуть покурил. Да это не наркотик! Что ты сразу! Это же так! Расслабиться!
НАДЯ. Ты смотри у меня, понарасслабляешься! Помнишь же, что в прошлый раз было!
ЮРА. Да я ж чуть-чуть! Блин! Полежать не даёшь!
НАДЯ. Да куда лежать, у нас открыто, посетители в любой момент могут войти!
ЮРА. Это не посетители, а бомжи какие-то, чего я должен их стесняться? Этот ваш оживший покойник, как его…
НАДЯ. Шлёпнога. Мы думали, он замёрз насмерть, а он, оказывается, в Туле в тюрьме полгода отсидел.
ЮРА. Он же настоящий зомби! У него даже имя как у зомби. Что это за имя вообще такое? Зомби Шлёпнога! И остальные не лучше!
НАДЯ. Кстати, что-то нет Шлёпноги сегодня. У него же часы эти. Биологические. Он к семи как штык приходит.
ЮРА. Насмерть замёрз.
НАДЯ. Ха-ха.

Молчат.

НАДЯ. Мне так легче.

Опять молчат.

ЮРА. Что?
НАДЯ. Мне так легче. Верить. В жизни ниточка появляется. Отсюда, от макушки, и вверх. Туда. И ходишь по ниточке, вытянутая вся. И не падаешь. И это всё, что у меня есть.
ЮРА. Так вот, значит? Вера тебя держит? И больше ничего в жизни нет?
НАДЯ. Юр, отстань. Я с тобой как с человеком, а ты…
ЮРА. А что сразу «отстань»? У нас с тобой всего две темы: про религию и что со мной что-то не так.
НАДЯ. А что, с тобой всё так? Хочешь сказать, с тобой всё так?
ЮРА. Он со Шлёпногой ушёл.
НАДЯ. Кто?
ЮРА. Лёха. Сначала спорили, что в «Ковчеге» пиво лучше, чем у нас. Орали друг на друга. Потом отец накинул пальто и прямо как был, в тапках, ушёл за ним в «Ковчег». Минут сорок назад уже.
НАДЯ. Он… пьяный был?
ЮРА. Ещё нет.
НАДЯ. Пил?

Юра смотрит на неё с интересом.

ЮРА. А теперь? А теперь тебя вера держит?

Надя начинает собираться.

ЮРА. Ты чего? За ним? Зачем?!
НАДЯ. Не за ним. В другое место.
ЮРА. Не ходи за ним! Не унижайся, это некрасиво!
НАДЯ. Я же говорю: в другое место!
ЮРА. Я ему говорил: не надо. Знаешь, что он мне ответил? Знаешь? «С дороги!»
НАДЯ. Юра!
ЮРА. Он конченый алкаш, и вокруг него одни алкаши. Ты его не спасёшь, только если он сам захочет. А он не хочет! Останься со мной. Мне тоже тяжело, но я же не срываюсь, я держусь. Не уходи!
НАДЯ. Ты не понимаешь, Юра. Он же из-за нас тут тянет. Из-за нас! Мы должны ему помочь.
ЮРА. Да он, получается, прямо как твой Иисус Христос! Всем ради нас пожертвовал!
НАДЯ. Отойди.
ЮРА. А то что?
НАДЯ. Отойди. Я очень тебя прошу.

Юра отходит в сторону.

Громкая музыка.

ЛЁХА. Я ору, ору, а ты не слышишь!
ЮРА. Извини.
ЛЁХА. Чтоб больше не слушал тут эту свою музыку!
ЮРА. А где мне её слушать?!
ЛЁХА. Дома слушай!
ЮРА. У меня нет дома!
ЛЁХА. Потому что ты его просрал! За наркотики!
ЮРА. А ты ничего в жизни не просрал?!

Молчат, успокаиваясь.

ЛЁХА. Просто зашёл, кричу тебе, кричу… А ты скачешь. Под эту козлодёрню. Глотку себе сорвал.
ЮРА. Я танцую.
ЛЁХА. Что?
ЮРА. Я не скачу, я танцую.
ЛЁХА. Ну да, ну да.
ЮРА. От тебя бухлом пахнет.
ЛЁХА. Я не пил.

Молчат.

ЛЁХА. Попробовал. На вкус. Как оно.
ЛЁХА. И что? Кто победил? У кого пиво лучше? У нас или в «Ковчеге»?
ЛЁХА. У нас.
ЮРА. Да не может быть! Мы выиграли? Да ладно.
ЛЁХА. Все сказали: там лучше. В «Ковчеге» лучше. Но я – я считаю, наше лучше. Лучшее в районе.
ЮРА. Смешно.
ЛЁХА. Что смешно?
ЮРА. Смешно, что ты в это веришь. Наше пиво худшее в этом районе. Наихудшайшее.
ЛЁХА. Это. Не начинай.
ЮРА. Наше пиво худшее в этом районе. У нас – помои. У нас реальные помои, мы только чиновников-олигархов раз в год поим другим, специальным, а так у нас даже не помои, у нас блевота какая-то вместо пива.
ЛЁХА. Ты не патриот.
ЮРА. Да в жопу таких патриотов. Что? Захотелось ударить? По глазам же вижу. Захотелось? А ты не сдерживайся. Давай! В жопу патриотов!
ЛЁХА. Тебя в жопу. Что? Думаешь, я не знаю? Не вижу? Слепой? Педик.

Молчат.

ЮРА. Что ты ещё про меня знаешь?
ЛЁХА. Нечего и знать: педик и наркоман. Кто ты там – Глашка, Валька, Наташка?
ЮРА. Я такой же, как все. Такой же, как мои родители.
ЛЁХА. Нет. Ты не такой. Ты – извращенец!
ЮРА. А вы, значит, святые! Родили урода и ведёте святую жизнь. Ну одна-то точно святая, та, которая на вере свихнулась.
ЛЁХА. Мать не трогай. Мы тебя с ней вытащили. Вдвоём вытащили. Забыл прошлый раз?
ЮРА. Да что вы мне всё этим прошлым разом тычете?! И ты, и она – «что там было в прошлый раз». А я вас просил? Я просил меня вытаскивать? Зачем? Думаешь, тут, с вами, лучше? Так я тебе скажу – нет! Тут с вами – хуже. Конкретно с тобой – хуже. А лучше – там. Там. Та-а-ам.

Пощёчина.

ЮРА. Ну наконец-то. А то я начал волноваться, что с вами что-то не то.

КИРИЛЛ. А ну проснись.

Не верит своим глазам.

КИРИЛЛ. Ты охренел? Лёха! Проснись немедленно! А ну вставай! Вставай, я тебе сказал!
ЛЁХА. Что ты… Пусти.
КИРИЛЛ. Ты бухой, что ли? Бухой!
ЛЁХА. Да! Бухой! Пусти!

Молчат. Кирилл начинает верить своим глазам.

КИРИЛЛ. Твою мать. Твою ма-а-ать. Лёха, блин! Ты опять, что ли? Опять за старое?
ЛЁХА. Кирилл, прости. Что-то я. Устал что-то я.
КИРИЛЛ. Йоханый бабай, Лёха, вот ты мне удружил!
ЛЁХА. Прости, Кирилл. Ну я. Обстоятельства.
КИРИЛЛ. Какие ещё у тебя обстоятельства, Лёха, блин!

Качает головой, полностью поверив наконец своим глазам.

ЛЁХА. Сына прогнал. Потом побежал. За ним. Искал его, искал. Не нашёл. Вернулся. Волнуюсь.
КИРИЛЛ. И наволновался тут, я вижу, порядочно, да?
ЛЁХА. А потом устал. И вот. Лёг.
КИРИЛЛ. Лёх. Лёха-Лёха-Лёх…
ЛЁХА. Ну это ничего. Временно. Отдохну и… опять.
КИРИЛЛ. Лёх. Ну мы же не просрём всё, что таким трудом получили? Правильно?
ЛЁХА. Не просрём.
КИРИЛЛ. Мы столько с тобой труда вложили! Помнишь? Лёх? Все эти встречи в вонючих ментовках. Все эти побои. А, Лёх?
ЛЁХА. Помню.
КИРИЛЛ. У тебя же семья. Дело. Лёх, ты взрослый, ответственный человек.
ЛЁХА. Да.
КИРИЛЛ. И ты никуда от меня не денешься.
ЛЁХА. Никуда.
КИРИЛЛ. Я тебя всюду найду.
ЛЁХА. Да, да.
КИРИЛЛ. Ну? Так в чём дело, старый мой товарищ?
ЛЁХА. Всё сделаем.
КИРИЛЛ. Да, Лёх?
ЛЁХА. Да, Кирилл. Всё сделаем. Только отдохнуть…
КИРИЛЛ. Я очень рад, что ты твёрд духом. Ты же твёрд духом?
ЛЁХА. Твёрд, Кирилл.
КИРИЛЛ. Я ведь что пришёл-то? Я пришёл вот, вещь тебе. Смотри, написано «Большой Босс». Это ты, Лёха, Большой Босс. Это ты, Лёха, тут главный. Я тебе подарок принёс. А ты?
ЛЁХА. Кирилл…
КИРИЛЛ. Мне сегодня сказали, что я молодец. Что я волшебник. И что у волшебника должны быть волшебные возможности. Меня похвалили, Лёха. За вот это всё похвалили. Но я же не один! Я же с вами! Мы все вместе и есть «Утопия»! Я, ты, твоя семья! Да? Мы и есть «Утопия»?
ЛЁХА. Да, мы…
КИРИЛЛ. А я ведь не с самого начала так думал, Лёха. Я постепенно. Смотрю, как вы друг за друга держитесь, как вы за дело держитесь. Молодцы. Вы многого добились, Лёха.
ЛЁХА. Кирилл…
КИРИЛЛ. И всё это потерять сейчас… Ты не можешь всё это потерять.
ЛЁХА. Не могу. Не хочу.
КИРИЛЛ. Ведь у нас с тобой есть «Утопия». Правильно?
ЛЁХА. Да.
КИРИЛЛ. Я вот, знаешь, сидел такой и думал: вот всё у меня есть: семья есть, здоровье, квартира большая в Москве есть, бизнес есть, машин сколько угодно. Всё есть! А мне никак. Вот представляешь – сижу, и мне будто никак. Даже вкуса еды не чувствую.
ЛЁХА. Да?
КИРИЛЛ. У тебя так не было? Что внутри будто какая-то дыра? И сосёт, и засасывает, и чего-то вот неймётся, и… хочется всё время?!
ЛЁХА. Эх. Да. Вот тут вот.
КИРИЛЛ. И я, знаешь, тогда что подумал: а когда было по-другому? Вот когда в моей жизни было что-то, ну, ещё не сломанное, что ли.
ЛЁХА. Когда?
КИРИЛЛ. И вот я здесь, Лёха. В «Утопии». И знаешь что? Тут опять у меня появился смысл. Знаешь, тут определённо есть смысл.
ЛЁХА. Да. В «Утопии» есть смысл.

Сидят, молчат, переваривая сказанное.

КИРИЛЛ. Давай за это. Я и ты. По одной. По маленькой. Но только последний раз. И всё, и завязывай.
ЛЕХА. Можно?
КИРИЛЛ. За «Утопию» можно. Давай. За «Утопию». Я тебе прямо сюда налью, в «Большого Босса». Ты же Большой Босс, Лёха?
ЛЁХА. Да. Я Большой Босс.
КИРИЛЛ. Давай, Большой Босс. Давай, дорогой друг. За «Утопию».

Долго слышно только уханье кадыков.

КИРИЛЛ. Самое лучшее пиво в мире.
ЛЕХА. Самое лучшее пиво в мире!

Ветер раскачивает фонарь так, что тени ходят туда-сюда. Только одна тень остаётся неподвижной, та, которую отбрасывает мощный тополь. Но вот и она начала двигаться.

НАДЯ. Юра! Напугал меня!
ЮРА. Не хотел.
НАДЯ. Отлепился от дерева и на меня кинулся.
ЮРА. Не хотел. Увидел тебя и побежал.
НАДЯ. Из темноты, как призрак! Что ты там делал?
ЮРА. Разговаривал.
НАДЯ. С кем ты там разговаривал?
ЮРА. С тополем. С ним хорошо.
НАДЯ. С кем? Ты о чём вообще?
ЮРА. Про тополь. С ним хорошо разговаривать. Он такой товарищ, думающий. Ты ему что-то говоришь, говоришь, а он думает. Не просто своей очереди ждёт, паузы, когда ты болтать перестанешь или там просто завис, а…

Молчат.

НАДЯ. Что?
ЮРА. Что?
НАДЯ. Ты говорил про тополь. Что с ним можно разговаривать.
ЮРА. Да, да, можно.
НАДЯ. Юра.

Молчат.

ЮРА. А, я вспомнил!
НАДЯ. Что?
ЮРА. Вспомнил, почему я пошёл к тебе. Я ведь тебя не узнал в темноте-то. Я случайно пошёл. Увидел огонёк и пошёл. На огонёк. Это что такое?
НАДЯ. Это он. Это священный огонёк.
ЮРА. Ой. Настоящий?
НАДЯ. Да. Целительный.
ЮРА. Дай я его.
НАДЯ. Стой, что ты хочешь? Юра, что ты хочешь? Юра! Юра, перестань!
ЮРА. Ну-у-у. Я же просто хотел его потрогать. Просто потрогать.
НАДЯ. Обжёгся бы! Ты что?!
ЮРА. Целительный огонёк не может жечь. Он же целительный.
НАДЯ. Ну он же не просто, это же этот, огонь Химеры.
ЮРА. Тогда да-а-а. Тогда может.
НАДЯ. А Лёха где?
ЮРА. Нигде. Не в моей жизни. Нигде. Нигде-е-е.

Молчат.

НАДЯ. Юра, скажи честно. Юра, ты под наркотиками?
ЮРА. Не-е-е-е-е-е-ет. Ты что-о-о-о-о-о-о? Ты что-о-о-о-о-о-о-о-о-о?

Молчат.

ЮРА. Ты что-о-о-о-о-о-о-о-о-о?
НАДЯ. Юра, мне страшно. Не пугай меня, Юра.
ЮРА. Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет. Не бу-у-у-у-у-у-у-у-у-уду. Не бу-у-у-у-у-у-у-у-у…

Из темноты к ним подходит Кирилл. Он ещё пьянее, чем в предыдущей сцене.

КИРИЛЛ. Вы чего орёте, товарищи?
НАДЯ. Кирилл! И вы тут!
КИРИЛЛ. Да вы же орёте на весь район.
НАДЯ. Вы откуда? Вы Лёху видели?
КИРИЛЛ. Я был в «Утопии». Я утоп в «Утопии».
НАДЯ. Лёха там?
КИРИЛЛ. Ну как вам сказать.
НАДЯ. Я сейчас вернусь! Только возьму свечку и принесу вам. Это целительный огонёк. Он вам поможет. Он нам всем поможет.
КИРИЛЛ. Да что ж такое! С чего вы себе в голову вбили, что я чем-то болею?
НАДЯ. Вам нужен такой огонёк, Кирилл. Я точно знаю. Всем нужен такой огонёк.
КИРИЛЛ. Бред какой-то. Куда? Куда вы пошли?

Надя уходит.

КИРИЛЛ. Куда она?

Молчат.

КИРИЛЛ. Сумасшедшая.
ЮРА. Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е.
КИРИЛЛ. Люблю такие осенние ночи. Небо такое… безжалостно прозрачное. И каждая звезда как стальная иголка.

Кирилл смотрит на звёзды. Юра успевает стоя заснуть и внезапно проснуться.

ЮРА. А зачем?
КИРИЛЛ. А? Что?
ЮРА. Зачем всё?
КИРИЛЛ. Я не понял вопроса. Прости.
ЮРА. Нет, я серьёзно. Ну меня мажет немного, но я соображаю. Я всё соображаю. Ты вот это всё сделал. Собрал нас. «Утопия». Как раньше. Зачем?

Кирилл пожимает плечами.

КИРИЛЛ. Не знаю. Потому что наше. Да! Потому что это наше. Вот этот ресторан, где мы были. Что это? Про что это? Бессмысленная калька с чужой хорошей жизни. Мы им не нужны. Они нам не нужны. А «Утопия» про меня. Про нас. Наше. Мы так умеем, у нас так получается. И, главное, всё на своих местах. Гармония. Понимаешь? Гар-мо-ни-я. Вижу, не понимаешь.
ЮРА. А я знаю, зачем. Вернее… знаю, почему. Да? Просто потому, что ты главный, да? А больше нипочему.
КИРИЛЛ. Не слушал меня сейчас совсем, да?
ЮРА. Потому что ты – главный. Вот почему. Потому что ты – главный.

Молчат.

КИРИЛЛ. Что-то ты совсем устал.
ЮРА. Да-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а. Устал.
КИРИЛЛ. Тебе надо отдохнуть. Слышишь? Отдохни. Иди отдохни.
ЮРА. Да, да. Надо отдохнуть. Я тут сяду под тополем, в теньке. И отдохну. Хорошо?
КИРИЛЛ. Не замёрзни. В такую ночь очень легко замёрзнуть.
ЮРА. А вы? А ты маме скажи моей. Скажи, что я тут. Мама меня заберёт. А я ненадолго. Маме скажите, что я тут… И я не замёрзну…
КИРИЛЛ. Хорошо.

Возвращается Надя. Молчат, смотрят на звёзды.

НАДЯ. Мы начнём заново. Попробуем ещё раз. По-другому. Вдвоём. Я виновата, я оставила его, это мой грех, но теперь я его не брошу. Теперь мы только вдвоём.
КИРИЛЛ. Что? Кто вдвоём? О чём вы?
НАДЯ. Я и Юра. Мы вдвоём. Заново. Простите. Я не принесла огонёк, Кирилл. Я его оставила.

Кирилл принюхивается.

КИРИЛЛ. Что это? Дым?
НАДЯ. Я подожгла «Утопию», Кирилл. Я оставила огонёк там. Я подожгла «Утопию».

Кирилл делает несколько шагов по тропинке и тут же возвращается.

КИРИЛЛ. Подожгла? Ты подожгла «Утопию»? Мою «Утопию»?
НАДЯ. Он там спал. Пьяный. Пьяный-препьяный. И тут я поняла. Огонь его вылечит. Мой огонёк его вылечит. И мне стало так легко. И я закрыла дверь. Чтоб наверняка. Всё горит, и никого не спасти.
КИРИЛЛ. И ты сожгла его?

Молчат.

КИРИЛЛ. Ты ведь убийца теперь. Ты в курсе?
НАДЯ. Я не справилась. Я не смогла. А огонь сможет. Он священный, он целительный.
КИРИЛЛ. О-о-о, что-то я тоже устал, ребята.
НАДЯ. Я ему сказала тогда, в самом начале: я последний раз тебе верю, Лёха. Последний-распоследний раз.
КИРИЛЛ. Я поверил, что вы люди. Вот где моя ошибка. Нельзя было этого делать. Потому что вы не люди, нет. Ошибка. И теперь я просто хочу, чтобы вас не было. С самого начала, чтобы не было ни тебя, ни твоего мужа, ни твоего ребёнка. Чтобы вас никогда не было.
НАДЯ. Теперь нет моего мужа. Теперь мы только вдвоём. Юра. Где он? Где мой Юра?
КИРИЛЛ. Оставь меня.
НАДЯ. Он был тут! Куда он ушёл? Где он?

Кирилл смотрит на неё.

КИРИЛЛ. Ушёл? Да. Он ушёл. Слышишь? Он ушёл, твой Юра.
НАДЯ. Куда?

Кирилл вместо ответа начинает уходить.

НАДЯ. Кирилл! Где мой сын? Где он?! Кирилл!
КИРИЛЛ. Почему зарезали гусыню? Перестала быть полезной.

Уходит окончательно. Надя остаётся одна. Да где-то рядом, в темноте, невидимый – Юра. Она прислушивается.

НАДЯ. Юра!

Прислушивается.

НАДЯ. Юра! Ты где?

Прислушивается. Где-то вдалеке гудит, приближаясь, пожарная сирена.

НАДЯ. Юр!..

Прислушивается.

И т. д.