К 85-летию
* * *
Кружевом на берёзах
Инея бахрома.
Съёжившись от мороза,
Стынут в снегах дома.
Тих воробьиный лепет
У колеи дорог.
От холода месяц в небе
Гнётся в бараний рог.
Возле промёрзших окон,
Зол и на солнце скуп,
Старый декабрь протопал,
Уйдя с головой в тулуп.
* * *
Ещё в деревьях дремлют соки,
Но верю, времечко придёт,
Когда на заспанной протоке
Взломают хариусы лёд.
Наброшу крепкую рубаху,
Которую мне сшила мать.
Как нож, удилище с размаха
Всажу в чехол по рукоять.
Бочагой мшистой за деревню
В рассвет брусничный убегу,
И будут древние деревья
Мне песни петь на берегу.
В краю лосей и незабудок,
Бредя протокой по тайге,
Вынашивать я лето буду
В своём зелёном рюкзаке.
* * *
Землю выстелила пороша.
А в душе неспокойно так…
Все дела я свои заброшу
И с утра уйду на большак.
Под распахнутый полушубок
Будет ветер сердито лезть.
И приду я, где лесорубы
У дороги трелюют лес.
Чуб под шапку запрячу влажный,
Полушубок сниму не спеша.
И наполнится чем-то важным
Стосковавшаяся душа.
Будут брёвна ложиться в штабель
И лицо жечь мороз-огонь.
И налипнет смола густая
На мозолистую ладонь.
Над тайгою заря повиснет,
Шапки выкрасит кедрачу.
И пойму я:
Мне в этой жизни
Очень многое по плечу.
ЛОСЬ
Чащею,
Кочкастою тропой
Лось пришёл к реке на водопой.
И губами втягивал рогач
В воду опрокинутый кедрач.
Грянул выстрел.
Вздрогнула тайга.
И поддел зверь небо на рога.
Вздыбился, и яростен, и зол.
И копытом солнце расколол.
Затрубил
И немощно умолк,
И колени врезались в песок.
…Стыли непричастные к беде
Кедры, отражённые в воде.
* * *
И когда мне пасмурно да тесно,
И когда исхода нет тоске,
Уплываю, будто в неизвестность,
На лодчонке утлой по реке.
Солнышко устало опустилось
В зыбкую речную глубину,
И весло крылатое вполсилы
Шевелит вечернюю волну.
Я плыву вдоль берега неспешно,
А во мне сумбур и кавардак:
Может, в чём-то я нещадно грешен,
Может, сделал что-то я не так?
Может, сам с собою не поладя,
Я не так, совсем не так живу.
И куда же это на ночь глядя
Я на утлой лодочке плыву?
Поначалу робко и нелепо,
А затем вдруг, ослепив глаза,
В глубине угаснувшего неба
Крупно обозначится звезда.
И в груди заходит сердце ходко,
И опять настырный я, хоть режь,
Круто разворачиваю лодку
И веслом врезаюсь в пенный стреж.
Все мои сомненья за спиною,
И любое горе не беда.
А в белёсой пене подо мною
Крупная качается звезда.
* * *
Через грязь, через лужи, через грех на веку
По бесчисленным душам я себя волоку.
Как сквозь строй неминучий зла и ярой любви,
От шпицрутенов жгучих весь в рубцах и крови.
Ноют бренные кости, от натуги звеня,
Уж давно на погосте отдыхает родня.
О, всевышняя участь – каждый час, каждый миг,
Сердце вывернув, мучась, умирать за других!
Умирать и рождаться, чтобы гибнуть опять,
И опять продираться, и навстречу, и вспять,
И тащить, как вначале, за собой в поводу
И чужие печали, и чужую беду.
Слышать вопли вдогонку да удары хлыстом.
Отвернуть бы в сторонку и уснуть под кустом.
Только чреву в угоду, как хребтину не горбь,
Ни мирскую заботу, ни вселенскую скорбь
Не стряхнёшь.
Лишь в награду кровью каюсь в пути,
Поднимаюсь, чтоб падать, вновь встаю,
Чтоб идти.
* * *
Я опять тебя не встретил –
Знать, судьбы укор…
Одинокий треплет ветер
Мой ночной костёр.
Между нами темь и стужа,
Между нами дождь.
Разлилась тоска по лужам,
Где меня ты ждёшь.
Если к сроку не приеду,
Не кори меня,
Отыщи меня по следу
Ветра и огня.
Опубликовано в Огни Кузбасса №1, 2020
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!