Марс Абдеев. КОНЕЦ “СПЯЩЕЙ ТОЧКИ”

Рассказы

Кашшаф и «максим»

В начале Великой Отечественной войны Кашшаф Самигуллин, будучи 17 лет от роду, собрался идти воевать. Первым делом, как и многие комсомольцы того времени, с просьбой направить его добровольцем на фронт он появился на пороге местного военкомата. Но получил отказ – несовершеннолетних на фронт не брали. Тогда Кашшаф попросил двоюродную сестру, работавшую в загсе, приписать ему год в метрике. Скрепя сердце сестра выполнила просьбу. Так, в декабре 1941 года парень оказался в Краснохолмском военно-пехотном училище с ускоренным сроком обучения.
А уже в мае 1942-го сержант Самигуллин в качестве командира пулеметного расчета был направлен в самое пекло – подо Ржев на Калининский фронт. Пулеметы считались основой огневой мощи пехоты, опорой ее боевых порядков. «Максим» весил более 60 килограммов, и, конечно, наперевес с ним в бой не ходили, а, как правило, занимали самые ответственные позиции и огнем поддерживали идущих в атаку бойцов. Командир расчета, можно сказать, сразу подружился со своим «максимом», досконально изучил все его характеристики. И постоянно напоминал своим бойцам: «Пулемет любит ласку, чистоту и смазку.
Ржевско-Вяземская операция оказалась затяжной и кровопролитной. И наши войска, и противник несли тяжелые потери. С обеих сторон активно работала разведка. Командир Самигуллин получил ответственное задание – прикрыть огнем наших разведчиков, возвращавшихся из вражеского тыла. Ему показали участок, куда они должны были выйти. Ранним утром Кашшаф вдвоем с наводчиком расположились на заранее выбранном месте. По штату, конечно, в расчете должно было быть минимум четыре бойца, но личного состава катастрофически не хватало. Наконец, в прицел пулемета Кашшаф увидел появившуюся со стороны леса группу наших разведчиков в маскхалатах, которые вели с собой «языка». Их преследовали фашисты. Они шли за ними в полный рост, будучи уверенными – красноармейцы от них не уйдут. «Удобная цель», – пронеслось в голове у Кашшафа. И он открыл отсекающий огонь. Первой же очередью уложил нескольких преследователей, остальные залегли.
Когда наши выбрались под защиту пулемета, неожиданно раздались выстрелы с тыла. Так случилось, что именно в этот день, в это время и на этом же участке фронта с задания возвращались немецкие лазутчики, побывавшие у нас в тылу. Поняв, что это враги, командир расчета мгновенно развернул своего верного «максима» и дал очередь поверх их голов. От неожиданности немцы упали на землю. Воспользовавшись моментом, наши бойцы взяли их без боя.
На следующий день к Кашшафу пришел капитан – командир разведчиков, которых он прикрывал. Он тоже оказался родом из Башкирии. Звали его Ильдар. Он окончил Белебеевское педучилище и успел немного поработать преподавателем, а в армии он служил с 1941 года и к моменту их встречи с Кашшафом уже окончил краткосрочные курсы фронтовой разведки. Капитан достал фляжку, и земляки выпили за успех в бою, родную республику и, как водится, за Родину, за Сталина. Больше Кашшаф его не встречал, а фамилию тогда почему-то не догадался спросить.
В августе того же года пулеметный расчет сержанта Самигуллина участвовал в форсировании реки Вазуза на лодках и плотах. Преодолев водную преграду одними из первых, они прикрывали переправу других подразделений десантного полка, когда над ними появились немецкие разведывательные «фоккеры», которые за характерную форму фюзеляжа в войсках прозвали «рамами». Существовала даже примета: увидел «раму» – жди беды. Впрочем, примета была и руководством к действию, так как после их полетов немцы чаще всего совершали бомбовые налеты или артиллерийские обстрелы. И в тот раз «рамы» контролировали артиллерийский и минометный обстрел переправляющейся техники и бойцов. Поднаторевший в боях, Кашшаф направил огонь своего пулемета на кружащего над ним крылатого врага. И вот удача! – попал, вражеский самолет загорелся! В ту же минуту взорвавшаяся рядом бомба тяжело ранила и контузила Кашшафа. А сохранил ему жизнь… комсомольский билет в кармане гимнастерки – он задержал осколок снаряда.
В сознание старший сержант пришел на второй день в полевом госпитале. Семь месяцев пришлось проваляться на больничных койках. В феврале 1943 года Самигуллина признали инвалидом и комиссовали. Это стало страшным ударом, ведь он мечтал воевать с врагом до победного конца…
А его «максим» продолжил свою военную «карьеру»: пулемет, поврежденный в том памятном бою, восстановили и вернули в родную пехотную часть, в составе которой он «дошел» до Берлина.
Вернувшись домой, Кашшаф Самигуллин продолжил боевую службу в органах внутренних дел. Успешно окончил в 1946 году школу НКВД СССР в Алма-Ате, начал работать в отделе по борьбе с бандитизмом. В очередной командировке в Ермекеево Кашшаф познакомился с девушкой по имени Сазида. Она приехала в отпуск к родителям из Белорецка, где работала на военном заводе. Влюбленные поженились. Переломным моментом в службе стал перевод Самигуллина в 1951 году из МВД в МГБ – КГБ БАССР, где он прослужил до августа 1985 года, пройдя путь от младшего лейтенанта до полковника.
Свои знания и богатый опыт Кашшаф Аглетдинович щедро передавал молодым сотрудникам. Большие заслуги Самигуллина как на фронте, так и в период службы в органах госбезопасности отмечены высокими правительственными и ведомственными наградами. Уже будучи на заслуженном отдыхе, Кашшаф Аглетдинович более двадцати лет отработал ответственным секретарем Совета ветеранов УФСБ России по РБ. Он активно участвует в многочисленных встречах в трудовых коллективах, учебных заведениях. Дети с восхищением рассматривают его награды. Этот человек – целая эпоха. За активное участие в военно-патриотическом воспитании молодежи и увековечении памяти о героях Великой Отечественной войны полковник ФСБ в отставке Кашшаф Аглетдинович Самигуллин одним из первых в республике награжден орденом Миннигали Шаймуратова. Его жена, Сазида Мухаметлатыповна, с которой он прожил в любви и согласии более 70 лет, к сожалению, недавно ушла из жизни. Но с ним рядом его надежная поддержка – дочери Флюра и Роза, сын Рустем. Ветерана очень любят и уважают в родном Ермекеевском районе. А еще Самигуллин – почетный член Совета ветеранов Управления ФСБ России по РБ, желанный гость на всех ветеранских мероприятиях, неизменный участник церемонии принятия присяги молодыми сотрудниками, торжеств в честь Дня работника органов государственной безопасности РФ. Хочется от души пожелать ему долгих лет активной жизни, чтобы он дарил всем свое солнечное настроение.

Коктейль Молотова

Детство Миньяра Абдуллина прошло в деревне Сайраново, где он и родился в 1909 году. Деревня была старинная, с устоявшимися традициями и обычаями башкирского села. Дети здесь росли здоровыми, грамотными, поскольку учились в двух школах (медресе).
Миньяр был шустрым, крепким, смекалистым парнем и пользовался добрым отношением старших односельчан. Особенно прославился он, когда спас тонущую девочку. Получилось, что спас ее для себя – со временем на ней и женился.
Немецкий язык в медресе преподавала Розалия Самуиловна. Эту уже не молодую особу прибило к селу ветром революции. Местные приняли ее и обращались к ней как к Розе Самеевне. Человек со знанием иностранного языка стал ценным приобретением не только для медресе, но и для селян. Многие родители изъявили желание обучать своих детей немецкому языку. Юный Миньяр стал самым способным учеником Розы Самеевны и через пару лет свободно изъяснялся с ней на немецком языке. Это знание предопределило всю его дальнейшую жизнь.
В 1931 году юношу призвали на военную службу в войска НКВД СССР. Он служил, но с немецким не расставался. Учился как мог, углублял знания. Успехи Миньяра были замечены. Его направили в школу военных переводчиков. Кроме языковой подготовки в ней давались и специальные знания по части военной разведки.
В 1936 году сержант государственной безопасности Миньяр Бадреевич Абдуллин начинает службу уполномоченным особого отдела НКВД 22-й запасной стрелковой бригады, дислоцирующейся в поселке Алкино Башкирской АССР. С началом Великой Отечественной войны он, уже в звании лейтенанта государственной безопасности, возглавил этот отдел и вместе с бригадой был перекинут на оборону Москвы.
Нехватка современных средств борьбы с танками, особенно на начальном этапе войны, заставила Государственный Комитет Обороны СССР прибегнуть к чрезвычайным мерам. 7 июля 1941 года им принимается решение об использовании в борьбе с танками вермахта бутылок с горючей смесью, так называемого «коктейля Молотова».
В одно из подразделений бригады завезли усовершенствованные виды бутылок. Прежние зажигались паклей, торчащей из горлышка бутылки, второй конец пакли находился внутри, в жидкости. Модернизированный «коктейль» должен был зажигаться от расположенной внутри самовозгорающейся ампулы.
Лейтенант Абдуллин получил от своего командования задание: принять личное участие в бою против немецких танков и на деле испытать новинку.
Подготовку к бою начали с раннего утра. Во-первых, углубили траншеи до роста человека. Чтобы танк проскочил, не завалив бойца. Во-вторых, отойдя немного в тыл бригады, на муляже отработали точность метания. Надо было не просто бросить бутылку, а целить ее в наиболее уязвимые места танка – в двигатель или в зазор между корпусом и башней.
…Около полусотни воевавших, видавших «вживую» немецкие танки бойцов рассредоточились по траншее на расстоянии до пяти метров друг от друга. В этом траншейном строю занял позицию и начальник особого отдела бригады лейтенант Миньяр Абдуллин. Осторожно раздали каждому по три бутылки с «коктейлем Молотова». И стали ждать. Ловушка была готова.
Немецкие «тигры» не заставили себя долго ждать. Выскочили из лесочка и развернутым строем, стреляя на ходу, помчались к укреплениям красноармейцев. В начале войны немецкие танкисты шли в бой без сопровождения пехоты. Они привыкли, что в армиях поверженных европейских стран солдаты бежали от одного только их вида. Задача перед красноармейцами была поставлена непростая – пропустить танки через траншею и забросать сзади бутылками с зажигательной смесью. Прорвавшиеся танки должна была встретить вторая линия обороны, организованная наподобие первой.
Чудовищный рев моторов… Гора металла неотвратимо несется на тебя. Все вжались глубже в землю. Несмотря на холод, многих прошиб горячий пот.
Проскочивший над лежащим Миньяром танк осыпал его кучей земли. Моментально вскочив на ноги, он схватил бутылку с горючей смесью и натренированным движением швырнул ее в место расположения двигателя. Затем бросил вторую. И третью. Он увидел, как по корпусу танка расползается пламя. Метров через пятьдесят горящий танк остановился, и из него выскочили три немца. Тут уж Миньяр взял в руки автомат и короткой очередью положил всех на землю.
Недолгий бой закончился. И можно было оглядеться. Три танка, считая и «миньяровский», горели чадящим пламенем. Буквально через минуту один из них взлетел на воздух. Пламя добралось до боеприпасов. Экипажи неподвижно лежали на земле. То ли живы, то ли убиты. Остальные танки проскочили дальше – ко второй линии обороны, и там нашли свой конец.
Придя в себя, Абдуллин мысленно еще раз прокрутил картину боя и с удовлетворением отметил, что не так уж они непобедимы, эти хваленые «тигры». Об итогах боя он доложил своему командованию и отметил высокую эффективность «коктейля Молотова» нового образца.
За мужество, проявленное в бою, и уничтоженный им танк лейтенант Абдуллин был представлен к ордену Красной Звезды. В горячей обстановке боев под Москвой наградные документы добирались наверх с большими задержками. Да и решения по сотрудникам госбезопасности принимались закрытым указом. В результате награда нашла героя аж в 1943 году.
А тем временем боевая биография Миньяра Абдуллина пополнялась новыми героическими страницами. Открылась и новая служебная страница. В 1944 году ему присвоили звание капитана и, как владеющего немецким языком, направили для дальнейшего прохождения службы в отдел СМЕРШ Южно-Уральского военного округа. Там он получил назначение в лагерь военнопленных немцев № 319 в город Черниковск Башкирской АССР в качестве особоуполномоченного.
На месте капитану дали комнатку. К нему приехала жена. И он горячо взялся за изучение контингента и оперативной обстановки на вверенном объекте. О том, как складывалась новая служба и дальнейшая судьба Миньяра Бадреевича Абдуллина, будет в следующем рассказе под предварительным пока заглавием: «Враг остается врагом».

Конец «спящей точки»

Старший сержант Евгений Смирнов с 1943 года воевал в 36-м минно-торпедном Краснознаменном авиационном полку северной морской авиации. После победы над фашистской Германией полк перекинули на Дальний Восток, и с 1949 года он базировался на военном аэродроме в 60 километрах от Владивостока.
Однажды, по пути к своей любимой, Евгений случайно стал главным участником и свидетелем событий, приведших к раскрытию тайны японской замаскированной подрывной базы, так называемой «спящей точки». Многие годы он хранил эту тайну. И лишь спустя 70 лет нарушил молчание, а его удивительную историю я изложил в рассказе «Тайна спящей точки».
Что же было дальше? В следующую встречу ветеран продолжил свой рассказ…
Несмотря на то что со всех причастных к поиску и обнаружению базы была взята подписка о неразглашении, слух о находке дошел почти до всех сослуживцев старшего сержанта. А поскольку многие из них были боевыми друзьями-товарищами, они подходили к Евгению в надежде получить от него правдивый рассказ. Но честное слово, которым он был связан, было превыше дружбы. Евгений отмалчивался или отшучивался. Говорил, что он и сам знает про эти слухи, но подтвердить их не может. Друзья отходили с обидой. Даже своему командиру полка, который пригласил его, чтобы расспросить о подробностях происшествия, Евгений не мог рассказать всей правды. Командир отнесся к этому с пониманием. Военные контрразведчики предупредили старшего сержанта, что кроме сослуживцев к нему могут подойти неизвестные люди и попытаться получить подробную информацию об этом событии. Ведь «хозяев» базы могло интересовать, провалена «точка» или нет.
Через какое-то время к Евгению подошел незнакомый старлей интендантской службы и пригласил вечером посидеть в поселковой закусочной. Интенданты в армии были уважаемыми людьми, и Евгений охотно согласился. О приглашении и месте встречи он сообщил офицеру особого отдела. За столом собеседник, представившийся Михаилом и предложивший сразу перейти на «ты», стал щедро наливать в рюмку Евгения. При этом, стараясь вызвать интерес к себе, рассказывал о больших возможностях интендантской службы и обещал выполнить все его просьбы. Узнав, что Евгений собирается жениться, взялся помочь с квартирой. Решив, что клиент созрел, Михаил перешел к расспросам о происшествии, которое, как он слышал, с ним произошло. В этот момент в закусочную вошел военный патруль, старшим в котором был тот самый офицер особого отдела. Патруль проверил документы посетителей военнослужащих и дошел до их стола. Старшему сержанту офицер вернул документы сразу, а у старлея изучал долго и тщательно, а затем предложил ему пройти с ним.
На этом вечеринка закончилась, а Михаил больше не появлялся. Знакомый «особист» объяснил Евгению, что с ним «всё в порядке». Он же сообщил, что личность найденного в лесу человека установлена. Им оказался житель маленькой деревушки, расположенной у реки и в которой постоянно проживали китайцы и японцы. Его еще до войны завербовала японская разведка с единственной целью – присматривать за землянкой. Что он и делал все эти годы. А в тот день неудачно перепрыгнул через ручей и сломал ногу. Он хотел ползком добраться до землянки и там отсидеться. Но обессилел и, укрывшись листьями, решил передохнуть. Там его и обнаружил Евгений.
Для досконального изучения содержимого землянки из Приморского управления Министерства госбезопасности прибыла группа военных следователей и криминалистов. Они тщательно прочесали все пространство базы, сняли найденные отпечатки пальцев. Землянка была обустроена с умом. Вентиляционные короба выходили в стволы больших деревьев, растущих над оврагом, а канализацией служило полое бревно, опущенное из землянки в ручей.
С помощью миноискателя был обнаружен прикопанный стальной ящик. Эксперты испытали легкий шок, когда увидели его содержимое. В нем находились: крупномасштабная карта города Владивостока и его окрестностей с указанием жизненно важных объектов, альбом с поквартальным описанием подходов к этим объектам, коробка с десятью ампулами бесцветной жидкости (возможно, яды), блокноты с шифрами на отрывных листочках и, главное, список агентуры с паролями и адресами явок. Японская разведка к войне подготовилась основательно. Было над чем поработать советским чекистам.
Высокое начальство понимало, что своей случайной находкой старший сержант Евгений Смирнов оказал большую услугу делу обеспечения безопасности страны. Но представление его к правительственной награде было бы равнозначно раскрытию деталей нахождения у них под носом «спящей точки», на что начальство пойти не могло.
Через некоторое время землянку взорвали, а место заровняли так, что со стороны ничего не было заметно. Евгений подошел, постоял немного рядом и решил тоже выкинуть всю эту историю из головы.
Он не переживал, даже не думал об этом, его голова была заполнена предстоящей женитьбой на любимой Лидусе. Свадьба в Новонежино гуляла три дня. Еще бы! Первую красавицу села отдавали замуж за красавца-летчика. По тем временам яств особых на столах не было. Зато были песни и пляски, а гармошки звучали с вечера до утра. Пример показывали молодые. Невеста была первой певуньей, а жених лихо отплясывал морское «яблочко». Никто не считал, но, по слухам, еще не менее десяти красавиц села на той свадьбе завоевали сердца молодых лейтенантов и разъехались потом с ними по всей стране.
Далее, как водится, у Евгения и Лидии родились сын и дочь. И в 1956 году Евгений Иванович уволился с военной службы и с семьей переехал в Уфу. Здесь уже жила эвакуированная во время войны из Ленинграда мать, которую Евгений не видел с 1943 года.
В Уфе жизнь героя была не менее насыщенной. Но это уже другая история.

Жизнь, посвященная отчизне

Неисповедимы служебные встречи. Одни тут же забываются. Другие запоминаются на всю жизнь.
Такой незабываемой стала встреча с В. А. Поделякиным, назначенным Председателем КГБ республики в 1987 году.
Сразу бросалась в глаза его походка – враскачку, как на палубе корабля. И действительно, Владимир Андреевич четыре года служил на Балтийском флоте. После окончания МВТУ имени Баумана связал свою судьбу с органами госбезопасности.
Владимира Андреевича Поделякина хорошо знали в чекистском сообществе по двум громким делам. Его первое большое дело – участие в совместной советско-американской космической программе «Союз – Аполлон». С 1970 по 1975 годы он являлся помощником директора проекта, занимаясь, помимо безопасности, и некоторыми техническими вопросами. Итогом этого уникального международного проекта стал совместный полет в июле 1975 года космических кораблей – советского «Союз-19» и американского «Аполлон».
А еще В. А. Поделякин был известен тем, что одним из первых проник на танке к разрушенному энергоблоку Чернобыльской АЭС. Он был тогда начальником энергетического отдела КГБ СССР. Обслуживание атомных электростанций входило в непосредственную сферу его обязанностей.
Из Кремля поступила команда – срочно произвести съемку разрушений для показа членам Политбюро.
Владимир Андреевич рассказывал, что идея проникнуть на зараженную территорию на танке принадлежала ему. Танк пригнали из войсковой части, расположенной в Белоруссии. Съемка с воздуха осуществлялась с вертолета, обшитого снизу свинцовыми листами. Этот же вертолет высадил Поделякина в Припяти, где его дожидался танк. И оставшиеся 10 километров до Чернобыльской АЭС добирался на нем.
Съемку объекта начали, передвигаясь из одной точки на другую по периметру здания энергоблока – метров двести. Это была трудная задача. Вокруг сплошные завалы кирпича и искореженного металла. И вдруг двигатель заглох. Водитель, молодой солдат, растерялся. Прошло не менее получаса, пока он сумел вновь завести мотор. Съемка продолжилась. И уже вечером того же дня с результатами знакомились руководители страны.
В качестве члена Правительственной комиссии В. А. Поделякин провел в Чернобыле в общей сложности три месяца. Он один из немногих, кто был на самых опасных участках поврежденного энергоблока, где и получил повышенную, опасную для здоровья дозу радиации.
Очередное испытание обрушилось на В. А. Поделякина уже в Башкирии. 4 июня 1989 года в час пятнадцать минут ночи под Улу-Теляком в момент прохождения встречных пассажирских поездов «Новосибирск – Адлер» и «Адлер – Новосибирск» из-за утечки газа на магистральном продуктопроводе произошел взрыв газового облака. Эта страшная трагедия унесла жизни пятисот семидесяти пяти человек, среди которых было почти двести детей.
МЧС в то время еще не существовало. Республиканский комитет госбезопасности стал непосредственным участником и в какой-то степени организующим центром авральных действий по расследованию и ликвидации последствий катастрофы. Это была тяжелая, изнурительная работа, потребовавшая большого напряжения сил как от руководства, так и оперативного состава КГБ БАССР.
В связи с этой трагедией в Уфу прибыли руководители государства М. С. Горбачев и Н. И. Рыжков. Проезжая по городу, кто-то из членов делегации обратил внимание Михаила Сергеевича на здание КГБ, построенное якобы с излишествами. Последовало указание – разобраться. Зная немного «московскую кухню», В. А. Поделякин решил действовать на опережение: не теряя времени, подготовил письмо М. С. Горбачеву. И разъяснил, что без ведома правительства страны и руководства КГБ СССР такие вопросы на местах не решаются. Обошлось без скандала.
Перестройку Владимир Андреевич встретил как должное. Считал, что она давно назрела. И повел себя как руководитель нового типа. Открытый, доступный. Можно сказать, демократичный. Он активно участвовал в общественных мероприятиях, обилием которых было отмечено так называемое то время. Встречался с людьми в аудиториях, трудовых коллективах, выступал перед ними, отвечал на вопросы. Владимир Андреевич многое делал, чтобы отстоять честь органов безопасности от необоснованных нападок новоявленных «либералов», которым щедро предоставляли свои страницы отдельные газеты и журналы.
Неслыханное по тем временам событие: члены коллегии КГБ БАССР во главе с Председателем пришли на телевидение. Популярный телеведущий А. Ф. Саитов пригласил на свою программу и задавал «неудобные» вопросы. Этот импровизированный экзамен был выдержан с честью. Но отношение к таким шагам даже в чекистской среде было неоднозначным. Некоторые не одобряли открытость и курс на общение. Не по душе были «ворчунам» и социальные перемены, происшедшие в коллективе благодаря Владимиру Андреевичу. По его инициативе в здании комитета для сотрудников был открыт военторговский магазинчик, киоск «Союзпечати» и небольшая парикмахерская. В актовом зале стали демонстрироваться художественные кинофильмы для членов семей чекистов. Стали продвигаться очереди на жилье и легковые автомобили. По тем скудным временам это было большим подспорьем для сотрудников комитета.
В коллективе его уважали. Уважали искренне. Не потому, что начальник, а за человечность, за высокий профессионализм. Вполне дружеские отношения сложились у Владимира Андреевича с комитетским столяром Андреичем. Оба любили пилить и строгать, частенько удивляли окружающих поделками из дерева, сделанными своими руками.
Активно участвовал наш председатель и в военно-патриотическом воспитании подрастающего поколения. Неоднократно встречался со школьниками из пионерского отряда имени Героя Советского Союза, легендарного разведчика Николая Ивановича Кузнецова, бывал в музее его имени в уфимской школе № 105. Комитет шефствовал над школой № 39 и Чесноковским детским домом, оказывал им посильную помощь.
В начале апреля 1990 года в Уфе в питьевую воду попал фенол. В Комитет госбезопасности стали поступать сигналы о том, что из кранов горожан потекла вода со странным запахом. Это была тяжелая пора. Экономика в упадке, страна на грани развала. У людей не было работы, зарплаты, продуктов. Однако когда люди лишились возможности пить чистую воду, они запротестовали.
Самой масштабной стала акция «Живая цепь». Сорок тысяч горожан, взявшись за руки, встали по оси улиц от нынешнего Дома правительства на улице Тукаева до завода «Химпром». Как и все жители Уфы, чекисты были на стороне защитников экологии. В первой десятке стоявших в цепи был председатель КГБ БАССР, генерал-майор Владимир Андреевич Поделякин.
В 1991 году Владимира Андреевича перевели в Москву. Здесь он работал во вновь созданном КГБ России, затем первым заместителем председателя Агентства федеральной безопасности (АФБ). Когда на «демократической волне» возникла идея объединить органы госбезопасности и МВД, генерал-майор Поделякин вместе с другими коллегами из АФБ категорически выступил против этого решения. Следствием чего стала его отставка в 1992 году.
С 1994 по 1995 г. Владимир Андреевич работал в РАО «Газпром» советником председателя правления. В круг его вопросов входили связи с общественностью.
За заслуги перед Отечеством Владимир Андреевич был награжден орденами Красной Звезды, Трудового Красного Знамени и Знак Почета, многими медалями. Являлся членом Клуба ветеранов госбезопасности.
Владимир Андреевич Поделякин скончался 2 октября 1995 года после тяжелой болезни – следствие опасной дозы облучения, полученной во время работы по ликвидации Чернобыльской аварии. Похоронен в Москве, на Троекуровском кладбище.
Говорят, начальников не выбирают. Приведись прожить по-новой, я бы снова выбрал его. А завистникам и недоброжелателям сказал бы: а вы попробуйте сами так прожить – гордо и смело. Что, слабо?

Фронтовые байки Ахата Салахова

Полковник органов госбезопасности Салахов Ахат Габдуллович ушел на фронт добровольцем в 18 лет. Воевал всю войну от первого дня до последнего. Трижды был ранен. Но домой, слава богу, вернулся живой. Война то и дело подбрасывала эпизоды, от которых волосы на голове шевелились. Помнил их ветеран все до мельчайших подробностей. И, пока был жив, делился воспоминаниями.

Первый бой врукопашную

После Курской битвы в его полку осталось не больше роты. Получили приказ: окопаться на окраине села и дожидаться подкрепления. Оно запаздывало. И вдруг почему-то с фронта, а не с тыла появилась группа из ста примерно человек. Заждавшиеся бойцы обрадовались, принялись руками махать. Идущие ускорили шаг, быстро приблизились, и тут стало ясно, что не подкрепление это, а немецкая часть. Хорошо вооруженные, молодые, сытые, увидев потрепанных солдат с винтовками, они с криками бросились на них. Пулеметы, готовые к стрельбе, заработали по атакующим, но расстояние до врага было настолько малым, что часть наступающих врагов ворвалась в траншеи.
Несколько наших бойцов бросились бежать. Салахов и еще несколько офицеров остановили паникеров и вернули их в траншею. И все, не сговариваясь, выскочили из окопов и ринулись в рукопашный бой. «Вот это незабываемое чувство: прямо на тебя со штыком прет немец, а ты на него, тут и сзади кто-то тоже нападает, – рассказывал Ахат Габдуллович. – Минуты три, наверно, прошло, столько перебито было немцев, да и наших изрядно полегло – вспоминаю, и сегодня жутко становится. Страшный бой этот снится мне до сих пор».
Немцы дрогнули, одни убежали, других взяли в плен. Плененных врагов по численности оказалось почти столько же, а может быть, и больше, чем советских бойцов. Кто-то из них принялся было брошенное оружие поднимать. «И стало понятно, что если не подавить немцев психологически, те вновь могут кинуться на нас, – продолжал рассказывать Ахат Габдуллович. – Расстрелять можно было, конечно, но мы этого не сделали. Бывший с нами начальник штаба батальона вынул кинжал и всем пленным срезал поясные ремни. После того как у них начали брюки спадать, они уже не бойцы, за штаны рукой держатся и даже ходить не могут. А вечером подошло подкрепление, и немцев отправили в тыл».

В одной колонне с немцами

Случаев проявления мужества на войне было очень много, и не всегда за отважные поступки награждали.
В составе 331-й стрелковой дивизии 31-й армии 3-го Белорусского фронта старший лейтенант Салахов освобождал Польшу уже будучи офицером связи соединения. Его вызвали в штаб, вручили запечатанный сургучом пакет с приказом для одного из батальонов. До передовой – километров двадцать. Это только в кино на «виллисе» лихо долетел до места назначения, козырнул, пакет вручил и назад. В жизни – пешком в сопровождении трех автоматчиков, ночью, а в планшете документы такой секретности, что лучше сразу застрелиться, если к врагу попадут. Шли, постоянно встречая свои части, двигающиеся к передовой, сверяя по карте маршрут.
Наконец влились в очередную колонну: когда людей вокруг много, безопасней. «И тут мне вдруг тревожно стало, – рассказывал Ахат Габдуллович. – До этого те, с кем мы шли, переговаривались между собой, даже напевали потихоньку. А эти идут уже минут пятнадцать, и все молча, как немые. Я вгляделся сквозь темноту, занавешенную дождем, в идущего рядом солдата и обомлел – фашист! Оказались мы в немецкой колонне – то ли часть от своих отбилась, то ли разведка возвращается из рейда. Немец тоже в меня вглядываться стал, и видно, почувствовал неладное. Я своих солдатиков дернул на себя, и мы все вчетвером в кювет повалились. Еще секунда, и фриц тревогу поднимет. Что делать? Соображать надо, а то они опомнятся! И я громко закричал, чтобы немцев напугать: “Взвод! По врагам огонь!” Никакого взвода нет, конечно, всего-то нас четверо. В темноте ничего не видно, но стреляем. У них шум-гам, крик, палят в нашу сторону, но тоже вслепую. А потом – тишина. Убежали фрицы. В общем, отсиделись мы, а утром вышли на дорогу. Насчитали около десятка убитых немцев. Взяли их оружие, бинокли, планшеты с бумагами и пошли дальше».
Но приключения «секретных агентов» на этом не закончились.
«Уже почти вышли к временному штабу батальона, и тут прямо из кустов высовывается на нас ствол немецкого “Тигра”, – рассказывает Салахов. Немцы, конечно, заметили нас и тут же выстрелили. Снаряд пролетел мимо и взорвался недалеко в лесу. Деревья валятся, шум стоит, а мы бежим вниз по горке. Спаслись, но струхнули изрядно».
Важные документы порученцы доставили по назначению и точно в срок.
Передали командиру батальона секретный пакет, захваченное оружие и все о своих приключениях рассказали, немного почаевничали и пошли обратно. По прибытии в свою часть доложили командиру дивизии о выполнении задания. Выслушав доклад, полковник сказал: «Молодцы». И все на этом.

Взятие особо укрепленного форта

Кенигсберг (ныне – Калининград) опоясывали 15 особо укрепленных фортов. В каждом находились 300–350 немецких солдат, на вооружении которых были артиллерийские орудия, пулеметы, минометы и достаточное количество боеприпасов. 331-я стрелковая дивизия, в которой Ахат Салахов командовал ротой противотанковых ружей, застряла у форта, стоявшего на безымянной высоте. Фашисты вели из форта плотный непрерывный огонь. Ни обойти, ни объехать. И в тылу оставлять нельзя. Командованием задача была поставлена однозначная – захватить форт любой ценой. Но как? Древние стены такой толщины, что снаряды их не пробивают. Однажды немцы вылазку сделали. И уходили они не через главный вход, а просто исчезали, дойдя до места, расположенного метрах в ста левее стены.
Ахат Салахов, отличавшийся в школе математическими способностями, прикинул, где это место может быть и как туда добраться. Ночью, за пару часов до рассвета, он взял с собой двух проворных бойцов и пробрался к намеченной точке. После недолгих поисков они обнаружили люк, ведущий в систему форта. Спустившись по винтовой лестнице вниз, бойцы очутились в просторном арочном помещении. Светя фонариками, они быстренько обошли его и в примыкавшем отсеке обнаружили склад боеприпасов. Не долго думая, старший лейтенант дал команду достать предусмотрительно прихваченный с собой бикфордов шнур и, соединив один конец с ящиком снарядов, растянуть его на десять минут горения. Самодельной зажигалкой подожгли второй конец и тем же путем спешно покинули помещение. Смелая троица еле успела добежать до своих, как громыхнул огромной силы взрыв, разворотивший чуть ли не половину форта. Батальон пошел в наступление и вскоре остатки гарнизона форта выкинули белый флаг и сдались в плен.
За смелость и находчивость старший лейтенант Салахов получил из рук командира дивизии орден Красной Звезды, а его напарники были награждены медалями «За боевую доблесть».
Вернулся Ахат Салахов домой в 1946 году с тремя боевыми орденами на груди и медалями. И тут вновь судьба круто изменила его жизнь – по рекомендации Ермекеевского райкома комсомола Ахат Габдуллович в 1948 году был призван на службу в органы госбезопасности, где и трудился до ухода на пенсию в 1985 году. Здесь как нигде пригодился его боевой опыт, навыки и умение, аналитический склад ума. Приходилось и скрывающихся фашистских преступников разыскивать, и возвращать честные имена безвинно репрессированных советских граждан. Обо всем не расскажешь, да и время не пришло. О его успешной службе свидетельствовали лишь новые правительственные награды на форменном кителе и три полковничьи звезды на погонах.
В феврале 2021 года, в возрасте 97 лет Ахат Габдуллович ушел из жизни. Мы долго будем помнить его обаятельную улыбку, его отзывчивость и доброжелательность, его рассказы о войне и героических эпизодах.

Опубликовано в Бельские просторы №11, 2022