Марина Фёдорова. ДОМОЙ

— Ты самолет. Ты скоро улетишь, – Маша задумчиво смотрит в окно.
Я вздрагиваю. Какая же ты большая в свои шесть.
Как ты всё понимаешь. Чего стоят мои три часа в неделю по сравнению с твоей вечностью здесь.
— Ничего не скоро. Мы же только приехали, – говорю я.
На входе нас встретили плюшевый мишка в клетчатом шарфике и незнакомый охранник в черной форме. Первый развалился в кресле-качалке и внимательно слушал. А второй всё спрашивал, бросая строгие взгляды поверх очков: «Вы родственники? Тоже отсюда? Жили здесь? С профессией как-то связано?». И мы с Аней устало повторяли: «Нет-нет-нет-нет», и мишка понимающе смотрел черными глазами-пуговками. А когда наконец охранник сдался, взял у нас паспорта и записал в журнал посещений фамилии, мы с Аней подмигнули друг другу, а по дороге в группу шутили: волонтер – это не профессия, чего тут непонятного, вон даже медведь знает, а новенькому охраннику пойди объясни.
Я тоже смотрю в окно. Сегодня пасмурно. Небо такое же растрепанное, в таком же застиранном платьишке, как Маша, и под глазами у них синячки одного цвета, и одна печаль на душе.
Маша вертит в руках бумажный самолетик. А на подоконнике – целый аэропорт. Дети смастерили поделки, и Маша прямо с порога привела меня в класс похвастаться.
— Пойдем в зал играть, – предлагаю я. – Там Аня, ребята…
Аня ездит сюда уже несколько лет и знает столько игр, что любой аниматор позавидует. Она давно приглашала меня, но я всё отказывалась. Мол, не умею с детьми играть, боюсь. А еще кучу справок собирать. Да и времени нет: учеба, работа, переезды… Аня подбадривала:
«Они сами все игры придумают. Ты только зайдешь – малыши сразу побегут к тебе, кто-то даже обнимет.
Главное – быть с ними искренней. Они очень чувствуют фальшь. А справки никакие не нужны. Поехали!»
Однажды мне надоело бояться, и я поехала. Теперь каждую субботу возвращаюсь в детство: играю, бегаю, прыгаю, песни кричу. Тело потом ноет, как после тренировки, в ушах звенит, а на душе – тихо-тихо. Будто ангел молчит о том, что живешь не зря.
— А что вы нам сегодня привезли? – спрашивает Маша в коридоре.
— Сюрприз, – улыбаюсь я.
Каждая наша поездка начинается с похода в магазин – за гостинцами. Фрукты, конфеты, печенье…. То самое, из детства, в бумажной обертке с хрустящим пергаментом внутри. Каждый раз, когда в суете супермаркета возле полки со сладостями соображаю, хватит ли упаковки на всю группу, у меня щемит сердце. Как же это грустно и неправильно – пересчитывать каждую конфетку… Но кошельки у нас с Аней стройные, совсем как мы. А ребят – много. Правда, сегодня половина группы у родственников.
На майские праздники взяли.
«Испекли мы каравай…» – в зале водят хоровод и поют. Только Толик одиноко сидит на стульчике и наблюдает. Скромный крепыш, обычно он молчит и внимательно смотрит на мир большими карими глазами в пушистых ресничках. Если его спросить о чем-нибудь, он смущенно улыбнется, проговорит ответ тихой скороговоркой и спрячет глаза.
В серединке нашего маленького хоровода – Лиза в нарядном платье. Тоненькая белокурая девочка с голубыми глазами, настоящая принцесса. Наверное, и мама у Лизы очень красивая. Здесь только у Толика нет родителей.
Совсем. У всех остальных малышей – есть. Где они сейчас?..
— А на второй завтрак была дыня из Лизиной передачки, – говорит мне Маша.
— Здорово! Видишь, не забывают Лизу, с гостинцами приходят.
Маша удивленно смотрит на меня. Гостинцы домой приносят, а сюда – передачки.
«Вот такой вышины…» Рыжий мальчик с хитринкой в зеленых глазах подпрыгивает и смешит ребят.
Это Данил, первый весельчак и выдумщик. Наверное, уже стал бы известным сказочником, если бы умел писать.
— А я в космосе был, – сообщил он в прошлую субботу. – Правда. Там, где Гагарин из ракеты вышел. Там наша планета такая огромная, как наша страна! И огонь из ракеты… Знаете, какой? Из роз и тюльпанов! А потом я полетел домой. У меня такой высокий дом… Целых десять этажей! Я однажды прыгнул в окно, мне потом пришивали руку и ногу. А отец мой тоже прыгнул – и до сих пор еще в больнице.
А у меня маленький домик с верандой и печкой. И мама. Далеко-далеко. В прошлой жизни.
«Вот такой низины…» Клетчатое платье с фартучком мягко касается пола, карее каре рассыпается в стороны. Это Тоня, девочка с серыми глазами и добрым сердцем. Она всегда приглашает Аню и меня отдохнуть с дороги, попить чаю, и мы не выходя из зала идем на кухню. Тут хорошо и уютно, и в пластиковом камине трещат пластиковые полешки, и в шкафчике аккуратно составлена цветастая посудка, и за столиком – четыре деревянных стульчика (даже я помещаюсь на таком), и в маленькой зеленой духовке всегда жарится нарисованная на дверце курочка гриль… Тоня достает нам кукольные пирожные на тарелочках, разливает чай из белого чайничка в розовые чашечки.
В хороводе Маша крепко держит меня за руку. С нашей первой встречи она ходит за мной по пятам, смешно и страшно ревнуя. Однажды в шутку поставила меня в угол, когда мы с ребятами убежали играть в прятки без нее.
Лиза тогда выдала: «Марина не твоя. У нее свои дети есть». Я улыбнулась. Свои пока только в мечтах.
— А мне недавно было пять, – шепотом говорит Данил, мой второй сосед по хороводу.
— А когда? – спрашиваю.
— Когда у Розы Витальевны день рождения был.
— Это какого числа?
Данил молчит и хитренько улыбается. Мол, помнить надо, когда воспитательница родилась. Маша слышит нас и смеется.
Каждый раз она бежит в прихожую с криком «Моя Марина! Моя!», расталкивая всех на своем пути, и долго-долго не выпускает меня из маленьких объятий. Наверное, зеркала притягиваются, отражаясь друг в друге. Мы с Машей удивительно похожи. Сколько раз я безмолвно кричала «мой!», «моя!», ревниво привязывалась и привязывала людей к себе, и не было мне счастья.
— Ребята, мы с вами поздравили Лизу, а теперь давайте почитаем, – предлагает Аня.
Толик так и сидит на стульчике.
— А ты почему с нами не играешь? – сажусь рядом с ним.
— Мне нельзя, – шепотом отвечает он, рассматривая узор на паласе. – Роза Витальевна…
— Пойдем скорее, – беру его за руку.
Толик благодарит испуганной улыбкой. У него ледяные пальцы и теплые глаза. Здесь ему часто достается, Аня рассказывала. Ребята пошумят, повздорят, воспитательница прибежит разбираться, и все загалдят:
«Это не я», «Да он первый начал», а Толик молча опустит глаза. И на весь день лишится игр как самый виноватый.
Совсем скоро он поедет в Италию. Его усыновляет русская семья, уже документы оформляют. Роза Витальевна говорила.
На прошлой неделе Лиза похвасталась: «А к нам тут мальчики приходили, книжки красивые всем подарили» – и показала целую полку одинаковых голубых томиков в книжном шкафу. «Детская Библия» – прочитала я на корешке и взяла полистать. Яркие рисунки, мелованные страницы, в руках держать приятно. Только грустно, что в детском доме молельную комнату открыли, православного батюшку приглашают, а свидетели Иеговы приходят сами, без приглашения. Еще и книжки свои оставляют.
— Вот, почитайте эту. Мне мама подарила. Она всегда мне всё дарит, – Тоня протягивает Ане книгу Петра Синявского.
Солнечный софит за окном мягко подсвечивает Анино лицо и рыжие волосы, и голос ее летит, будто с высокой сцены:

Коту прекрасно спится,
Коту котлета снится.
А рядом спят котята –
Им снятся котлетята.

Ребята очень любят играть с Аней в парикмахерскую (особенно Толик и Лиза), делают косички и хвостики из ее сказочно-длинных волос, забавно орудуя кукольной расческой и игрушечным феном. А когда работа закончена – протягивают миниатюрное зеркальце из фольги. Аня восхищается и тут же быстрым жестом – чтобы маленькие парикмахеры не заметили – поправляет выбившиеся прядки. Иногда косички плетут мне. Это весело и немножко больно.
— Позвоните папе, – вдруг просит меня Данил, протягивая телефонную трубку с обрезанным шнуром.
Пока все слушали стихи, он что-то искал в коробке с игрушками.
— И моей ма-а-аме. Позвони-и-ите, – Тоня жалобно растягивает слова.
— Ребята! Идем на полдник! – в зал заглядывает воспитательница, спасая меня от ответа.
Дети убегают в столовую, забыв обо всем на свете.
Хлопают двери, вкусно пахнет бананами, и мы с Аней садимся на диванчик.
— Ты скоро в отпуск? – спрашивает Аня.
— В июле.
— Домой поедешь?
— Не знаю. Мама говорит, не трать деньги. Знаешь, у нас это семейное, – грустно улыбаюсь я. – Мама после института уехала в другой город. По распределению, далеко. Там замуж вышла, потом я родилась. Домой она письма писала, конечно, звонила. Хотела приехать, но бабушка моя всё отговаривала: мол, я вас с внучкой увижу, а потом спать не смогу, жить без вас не смогу. Не поехала, в общем. А теперь только на могилку ехать…
Долго молчим, разглядывая рыбок на фотообоях.
— Как у тебя с квартирой? – наконец спрашивает Аня.
— Не очень, – вздыхаю я. – Уже намекали, что пора искать. У хозяйки дочка выходит замуж, надо освобождать молодым.
— А у меня знакомый в Европу скоро уезжает на стажировку, – говорит Аня. – Квартиру будет сдавать.
Посмотришь?
— Да. Спасибо, Ань.
Первым с полдника прибегает Данил.
— Гулять! Гулять! Пошли гулять! – радостно кричит он.
Помогаем ребятам одеться. В прихожей у малышей кабинки с мультяшным героем снаружи и скромным гардеробом внутри. Машину одежку охраняет Микки Маус. В шкафу маечка, шортики, пара кофточек, кепка, штанишки, кроссовки. Всё.
У каждой группы в интернате отдельный выход на улицу, как подъезд в доме. Веселой толпой движемся к детской площадке, и теплый весенний ветер дует в лицо, и зеленые травинки тянутся вверх, к серому небу.
— Ой, одуванчики! – Лиза трогает мохнатый солнечный шарик.
— А растения живые? – спрашивает Маша.
— Да, – уверенно говорит Тоня.
— Нет, – спорит Маша. – У них даже глаз нет.
— А это что? – Лиза показывает на желтые серединки. – Смотрите, какие глазастые!
Смеемся. Девочки с Аней идут в песочницу, мальчики – на горку. Маша ведет меня на качели.
— А вчера был день войны, – говорит она.
— День Победы, – поправляю я.
У меня тоже была поляна рядом с домом, и скрипучие качели, и…
…и тут Данил с криком «Это фашисты!» несется к ограде, показывая пальцем на дорогу. Подбежавшие ребята со страхом разглядывают проезжую часть, вцепившись в синие кованые прутики.
— Почему? – спокойно спрашивает Аня.
— Они на мотоциклах! Я в кино смотрел, – отвечает Данил.
— Что ты! Это хорошие дяди едут. Радуются празднику. Мотопробег называется, – объясняет Аня, и ребята сразу теряют к дороге всякий интерес.
— Пойдемте лучше кататься! – приглашает Тоня.
На детской площадке стоит паровозик. Деревянный, зеленый, с веселыми голубыми полосками. Данил садится за руль. Маша и Тоня занимают места на скамейке в вагоне. Ждут, пока я заберусь. Данил спрашивает:
— Куда поедем?
Ребята хором отвечают:
— Домой!
И мы – едем.