Лев Бердников. ПИСАТЕЛЬ ОН БЫЛ

Пётр Вейнберг – К 110-летию со дня смерти 

Пётр Исаевич Вейнберг (1831–1908) — поэт, учёный, академик, педагог, издатель, редактор, переводчикпрофессионал, много сделавший для знакомства русских читателей с западной литературой,прочно вошёл в историю российской словесности.
Родители его стали православными не корысти ради, но по зову души. Отец, Исай Семёнович, строго следил за исполнением семьёй всех церковных обрядов, сам подавал этому пример, и дети с самых ранних лет привыкли относиться к религии с благоговением.
В семье Вейнбергов часто давались самодеятельные спектакли, в которых не гнушались играть и всероссийски знаменитые Михаил Щепкин, Павел Мочалов, известный американский чернокожий актёр-гастролёр Айра Олдридж.
С детства у Петра проявилась тяга к литературе, и отец, одобряя это увлечение, определил его в лучшее в Одессе учебное заведение — Пансион Василия Андреевича Золотова (1804–1882). Мальчик проучился здесь шесть лет, и это оказало на него огромное влияние, сформировало его эстетический вкус.
А вот дальнейшей учёбой в гимназии при Ришельевском лицее Пётр доволен не был. Там, как он впоследствии вспоминал, «царил рутинный формализм при полном отсутствии живого элемента». Не лучше обстояло дело и на юридическом факультете лицея, куда Вейнберг поступил по окончании гимназии. «Не столько юридические науки,— признавался он,— сколько поистине ужасный способ их преподавания бездарными и ленивыми профессорами отравил мне годы, которые я поневоле проводил на скамьях лицейских аудиторий». Отец внял его настойчивым просьбам и разрешил Петру за полгода до окончания курса покинуть лицей и отправиться в Харьков, в университет, чтобы стать студентом историкофилологического отделения.
Однако и там картина оказалась «мрачной и печальной». Преподавание велось на самом низком уровне, но, к счастью, были здесь и молодые преподаватели, отличавшиеся «содержательностью, широтой взглядов, новизной обобщения, отзывчивостью на общественные вопросы, с ораторским талантом». Именно благодаря этим светлым умам литературные способности Вейнберга проявились в полной мере. В студенческие годы в журнале «Пантеон» (1851,  № 11) был напечатан его перевод драмы Жорж Санд «Клоди». А его перевод стихотворения Виктора Гюго «Молитва обо всех» вышел в «Харьковских губернских ведомостях» (1852, февр.). В письме к редактору «Пантеона» Фёдору Кони от 24 сентября 1852 года Вейнберг предлагает свои услуги как переводчик рассказов, пьес, водевилей. А в 1854 году в Одессе выходит первый поэтический сборник Петра Вейнберга с несколькими оригинальными стихотворениями и переводами из Горация, Андре Шенье, Виктора Гюго, Джорджа Гордона Байрона.
После окончания университета наш герой начал служить в качестве чиновника особых поручений при тамбовском губернаторе Карле Данзасе (1806–1885). О трёх годах, проведённых в Тамбове, Пётр Исаевич говорил как о «времени глупого, праздного и бесцельного существования», которое скрашивалось усиленной литературной работой. Впрочем, он здесь излишне самокритичен, поскольку, помимо службы, редактировал неофициальную часть «Губернских новостей» и сам писал много и вдохновенно. И этот тамбовский период, о котором наш герой, по его словам, не мог вспоминать «без содрогания», сыграл в становлении Вейнберга-поэта весьма значительную роль. И прежде всего потому, что он открыл для себя творчество Генриха Гейне. Вейнберг стал редактором первого и последующих собраний сочинений Гейне на русском языке, переводчиком более 250 его стихотворений. Кстати, в любовной лирике Петра Исаевича влияние Гейне весьма ощутимо.
К периоду пребывания в Тамбове относится и самое, пожалуй, знаменитое стихотворение Вейнберга «Он был титулярный советник» (1859), впоследствии вошедшее в сборник «Юмористические стихотворения Гейне из Тамбова» (Спб., 1863), положенное на музыку Александром Даргомыжским и ставшее широко известным в исполнении Фёдора Шаляпина. Интересно, что другое популярное стихотворение Вейнберга высечено на его надгробном памятнике на Литераторских мостках в Петербурге:

А седые волны моря,
Пробужденью духа вторя
Откликом природы,
Всё быстрей вперёд летели,
Всё грознее песню пели
Мощи и свободы!

В 1858 году Вейнберг переехал в Петербург и по рекомендации поэта Владимира Бенедиктова посещал литературный салон Александра Дружинина, где познакомился с самыми известными писателями того времени: Иваном Тургеневым, Иваном Гончаровым, Дмитрием Григоровичем, Алексеем Писемским, Николаем Некрасовым, Василием Боткиным. Он активно сотрудничал с журналами «Библиотека для чтения», «Современник», «Сын Отечества», «Русское слово», «Отечественные записки», «С-Петербургские ведомости», опубликовал цикл фельетонов «Мелодии серого цвета» в журнале «Весельчак», проявляя необыкновенную энергию и трудолюбие.
В 1859 году в Петербурге начал издаваться сатирический журнал революционно-демократического направления «Искра». Его основателями были Василий Курочкин и Николай Степанов.
С первого же номера журнала Вейнберг принял в нём самое деятельное участие в качестве автора и члена редакции. «Искра» занимала непримиримую позицию к проявлению всякого рода произвола, и именно здесь окрепло дарование Вейнберга, оформился его поэтический талант. Весьма симптоматично, что издатели не боялись возвышать свой голос в защиту евреев от нападок реакционной печати. Вот что писал редактор «Искры» Василий Курочкин, обращаясь к журналистам-юдофобам:

Для нас евреи — суть евреи,
Для вас евреи — суть жиды.

Вейнберг бичевал в «Искре» нечистоплотных дельцов всех племён и мастей. Один из критиков писал:
«Нет ничего удивительного в том, что Вейнберг, будучи евреем, не жертвует национальному чувству истиною и обличает возмутительные деяния другого еврея». Необходимо отметить, что в то же время Вейнберг покровительствовал еврейским литераторам и помогал печатать их произведения.
Собственно поэтическое творчество Вейнберга мало оригинально, стихи в основном рассчитаны на декламацию. Но он прославился и историколитературными этюдами, критическими статьями, обзорами-рецензиями, публицистическими фельетонами. Был он и составителем всякого рода сборников, хрестоматий, призванных нести культуру в самые широкие массы.
Важным событием культурной жизни Петербурга было создание в 1859 году Литературного фонда, организованного в целях оказания помощи нуждающимся литераторам и учёным. Одним из его инициаторов, деятельным участником, а потом и председателем стал Пётр Вейнберг. Современник свидетельствовал: «Он буквально в своей личности сосредоточил всё обилие горя, нужды и печали, которые так часто сопутствуют жизни писательского сословия». При этом Пётр Исаевич не боялся вступаться за литераторовреволюционеров, подвергшихся репрессиям. Так, он ходатайствовал об освобождении Горького, арестованного после событий 9 января 1905 года; о разрешении вернуться в Петербург из Вильны сосланного Германа Лопатина. Он был «вечным ходатаем перед обществом за писательское сословие, устраивая в его пользу концерты, спектакли, чтения, привлекая сюда выдающиеся поэтические силы, хлопоча о величине сборов, дабы иметь возможность как можно шире прийти на помощь человеческой беде». Возглавлял Вейнберг и Союз взаимопомощи русских писателей, председателем которого был избран в 1897 году. А в 1905 году по рекомендации Антона Чехова он стал ещё и почётным академиком Российской академии наук.
Квартира его на Фонтанке у Аничкова моста, которую знала чуть ли не вся научная и литературная Россия, стала своего рода центром, куда люди шли за советом, за помощью и поддержкой.
И всё же главная и неоценимая заслуга Вейнберга в том, что он ввёл в российский культурный обиход шедевры мировой литературы. Масштабы переводческой деятельности Вейнберга огромны: свыше шестидесяти европейских и американских авторов от Данте до его современников. Важно то, что, неутомимый популяризатор западной литературы, он формулирует принципы художественного перевода, которыми неукоснительно руководствуется и сам. По словам литературоведа Юрия Левина, «среди своих современников Вейнберг стяжал славу лучшего переводчика, а его переводы долгое время считались образцовыми».
Будучи христианином, Пётр Исаевич, по собственным словам, стремился постичь «область религии с её внутренней стороны», развить и укрепить в себе нравственно-религиозное чувство.
Но он не мог не думать о своём народе. Правнучка Петра Исаевича, Галина Островская, замечает:
«Конечно, бытовой антисемитизм в России был широко распространён, и с его проявлениями Петру Исаевичу безусловно и многократно приходилось сталкиваться. И, конечно, он это остро и болезненно переживал. И страшно даже подумать, что творилось в его душе, когда в 1905 году в его любимой Одессе, где жили его многочисленные родственники и друзья, прокатилась волна ужасных еврейских погромов».
Надо сказать, что Пётр Исаевич был нетерпим к любым проявлениям юдофобии. К примеру, когда в 1897 году в журнале «Нива» появилась статья, восхваляющая антисемита Виктора Буренина, Вейнберг написал издателю журнала:
«В сегодняшнем номере „Нивы“ я прочёл статью в честь господина Буренина! После такой оценки его заслуг я (и смею думать, что найдутся люди, которые поступят точно так же), конечно, должен лишить себя возможности печататься долее в Вашем журнале».
Еврейская тема занимает большое место в переводческой деятельности Вейнберга. По-видимому, влияние и обаяние таланта обожаемого им Гейне, с его повышенным интересом к еврейству, дали Вейнбергу импульс к разработке темы уже на более широком литературном материале. Он переводит «Венецианского купца» (1866) Шекспира и драму Карла Гуцкова (1811–1878) «Уриэль Акоста» (Отечественные записки, 1872,  № 2, 11, 12 и переизд. в 1880, 1895, 1898, 1905), пьесу Генри Уодсуорта Лонгфелло (1807–1882) «Иуда Маккавей» (Еврейская библиотека, 1875, т. 5), драму «Натан Мудрый» Готхольда Эфраима Лессинга (1729–1781).
Перевод Вейнберга драматической поэмы писателя-романтика Виктора Гюго (1802–1885) «Торквемада» (Восход, 1882, кн. 9–10) критики называли «превосходнейшим». Отметим, что сама эта пьеса была написана под влиянием погромов в России, с осуждением которых Гюго, президент комитета помощи русским евреям, неоднократно выступал в печати. Тема изгнания евреев из страны также обретала свою актуальность в связи с небывалой волной эмиграции иудеев из империи и поощрительными призывами властей: «Западная граница открыта для вас!»
Вейнберг был популяризатором и собственно еврейской литературы. Знаменательно, что он перевёл капитальную монографию Густава Карпелеса (1848–1909) «История еврейской литературы» (Cпб., 1890) — первый систематический опыт подобного рода, имевший огромное культурное значение. Этот учёный определил еврейскую литературу как «умственные произведения евреев, в которых отпечатлеваются еврейское миросозерцание, еврейская культура, еврейский образ мысли, еврейское чувство».
Событием большой общественной значимости стал выход двухтомника «великого политического сатирика» Карла Людвига Берне (1786–1837) под редакцией и в переводе Вейнберга (Спб., 1869), с приложением его биографической статьи об авторе.Несомненный интерес представляет его перевод произведения «еврейского романиста большой руки», педагога, пылкого оратора Бертольда Ауэрбаха (1812–1882) «Поэт и купец» (Восход, 1885, кн. 6–11) — о еврейском поэте конца  XVIII века.
Ауэрбах призывал к преобразованию еврейства, а вовсе не к отходу от него. Во времена «массовых крещений» евреев в России перевод романа «Поэт и купец» был весьма актуальным. Ауэрбах с горечью говорил об охватившем Европу антисемитизме как о «всеобщей нравственной порче» и «варварстве» и был глубоко потрясён погромами в России 1881 года.
Отметим и перевод «Избранных мыслей» (Спб., 1893) еврейско-австрийского писателя-сатирика Морица Готлиба Сафира (1795–1852), весьма популярного и в России благодаря своему сверкающему остроумию (его юмор ценили Фёдор Достоевский и Лев Толстой). Непревзойдённый мастер афоризмов, «остроумный балаганщик и сплетник», он поражал читателей своим парадоксальным мышлением, неожиданными сопоставлениями, каламбурами. И хотя Генрих Гейне не находил в пассажах Сафира «серьёзной основы» и называл их «умственным чиханием», они востребованы и в наши дни, вошли в многочисленные сборники «Мысли и афоризмы деятелей и мыслителей народов мира».
Заслуживает внимания и перевод произведения другого австрийского писателя еврейского происхождения, Фрица Маутнера (1849–1923), известного более как театральный критик, фельетонист, автор колких литературных пародий и трагикомических историй, выдающийся философ-лингвист.
Речь идёт о его романе «Новый Агасфер» (1882), публиковавшемся по горячим следам в ежемесячнике «Восход» (1882,  № 12, 1883,  № 1–3). Важно то, что Пётр Исаевич снабдил публикацию предисловием, в котором специально оговорил, что изложил роман в сокращённом виде, акцентируя внимание читателей именно на его «еврейской стороне».
Боевитая статья «Еврейский вопрос в иностранной сатирической литературе» (Восход, 1881, кн. 1) язвила известных в то время германских горлодёров Бернхарда Фёрстера, Адольфа Штеккера и Эрнста Генрици и доводила до абсурда их и без того иррациональные ксенофобские пассажи. Мир у таких озверелых юдофобов чёрно-бел, причём «еврейская краска всегда была чёрной, печальной, уродливой и злой, в противоположность германской белокурости».
Интересен и перевод главы «Римское гетто» из книги «Воспоминания об Италии» испанского писателя Эмилио Кастеляра (1832–1899) (Еврейская библиотека, 1878, т. 6). В погрязших в нищете и невежестве обитателях гетто автор узрел силу веры, сплочённость, «жизненность», проявляющиеся в самых ужасающих условиях. Он говорит об исторической преемственности: «Стоя вместе с другими в бесконечном водовороте, непрерывном потоке человеческих идей, евреи, однако, живут как бы вне своего времени и воссоздают в своих мыслях разрушенный храм, в котором незыблемо хранится ими старая вера с её благодатными надеждами».
Часто Вейнберг привносит в переводимый им текст своё отношение, комментирует, а иногда и полемизирует с автором. Надо сказать, что слово Вейнберга дорогого стоит, ибо основано на вдумчивом изучении многих произведений «бытописателей гетто», которые он активно переводил. Пример тому — повесть«Дети рандара» (Восход, 1884, кн. 6, 8, 10–12) Леопольда Комперта (1822–1886), считавшегося первооткрывателем темы гетто в литературе.
В 1886 году под редакцией и частично в переводах Петра Вейнберга вышел в свет сборник «Повести и рассказы» Карла-Эмиля Францоза (1848–1904). Критики отмечали: «Очерки Францоза не только ближе подходят к жизни наших русских евреев, но даже по большей части составляют целиком выхваченную картину этой жизни… Проза Францоза, очень хорошо и талантливо написанная, даёт нам возможность заглянуть и в область явлений… совершенно нам неизвестных; она выводит перед нами ряд лиц, в высшей степени замечательных в психологическом отношении»… Даже раскрывая непривлекательные стороны отсталого еврейства, писатель делает это не как сторонний наблюдатель, а как любящий друг, стремящийся разорвать те оковы, которые держат в своих тисках отсталую массу соплеменников.
Знаменательно, что христианин Вейнберг порицал евреев-ренегатов. Его отношение к выкрестам благожелательным назвать трудно. Об этом можно судить по резко осуждающему тону, которым он говорит о таком «фальшивом шаге» своего литературного кумира Генриха Гейне.
Слабыми, не выдерживающими строгой критики называет Вейнберг ссылки великого поэта на то, что «крещение представляет собою билет для входа в европейскую культуру». Негоже было Гейне страшиться вздорных насмешек над его «жидовством», которые исходили лишь от невежественного, обскурантного меньшинства. И ведь совсем скоро немецкий поэт пожалел о содеянном.
«Не глупо ли,— писал Гейне.— Едва я выкрестился — меня ругают как еврея… Я ненавидим теперь одинаково евреями и христианами. Очень раскаиваюсь, что выкрестился: мне от этого не только не стало лучше жить, но напротив того — с тех пор нет у меня ничего, кроме неприятности и несчастия… Когда еврей, сын религии, не только удовлетворящей его идеальным потребностям, но и обуславливающей всю его жизнь, меняет её на другую, то для него эта перемена означает разрыв не только с его прошедшим, но и со всем его внутренним существом. Ни одна религия не проникает в плоть и кровь человека, как еврейская. От этого ни один выкрестившийся еврей, при всём своём желании, не становится вполне христианином: новая религия, как вода, которою окрестили его, остаётся только на его поверхности.
И по той же самой причине выкреститься так тяжело для всякой благородной натуры; еврей, делающий этот шаг охотно и весело, часто не что иное, как плут, настолько проникнутый страстью к торгашеству, что на свою веру он смотрит как на товар». Перевод этого текста Гейне безошибочно указывает на внутренние, глубинные чувства и мысли самого Вейнберга.
Он перевёл некоторые «Галицийские рассказы» писателя из Львова Натана Самуэли (1846–1921), отличавшиеся острой наблюдательностью и мягким юмором и направленные против ренегатства молодого поколения. Критик Семён Дубнов в статье «Еврейско-галицийские рассказы Н. Самуэли» (Восход, 1885, кн. 11) высоко оценил повествовательное мастерство этого писателя, его умение выбрать «типическое лицо и характерный момент».
Огромный интерес представляет и материал Вейнберга «Из переписки английской дамы о еврействе и семитизме» (Восход, 1884, кн. 1–3), посвящённый положению иудеев в современной Европе. Автор отмечает агностицизм и прагматизм среди некоторых евреев, желавших крестить своих детей, чтобы избавить их от «всяких столкновений». Речь идёт об особом типе людей без рода и племени, «для которых еврейство и христианство представляются равно ничтожными нулями; они с одинаковым равнодушием перешли бы в ислам или буддизм, лишь бы освободиться от общественного гнёта и беспрепятственно наслаждаться житейскими благами. Как только еврейство служит им помехой в карьере, эти люди
„ползут к кресту“. Между тем, в иудейской религии заключено нечто, дающее необыкновенную силу сопротивления, что делает евреев народом апостольским, призванным дать пример, как сохранить жизненную энергию».
Литераторы аттестовали Петра Исаевича как «рыцаря духа», «сеятеля разумно-доброго», служившего русской словесности самозабвенно, «с исключительной искренностью и самоотверженной чистотой». Но его заслуга и в том, что зарубежная литература, в том числе на еврейскую тему, заговорила на русском языке, став достоянием отечественного читателя. В некрологе об этом замечательном по широте и многогранности деятеле перефразируются слова из шекспировского «Гамлета»: «Писатель он был». Что же, безусловно, русский писатель и переводчик Пётр Вейнберг обогатил и духовную жизнь российского еврейства.

Опубликовано в День и ночь №2, 2019

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Бердников Лев

Лос-Анжелес, 1956 г. р. Эссеист, литературовед. Родился в Москве. Окончил филологический факультет Московского областного педагогического института и Высшие библиотечные курсы. Работал в Музее книги Российской государственной библиотеки, где с 1987 по 1990 год возглавлял научно-исследовательскую группу русских старопечатных изданий. В 1985 году защитил диссертацию «Становление сонета в русской поэзии XVIII века». С 1990 года живёт в Лос-Анджелесе. Лауреат Горьковской литературной премии 2010 года в номинации «По Руси. Историческая публицистика». Почётный дипломант Всеамериканского культурного фонда имени Булата Окуджавы. Член Русского Пен-Центра, Союза писателей Москвы, Союза писателей XXI века и Союза русскоязычных писателей Израиля. Член редколлегии журналов «Новый берег» (Дания), «Семь искусств» (Германия), «Слово/Word» ( CША ).

Регистрация
Сбросить пароль