Людмила Шарга. ОДЕССКИЙ ДНЕВНИК

В поисках тепла

Южный ветер вздохнул, и дожди пришли в город у моря, спящий под снегом.
Короток снежный век. Век первого снега — тем более.
Падал, летел, кружил, выманивал из домашнего тепла, обещая что-то несбыточное, несусветное — и исчез, не оставив ничего, кроме мутной талой воды и растерянности.
Снег второй не заставил себя ждать — сошёл с небес, осыпался колкими иглами ледяного дождя, но опомнился — сжалился и к полуночи стал мягче, теплее.
Второе сошествие радует не так, как первое.
Облачаясь в белое, город тонет в иссиня-чёрном, жёлтом, зелёном, и иногда — в красном. Белый — хранитель цвета, хранитель радуги.
Выйти бы в снегопад, пройти под радугой и сквозь, на миг стать счастливым — да и остаться им, сохранив неуловимое эфемерное ощущение беспричинной радости — счастья — тепла.
Возможно ли?
Мечемся, бросаемся туда, где тепла нет и в помине, где свет ярче, где веселье так похоже на радость, но не радует, и не согреваемся, не становимся счастливее.
В жизни намешано множество цветов и оттенков, и в чёрном не разглядеть с первого взгляда голубое и зелёное, и серый далеко не всегда лёгок — жемчужен и серебрист.
Всё открывается лишь под определённым углом зрения. Угол зрения и точка у каждого свои, и видится каждому своё.
Акации, чайки, львы и грифоны, кариатиды и атланты, булыжные мостовые и мосты, маскароны, меандровые побеги на стенах старых домов, вязь балконных решёток, ворот, колодцы, чудом уцелевшие в старых дворах, галереи, тени на ступенях мраморных лестниц…
Летящие трамваи, троллейбусы, лениво плывущие в потоке авто, люди — всегда спешащие и всегда опаздывающие. Всё это — Одесса, яркая, пёстрая, живая.
Всё это — жизнь.
Моя? Быть того не может.
Стоя у окна, ловлю ускользающие слова, смотрю, как заносит снегом мой маленький двор, как исчезает надпись на странном сооружении без названия — строчка из песни о лучшем городе на земле и рисунок: Воронцовский маяк, чайки над морем, над миром…
Есть город, который я вижу во сне…
Вот и многоточие замело, и дорожки во дворе.
И город, который я вижу во снеге.

Переменная облачность

Двадцать непринятых звонков от тебя на твоём телефоне.
Где-то на грани сна и яви набираю заученный наизусть номер, и сквозь помехи, свист и хрип эфира?
Так бывает, когда настраиваешь радиоприёмник, ловишь волну; кто помнит, как это было, поймёт.
Слышу родной голос.
Вижу записку на столике.
Читаю, окончательно просыпаясь.
Между этой запиской и сегодняшним сном расстояние в четверть века.
Измеряю время привычными земными мерками.
Что ты хотел сказать, о чём предупредить, от чего предостеречь?
“Что-то вы загуляли, мои бесценные…”
Мы часто писали друг другу такие коротенькие записки, уходя из дому.
Сегодняшний сон скомкал огромный отрезок времени, оставив твой голос и записку.
Откуда-то вырвалось вечное цветаевское:
“Пора снимать янтарь, Пора менять словарь, Пора гасить фонарь Наддверный… ”
Вместо наддверного фонаря гашу свет, оставленный на лестнице на ночь — забыли с вечера выключить.
Низка янтаря рассыпалась давным-давно.
Перебираю медовые бусины, рассматриваю.
На первый взгляд — одинаковые.
На второй и на третий — разные.
У каждой свой рисунок внутри. Потаённый.
Всё, что осталось от низки янтаря, подаренной когда-то тобой, тридцать три бусины.
Сколько их было в той низке — не сосчитать теперь, да и ни к чему.
Мои остались со мной. Чужие — рассыпались, раскатились по земле.
— Надо перенизать, — повторял ты. — Нитку хорошую найду, воском пропитаю…
Не успел.
Меняю словарь. Меняю фотографии.
На одной грифон весенний, майский — остался от вчерашней прогулки.
На другой я — фотография, сделанная Катей.
Год тому назад она подарила мне весенний праздник, подтверждая ещё одно вечное цветаевское: любовь — есть действие.
В подаренный день часто заглядываю, пытаясь отыскать саму себя.
Или, хотя бы, след от той меня, ещё живущей надеждой.
За окном новый май.
Пробуждается виноградная лоза.
Небо над городом тревожное и хмурое, с проблесками синевы.
Переменная облачность, как и было сказано.

Жить настоящим, дышать — прошлым

— К морю?
— Если ты настаиваешь.
— Ты не хочешь?
Представила сколько людей, изголодавшихся по солнцу и небу, по удивительному чувству свободы, которое можно испытать только здесь, стоя на краю земли, на влажной песчаной кромке, отправится сегодня к морю, преступив карантинные границы и меры.
Да и кого в Одессе испугаешь карантином.
Само слово настолько тесно вплетено в историю города, что стало своим, привычным.
И звучит, позванивая, как старинный брегет с боем.
Карантинный спуск. Карантинная гавань. Карантинная стена.
Карантинный мол.
Но мне нужно только моё море. И чайки.
И никого, кроме моря и чаек.
Никудышний из меня компаньон для совместных походов на пляж, для трёпа о том, что бы такого съесть, чтоб похудеть, для времяпровождения, времяубиения.
Я не хожу на пляж.
Я иду к морю.
В радости и в скорби.
Чтобы слушать, смотреть, говорить. Без слов.
И даже смерть не разлучит нас.
— Очень хочу. Но не сегодня.
Не сговариваясь, идём по улице Льва Толстого — на Соборку, оттуда в Горсад, где вовсю цветут “иудино дерево” и каштаны.
Заглянув в гости к грифону, переходим по Тёщиному мосту — на Приморский бульвар.
Мост раскачивается. Зыбкость его — самое постоянное состояние.
Порт — как на ладони. Всё, как обычно. Почти.
— Стоп. А ежемайский снимок с грифоном?
— У меня тысяча таких снимков. Ну не тысяча, ладно. Но сто точно наберётся.
— Значит, будет сто первый. Возвращаемся, пока люди не налетели.
Людей нет поблизости.
Они гуляют во вполне обозримом отдалении, в основном по двое, реже по трое.
И все без масок. Почти все.
У некоторых маски закрывают подбородок.
Так удобнее. В любой момент её можно поднять на нос.
Только сейчас, дома, рассматривая то, что наснималось на ходу, поняла, что страшно устала. И очень соскучилась по городу, в котором живу.
В который проросла, как прорастают лишь в родные и любимые города.
Мы в них. Они — в нас.
Болью. Радостью. Бедой и счастьем.
Вот она, тень от завтрашнего дня над цветущим “иудиным деревом”, над портом, над молодой беспечной зеленью весенних улиц и бульваров.
Над нашим домом.
Надо мной и во мне.
Тень от второго мая 2014.
— Переменная облачность…
— Вся наша жизнь теперь сплошная переменная облачность.

Неторопливая весна

В нынешней неторопливой весне есть свой, особенный смысл.
Осторожными, едва уловимыми мазками пишется апрельское полотно, и каждый новый штрих заметен, лёгок и невесом, и можно, никуда не торопясь, наблюдать, как изменяется холст и ощущать себя там, внутри каждого мазка, каждого оттенка и цвета.
Холодная весна позволила увидеть, как пробуждается цвет на персиковых и абрикосовых деревьях, как открываются бутоны первых весенних нарциссов и тюльпанов, по одному, никого не догоняя и не обгоняя, как осторожничает миндаль на углу Купального переулка и Черноморской улицы — Очень Осторожный Одесский миндаль.
Всё живое, истосковавшись по теплу, тянется к солнцу и свету.
И я за ним, из апреля в май, неторопливо, тихо, осторожно, улиткой, попавшей в ловушку линий судьбы, жизни и смерти, в вечную триаду: рождение – жизнь – смерть, в вечном поиске смысла, которого нет.
“Нелепая смерть”… прозвучало в ночном разговоре.
Не бывает нелепой смерти.
Вот жизнь может быть нелепой, — хоть и всегда права.
Но и то, и другое в руках Господа, сколь бы громогласно ни кричал человек о своём могуществе.
Улитка на ладони замерла.
Она в моей руке, вроде бы…
Но обе мы в руках Творца.

Опубликовано в Гостиная 2021

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Шарга Людмила

Поэт, прозаик, член Южнорусского Союза Писателей, Одесской организации Конгресса литераторов Украины, Одесской организации Межрегионального союза писателей Украины, Национального союза журналистов Украины. Лауреат XV Международного литературного конкурса «Пушкинская Лира» (2005, Нью-Йорк), лауреат литературной премии имени А. Мицкевича (2006), Международного литературного фестиваля «Славянские традиции-2009», литературных премий имени «Молодой Гвардии» (2009) и «Славянские Традиции» (2010). Родилась в России, живёт и работает в Одессе. По специальности – педагог. Публиковалась в Одесской антологии поэзии «Кайнозойские Сумерки» (2008), в альманахах «Меценат и Мир. Одесские Страницы» (2008, Москва), «ЛитЭра» (Москва), «Свой вариант» (Луганск), «Провинция» (Запорожье), «ОМК» (Одесса), в журналах «Дон» (Ростов-на-Дону), «Ренессанс» (Киев), «Арт-Шум» (Днепропетровск), в газетах «Литературная газета» (Москва), «Литература и жизнь» (Киев), «Отражение» (Донецк), в интернет-журналах «Авророполис», «Ликбез», «Великороссъ» и других изданих. Автор сборников поэзии и прозы «Адамово ребро» (2006), «На проталинах памяти» (2008).

Регистрация
Сбросить пароль