* * *
Вот ты придумала бога, а он никого не любит.
И не поверю, что он любим хоть кем‑то,
Кроме тебя. «I like to move it», –
Так и молилась бы этим странным летом.
Ты говоришь: «Проси, пусть тебе
с работой бог мой поможет,
Он может, право».
«Боже ж ты мой, – говорю, – негоже
К богу ходить, да с таким уставом».
Вот ты придумала бога, он знает, кто прав:
Ты, только ты одинока и твердолоба.
Бог не любви, а обязанностей и прав –
Камера ДПС, только смотрит в оба.
Церкви его невидимы – негде сесть.
Ты, только ты этот бог и есть.
* * *
У нас есть снег – а прочие богатства
Лежат в снегу.
Давай любить земное постоянство
Не на бегу.
У нас есть снег – мы на него не смотрим,
Но помним – весь.
Давай читать, как тень на снеге мокром
Идет вразрез
С тобой и мной. Она сама богатство:
Пугай! Кудесь!
Давай любить земное постоянство,
Пока мы здесь.
* * *
Не занесен никем, невыносим,
Так и лежит тот снег с далеких зим,
Будто примерз. И тянется зима –
Как много зим. Одна, одна. Сама
Себе самой и холод, и покой,
И солнце над туманною рекой,
И сам туман под солнцем, и вода
Она себе. В себе одна всегда.
«А что же снег не тает, раз жива?» –
Спроси ее, и кончатся слова.
Спроси ее – и кончится зима:
Заплачет, одинока, непряма,
Как будто сердце дернули за нить,
Уставшее суровый холод лить.
* * *
Смотрят окна в мое окно,
Что за ними – то тайна тайн.
Говорю себе: «Все равно» –
Говорю себе: «Разгадай».
И ворочаешься в ночи –
Слышишь вздохи и голоса.
И сама же себе: «Молчи!» –
И себе же: «Что он сказал?»
За стеной тихо дети спят –
И ни вздоха, ни голоска.
Неизведанные – от пят
До последнего волоска.
Смотрят окна в мое окно,
Удаляются в далей даль.
И становится все равно.
«Ты детей своих разгадай».
* * *
В детстве тебе не положено много боли.
Вот тебе семечко – с ним поживи, привыкни.
Семечко ядовито – жжет, режет, колет.
Ты привыкаешь – прощать и терпеть не пикнув.
Армия садоводов на службе боли.
В детстве зовешь их преданными друзьями.
Ты же – лишь почва. Озимое это поле
Тихо растет под пролитыми слезами.
Вырастешь – колосится. Змеятся корни.
Боль оплетает тебя изнутри, снаружи.
Взрослому страшно жить, все до точки помня.
Только одно забвенье быть может хуже.
* * *
Помнишь игру в пятнашки? Ну, те пятнадцать,
Где не бежать и прятаться, а занять
Место свое и его держаться,
Крепко в ряду стоять.
В детстве я думала стать чемпионом, честно.
Строила буквы в шеренги – от аз до ять.
Что говорить о числах, искавших место.
Их же немного – трижды по пять.
Так и осталась в этой игре в пятнадцать –
В тридцать и тридцать с хвостом, и опять, опять,
Крепко на месте стой. Но куда деваться,
Если не знаешь, где место свое искать?
* * *
Что перевернуто, то вспять
Не потечет – впиталось в землю.
Учили старость и почет:
«Все отрицай – лишь нас приемли».
Но ни с каких глубин уже
Мне не достать любви, почета,
Когда так сухо на душе,
Что проглотить душой охота
Всю Амазонку, Каму всю
И их сестренок длиннохвостых.
Да только на песке стою:
Песок в ботинках, горле, горстках
Иссохших ягод, что уже
Не вырастают на душе.
* * *
В нестрашную эту тьму,
По хрупкому хрусталю
Иду, мне скажи, к кому
Из тех, что всегда люблю?
Как кофе, глотаю ночь
Морозную, – все же в жар
Бросает – и занемочь
Предпишет избитый жанр.
Укутайся, не шали,
Мороз занеси в тетрадь.
Запомни, что от любви
Не хочется умирать.
ЗАЧИТАВШИМСЯ
Огромная луна – не наглядеться.
Монетой закатилось в щелку сердце –
Ищи теперь, и пыль сметай, и двигай
Все движимое. За какой‑то книгой
Найдешь – да не до сердца. До страницы.
Сиди всю ночь, а коли не сидится,
Лежи, читай, живи, взрослей и падай
Свинцовой пулей ли, намокшей ватой.
А оторвешься – мир сместился влево,
Луна уже тоща, а королева,
Хоть и жива, но не совсем подвижна,
И право, прежний свет как будто вышел.
Найди управу на себя, на время
И возвращайся изо всех кочевий,
Из детских книг, воспоминаний взрослых,
Из картотек ответов и вопросов
К большой луне, к усталой легкой пыли.
В страну чудес – в страну великих былей.
* * *
Не верь слезам – приводят на вокзал
Не беды и не радости, а ноги.
Седой старик об этом мне сказал –
И я смотрю иначе на дороги.
И ночи на пороге скучных зим
Не неизбежны с этих пор. И нежны
Мои мозоли – детища кирзы,
Насколько же верны. И вот – да где же?
Билет потерян – и к чему билет,
Когда мы безнадежно пешеходны?
Из скучных зим, из развеселых лет
Идем, идем, к полету непригодны.
* * *
Выйдешь на улицу – видишь асфальт в квадратах.
И каждый пятый – с тучею у лица.
«Первый, я первый! С тобой говорю, десятый,
Как там на воздухе, нравится?»
В небо поднимешь взгляд, что отвык от неба,
Солнце смущенное тучу натянет выше.
Кажется небылью эта почти что небыль:
Тихо проснулся, встал – и без маски вышел.
Опубликовано в Бельские просторы №1, 2021
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!