1.
Когда на рассвете солнце медленно выплывает из воды, поднимается над морем и осыпает золотистыми лучами вершины крымских гор, я слышу музыку и понимаю: этот город неповторим — так распорядилась мудрая природа.
Здесь не слышны античные напевы курганов бывшей столицы Боспорского государства Керчи. Нет чеканного марша русской святыни города-героя Севастополя. И первозданные мотивы о сотворении мира с профилем Карадага в Коктебеле, где «каждый холм — порыв смятенный», сюда слабо доносятся. Как и восточные мелизмы дремотного Бахчисарая, и завораживающие медитации руин генуэзской крепости на древней земле Судака.
У моего города другая панорама, другой статус и другая мелодика.
Она современная. Но без судорожных ритмов. Для масштабных творений курортному городку, приютившемуся между морем и горами, не хватает дыхания равнины. Его мелодия камерна, она согревает душу.
Простое, скромное название начинается с последней буквы алфавита и завершается на первой: Ялта! — звучит, словно женское имя.
Имя лёгкое, тёплое, трепетное. Без тоски, беспокойства и надрыва.
В нём есть утончённость, мягкость и даже изнеженность женской души.
А главное — необозримое пространство радости.
От летнего зноя, смешанного с запахом моря и ароматом хвои, воздух наполняется эротикой, еда приносит наслаждение, и появляется желание любить. Любить нежно, легко и беззаботно. Временами, если хотите, беспечно.
Если вам повезёт побывать на этой земле в поцелуях солнца, не упустите свой шанс — любите на здоровье! Влюбиться в Ялте легко.
Точнее, здесь невозможно не влюбиться.
В жизнь.
Поверьте, это не навязчивая идея наивного человека. Представьте себе городок, напоминающий природный амфитеатр, со всех сторон окружённый божественными ландшафтами, и вы услышите его стереофоническое звучание. Услышите, если в вас проснётся неистребимое желание прочувствовать эту одушевлённую территорию любви.
Достаточно вспомнить, сколько кочевых племён здесь оседало, сколько разных народов стремилось обосноваться здесь. Тавры, римляне, греки, византийцы, хазары, половцы, монголо-татары… да разве всех перечислишь?
2.
Главное, что мои родители здесь встретились. И мне повезло родиться там, где ликующий небесный сигнал настраивает на состояние радостной беззаботности. Ведь всё, как известно, родом из детства…
Помню, мы часто сидели с папой в порту под раскидистым деревом напротив маяка и смотрели на корабли и белоснежные яхты, покачивающиеся у берега. Мимо нас ползли с пляжа полуобнажённые отдыхающие с загорелыми телами и разморёнными лицами — привычная курортно-летняя толпа, одетая в сарафанчики, майки, шорты и прочую пляжную экипировку пёстрых расцветок. Я впитывала состояние этих расслабленных от курортной жизни людей и пребывала в приятной уверенности, что жизнь дана человеку для радости. А как иначе? Если Ялта — это город счастья!
«Самое синее в мире Чёрное море моё!» — со страстным воодушевлением обычно солировал мой папа в хоре многочисленных родственников, что регулярно собирались на нашей солнечной кухне.
Дотошные же историки утверждают, что в древности Чёрное море называлось Понтос Аксионос — Понт Эвксинский — Море Негостеприимное. А экскурсоводы любят рассказывать о том, как моряки греческого судна, плывущего по хрипящим тёмно-свинцовым волнам, завидев очертания южного побережья, закричали «Ялос!», что означало «берег». (От этого слова и произошло название нашего города.) Но поскольку мрачноватые трактовки и общепринятые объяснения, проверить которые невозможно, меня не убеждают, я придумала новую поющую расшифровку имени Ялта:
— Я Люблю Тебя А-а-а!
Звучит замечательно для слуха её коренного жителя.
Ялтинец — как правило, человек особого склада характера. Раз уж он живёт здесь, значит, его не особенно влекут огромные капиталы, которые можно заработать только в большом городе, прикладывая при этом столько же усилий. Ялта ведь не шумный мегаполис. Здесь другие правила игры. Для ялтинца важно возвышенное состояние души, которое и составляет его основное богатство. Пробежаться ранним утром к морю по тихому, сонному городу. Без купального костюма проплыть в лучах восходящего солнца в сторону горизонта.
«Жизнь у человека одна. И прожить её надо в Ялте!» — любимый тост истинного ялтинца. И с таким утверждением я полностью согласна.
Большая Ялта — это и Массандра, и Гурзуф, и Мисхор с Кореизом, и Симеиз, и Гаспра, и даже Алупка. Все перечисленные места по-своему прекрасны. Каждый имеет неповторимую мелодию, настраивая душу на рождение всевозможных фантазий. Список многообразных географических названий, достопримечательностей, славных имён велик, здесь каждый камень — история: винодельческая Массандра и царская Ливадия, скалистые выступы мыса Ай-Тодор и Белая дача Чехова, архитектурные шедевры Краснова и…
…и, стоп! Не хочу быть экскурсоводом. У меня совсем другая задача.
Хочу, чтобы вы музыкально заболели Крымом. Вместе со мной спели: В Ялте утро, солнце поднимается над морем.
Над городом в ладонях синих гор.
Над городом, где каждый чуть влюблён.
Ялта, Ялта…
3.
Это слова первой песни, которую я сочинила, она была исполнена на государственной даче перед всеми президентами республик Союза, которые там бывали, и с её инструментального звучания как раз и начинается фильм «Осенние каникулы», что снимался на крымской земле.
По сценарию две девочки лихо мчались на мотороллере по горным дорогам, а я писала музыку, что называется, «в кадр». Переезжала с места на место вместе со съёмочной группой.
А снимать мы начали первого ноября. Это начало осенних школьных каникул. И время, когда в Ялте заканчивается лето.
Лёгкая прохлада по утрам. Меняются краски. Воздух необыкновенно прозрачен. Из всего этого рождается пронзительная чувственность с певучим названием О-осе-ень…
Рдеют яркими пятнами на предгорье пурпурные листья скумпии. Золотится листва, охристо-зелёные скалы причудливой формы выглядывают из морской пучины рядом с Алупкинским парком. Танцует среди ярких национальных одежд, разложенных в Летней беседке Ханского дворца в Бахчисарае, прелестная девчушка-татарочка с длинными тугими косами. Утопает в белой пелене тумане гора Медведь. Море остывает…
А на окраине, у самых зубцов Ай-Петри, стоят, подняв руки к небесам, две старшеклассницы, и у их ног, точно попадая в ритм звучащей музыки, плывут молочные облака.
От красоты, что была на экране, меня переполняли чувства, я пьянела от наката эмоций и понимала, что обречена на перемены.
Ещё в начале съёмок, когда окружённая-зажжённая золотом осеннего солнца съёмочная площадка стала стартовой, я бесстрашно оттолкнулась от неё и устремилась в мир литературы: сразу по окончании съёмок написала свой первый сценарий, а затем и первый роман.
4.
Роман был издан зимой. В столичном морозном городе. А вот в Ялте зима обычно солнечная. Хотя иногда приходит с дождями. Жёсткий хлёст мокрых струй по деревьям, домам, тротуарам. Заплаканное море, заплаканные люди, заплаканные облака. От этого приезжих в городе заметно убавляется. Никто не любит, когда ветер с моря сдувает тебя своими безжалостными ледяными порывами. Это вам не заботливый летний ветерок, что несёт с гор лёгкую прохладу, чтобы на ялтинских улочках от жары никто в обморок не упал. Но я люблю время холодных ветров — ялтинскую осень и ялтинскую зиму.
Ты бродишь по пустынной набережной, которую заливают огромные волны, и чувствуешь такое единение с морем…
Кстати, подобным кадром как раз и завершился наш «осенний» фильм.
Меня чуть волной не смыло, когда оператор попросил пройти на фоне бушующего моря. Мокрая, но счастливая, я хохотала до упада. Оператор был в бешеном восторге. В таком похожем состоянии я тоже иногда бываю. От вида зимнего неба. Поверьте, оно прекрасно!
На берегу ни души — полное безлюдье. Лишь отчётливые облака феерически причудливых форм появляются над затихшим морем, ожидающим ураганного ветра. Такой фантасмагории я не встречала нигде, хоть и объездила полмира. Эти невероятные заоблачные фигуры похожи на причудливых доисторических животных. Земля наша крымская — она древняя. Вся исполосована морщинами истории. Вдоль и поперёк.
5.
Но в пещерные города и средневековые развалины я вас не приглашаю. Речь по-прежнему идёт о музыке. Музыке времён года…
Накануне весны в Ялте на неделю-другую наступает настоящая зима.
Перед уходом снежком прощальным балует, укутывая вечнозелёные кусты и веерные пальмы. Мы с внуками лихо катаемся на надувных санях по мягким склонам Ливадии, прямо перед царским дворцом, и визжим от сказочного везения, что великодушно подарила нам погода максимум на день или два.
Снежные вершины гор переливаются, искрятся, и солнце над плато Ай-Петри слепит глаза. Все восторженно фотографируют ярко-синее чистое небо и белый-белый сверкающий снег. Если вниз с горы смотреть — это сногсшибательный фильм. Сиренево-розовые длинноты с лёгкими перистыми облаками тянутся долгой линией цвета над густо-синим морем на востоке, трансформируются и постепенно превращаются в алеющий закат на западе. Но десять дней холода для теплолюбивых ялтинцев предостаточно. И нежные оттенки цветов любви перетекают во всепоглощающую страсть. Перед страстью зима отступает. И наступает…
Весна-а-а!!!
6.
В инстаграме и фейсбуке мгновенно появляется множество снимков цветущих деревьев: народ соскучился по эротическим ароматам, прикосновениям и одуревающим кошачьим воплям на утренней зорьке.
А раз весна, значит, в горы пора! На первые лесные цветы взглянуть.
Послушать звуки «летучей воды» — водопада Учан-Су, который низвергается почти со стометровой высоты.
Хотя и город уже утопает в цветущей глицинии, раскрываются нежные бутоны магнолии, а в Никитском Ботаническом саду на свой ежегодный парад выходят гордые тюльпаны.
Но всё же «лучше гор могут быть только горы»…
7.
Отправляемся на гору Демерджи с желанием заночевать и встретить рассвет.
Яйла Демерджи с Долиной привидений — любимое место для киношников. И мы начинаем очень непростой подъём, минуя нагромождение огромных камней.
— Драматичное звучание, — говорит актриса, красавица Настя Микульчина. — Снимки звёздного неба сделать не удастся…
Она задумчиво смотрит в небо, затянутое серой пеленой.
А над нашими головами в быстром темпе несутся вечные облака. Не зимние, но стремительные и неуёмные. То перистые, то кучевые. Вскоре облака окончательно укутывают вершину, и возникает оптическая иллюзия дыма. Её подпитывает легенда о гигантской адской кузнице, что дымилась здесь когда-то, и я слышу звуки жёсткого рока.
Мы ведь «рокеры» в душе! Хотя продолжаем отчаянно взбираться дальше по крутым склонам в предвкушении будущего звучания арфы, переливами которой должно наполниться пространство, что непрерывно меняет свои цвета: от ярко-жёлтого поутру — до пурпура на закате.
Но звучания арфы мы так и не дождались…
В три часа ночи я услышала шум. Странный и беспокойный. Крохотная палатка ходила ходуном. С каждой минутой шум всё больше усиливался и вскоре напоминал уже бешеный рёв гигантской рептилии. А может, даже и рокот подземных сил.
Название Демерджи означает Кузнец. И этот самый кузнец, который, согласно легенде, ковал здесь когда-то оружие для завоевателей и жаждал смерти девушки Марии, сейчас излишне жёстко бил по своей наковальне…
От ревущего и звереющего с каждой минутой звука палатка задрожала — на вершине горы ветру не было преграды и сопротивления. Я насторожилась. От дикой тряски почувствовала себя словно на непроторенной межгалактической трассе. Но ветхая палатка была слабо похожа на крепкое туловище киношного звездолёта. И я отчаянно зашептала:
— Ой, мамочка, мамочка, мамочка…
Воспоминание о маме меня спасало и грело. Всегда. Но не сейчас. Сейчас мне было жутко и холодно. После того как громыхнуло так, будто все природные силы крымской земли задрожали, затряслись и застонали, я очутилась в мокрой колыбели маминого живота. Плавала в хлипком спальном мешке и думала:
«Весна, любовь, небо, усыпанное яркими звёздами… Где всё это? Господи, за что мне эти природные метаморфозы?»
В этот момент Настя принесла термос. Мы пили горячий ароматный чай и, взвинченные до предела, обсуждали эту ночную бурю и молнии, что расчертили небо до неузнаваемости.
Видимо, Зевс услышал напряжение в наших голосах и сжалился. Ответил нам удивительно прозрачным и жизнерадостным рассветом над морем. Встреча такого неповторимого восхода великого земного светила с вершины Демерджи стоила даже столь безумной ночи!
Всё вокруг сразу ожило. Капли дождя на травах сверкали бриллиантами. Воздух стал душистым и свежим, чище родниковой воды, каким бывает лишь весной после первой грозы…
И наши лица тоже расцвели. Вслед за горными цветами. Мы тут же помчались фотографироваться. Остановились на пологом склоне, откуда открывался великолепный вид и стали свидетелями уморительной сцены: рыжая остроносая лиса, издалека внимательно наблюдающая за нами с пригорка, быстро подбежала к моему раскрытому рюкзаку и вмиг утащила пакет с завтраком!
Но есть уже не хотелось. А вот снимки вышли бесподобные!
И даже не из-за вида за нашими спинами, хоть он и был прекрасен. Неподдельное изумление и восторг специально, по сценарию, изобразить невозможно!
Наш безудержно заразительный смех зазвучал ликующим аккордом.
Утренние птицы подхватили радостную интонацию и запели, защебетали на все голоса. Музыка гор долетела до моря и заполнила собой всё обновлённое пространство.
Она же такая неуёмная, эта крымская весна-а-а…
Опубликовано в Лёд и пламень №5, 2019
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!