Леопольд Эпштейн. ЧЕМ ДЕТСТВО СТРАШНО

БАБА НАТА ИЗ ВТОРОГО ПОДЪЕЗДА

«…А донес на отца Алексеев Иван,
Очень метил на нашу квартиру,
Но вселился туда офицер, капитан –
Дочь его, малахольную Иру,
Ты ведь помнишь?» Киваю. «Подумать-то грех,
Натерпелись мы с матерью страху.
Алексеев был злобный, дурной человек».
И добавила: «Мир его праху».

*   *   *
Не знаю почему – совсем был маленький! –
Свой первый на каток я помню путь.
Коньки тогда привязывали к валенкам,
Колючий шарф душил: не продохнуть.

Трещал мороз – теперь, пожалуй, в Виннице
Таких и не бывает никогда, –
И снег блестел. Мне мама с папой видятся
И дядя Миша – сквозь мерцанье льда.

И льется, льется музыка железная,
Ползет из репродуктора, хрипя.
У каждого конька – два толстых лезвия.
Я падаю. И чувствую себя

Лежащей вверх ногами черепахою:
Никто на свете не поможет мне.
Чем детство страшно? – Вот такими страхами,
Хранящимися в самой глубине

Рептильного по сути подсознания.
Чем детство страшно? – Глубиной стыда.
Ну нет, ни на какие обещания
Я не куплюсь – и не вернусь туда.

Я поднимаюсь – медленно, с досадою –
Чтоб вновь упасть. С тех пор – как наизусть…
Я на катке давно уже не падаю,
Но льда, катаясь, до сих пор боюсь.

Структура жизни детством образована:
Когда отсюда смотришь на просвет,
Я был мальчишкой толстым и балованным.
Всю жизнь потом стыдился. Больше – нет.

Душа созрела: ей уже не совестно
Нащупать с детством двойственную связь.
Колючий шарф душил, светило солнышко,
И музыка железная лилась.

*   *   *
Человек, побывавший в раю,
Возвращается в собственный хаос.
Он еще ошарашен и малость
Пребывает пока на краю
Им освоенной жизни. К столу
Он садится, берется за ложку.
Вспомнить силится, смотрит на кошку,
Что, раскинувшись, спит на полу.
Кошке жарко. И правда, июль.
Есть не хочется. Ладно, куда уж…
Старшей дочери, вышедшей замуж,
Он звонит. В телефоне – буль-буль –
Отказные. Он думает: «Суп.
Пол. Окно». Нет понятиям связки.
Он не может понять без подсказки,
Кто он: дух или оживший труп.
Суп – из курицы. Кость. Волокно.
Он не умер. Он трогает вещи.
Если б он закурил, было б легче
Разобраться. Но бросил давно.
Образ рая теряет черты,
Растекается в знойном тумане.
Человек прикорнул на диване.
Ты не он. Он не я. Я не ты.

ШВЕДСКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Выдерну нить из клубка – а она тонка
И коротка.
Жаль мне тебя, голубка.
Спи же, пока ты мал и моя рука
Защищает тебя от июньского ветерка.

Летают вокруг цветка два мотылька.
Журчит река.
Никогда не смотри свысока
Ни на жабу, ни на хорька.
Спи, пока жизнь для тебя сладка.

Долетят до нашего островка грозные облака
Наверняка.
Не надейся на помощь издалека.
Напивайся вдоволь моего молока,
Набирайся сил для спасительного рывка.

Завяжу на тоненькой нитке три узелка.
Всплакну слегка.
Ты все поймёшь, когда вырастешь. Спи пока.
Был у тебя отец и два деда – три рыбака.
А теперь ничего не осталось, кроме лодки да катерка.

*   *   *
Удовольствие: лечь после двух,
Встать в одиннадцать. Кофий откушать.
Почитать себе что-нибудь вслух,
С удовольствием это послушать.
Побродить среди стульев. Потом
Долго мыться, копаться, возиться.
Все на свете дается трудом? –
Кто бы спорил. На ветке – синица,
Письмоносица царства теней.
Дальше – только соседская крыша.
Снова книгу раскрыть и по ней
Вслух читать. Но не слыша.

Опубликовано в Интерпоэзия №4, 2019

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Эпштейн Леопольд

Родился в 1949 году в Виннице. В 1971 году окончил механико-математический факультет Московского государственного университета. Жил в Ростове-на-Дону, затем в Новочеркасске. В 1987 году эмигрировал в США, живет в Массачусетсе. Автор шести книг стихов.

Регистрация
Сбросить пароль