Илья Бондаренко. ОРЛИНАЯ СКАЛА

«Интересно, а здесь живут тигры? – подумал Саша и поймал себя на мысли, что боится даже представить такое. – Наверное, живут, как иначе, если сама река называется Тигровая!»
Саше было всего восемь лет, но он уже не раз бывал в лесу вместе с дедушкой и слышал от него немало рассказов про разных зверей, населяющих приморскую тайгу.
Дед, Владимир Ильич, работал шахтовым инженером и большую часть своей жизни провёл под землей, но в летние месяцы, особенно в конце августа, часто ходил за грибами и, как только Саша пошел в первый класс, стал водить с собой и внука. Он хорошо рассказывал: интересно, захватывающе, и Сашке легко представлялось, как грозные серые волки загоняют добычу, как косматые бурые медведи поедают дикую малину и как стадо кабанов тяжело топочет по склонам сопок в поисках желудей. Мальчик был благодарным слушателем: никогда не перебивал, схватывал всё на лету и «мотал на ус».
Однажды дед рассказал про тигра. Что это самый грозный хищник в лесу и от него не убежать, не спрятаться на дереве, да и бороться с ним непросто, даже имея оружие.
«Очень хитрый, сильный, зубы длиннее, чем твоя ладошка!», – говорил дед, и Сашка сразу внёс полосатого хищника в список тех, с кем не хотел бы встречаться. После того рассказа они много раз в поисках грибов и ягод находили следы медведей, кабанов, оленей, но ни разу не встречали след тигра. И мальчик постепенно совсем перестал о нём думать, забыл. Но сегодня в незнакомом лесу, едва только Саша услышал, что река называется Тигровая, тут же почувствовал, как предательски сжалось сердечко.
— Деда, я здесь живут тигры!? – спросил мальчик и удивился своему тонкому испуган – ному голосу.
Дед остановился, с весёлым прищуром посмотрел на него, закурил сигарету и сказал:
— Возможно, и живут. Боишься?
— Нет, не боюсь! – храбрился Саша, хотя на самом деле волосы на затылке зашевелились от необъяснимого страха. Вдобавок появилось ощущение, что откуда-то сзади из кустов прямо в спину уставились большие желтые глаза. Он даже тихонько оглянулся и с облегчением увидел лишь деревянные стены турбазы, которая еще виднелась внизу – они поднялись в сопку всего шагов на сто.
— Если отсюда перейти через этот хребет, – дедушка указал на затянутые низкими облаками сопки, – то можно выйти в «Тигровый».
— Тигровый?!
— Деревня такая. Там у Льва Ивановича была заимка, мы частенько ездили туда на охоту.
— На тигров?
— Кабаны, олени… Тигров никогда не ви – дели. Но Лёва рассказывал, как однажды к нему на заимку приехали два мужика из города поохотиться. Так вот, дело было зимой, Лёва им говорит: «Вы по одному не ходите и даже из домика не выходите без оружия – осень случилась пустая, зверь голодный, тигры выходят к домам и собак таскают.
Не ходите, не дай бог, нарветесь». Сказал, а сам уехал в Сучан, надо было ему что-то.
Приезжает обратно, а там…
— Что, там, дедушка!? – нетерпеливо воскликнул Саша, завороженно слушая рассказ.
— А ничего. Кровь на снегу вокруг всей заимки. Он забежал в дом – никого нет. Взял ружьё и пошел по следам. Оказывается, что эти охотнички его так и не послушали, вы – пили крепко, и один ночью вышел на улицу.
По нужде, наверное. зачем-то пошел к кринице. Там на него тигр и напал. Лёва говорил, что полосатый знатно побуянил: одни ботинки и остались да кровища кругом. А второй, охотник-то, ждал-ждал да пошел искать товарища. Его тигр задрал прямиком возле крыльца. Но так как уже сытый был, просто подрал; потащил было с собой, но может, кто спугнул – бросил возле плетня и ушел в лес.
Дед рассказывал неторопливо и шёл тоже медленно, так что Саша, совсем напуганный, путался в ногах, держась за дедову куртку.
— А потом что? Тигр этот так и живет там?
— Нет, конечно, собрали облаву. Тигра-людоеда нельзя оставлять в живых. Обычно тигры на людей не нападают, не ихний мы рацион. Но раз попробовал человека, будет нападать снова и снова. Нашли в тот же день недалеко от деревни, застрелили.
— А почему тигр напал на тех людей?
— Неурожайный год был, кабаны ушли на север, и тигру нечего было есть. Кабаны – его основной рацион. А может быть и другое: неудачно схватился с большим секачом, тот поранил его, и всё, – тигр охотится на лесных зверей не может, вот и пошел к людям. Сначала собак стал таскать, потом и до человека добрался.
— А разве собаки не могут защититься?
Они же во дворе, за забором.
— Тигра забор не остановит, он пять метров перемахнёт – даже не заметит. А собаки боятся его. Вот возьми собаку в лес, она всё время бежит впереди или в стороне, разведывает лес. Но как только почует тигра, тотчас заскулит и будет к ногам твоим прижиматься.
Верный признак, что тигр рядом. А во дворе, на цепи, она даже убежать не сможет. Тигр залезет и, как тушёнку из консервы, выцарапает её из будки.
— Даже такую большую, как у дяди Олега?
— Любую. Есть, правда, натасканные собаки. Лайки. У Льва Ивановича их было много. Вот они не боялись тигра. Они наоборот его искали; найдут, окружат со всех сторон и зовут охотников. А чтобы тигр их не порвал, следят за ним, и, как только он поворачивается к одной, другая тут же хватает его за задние лапы. Он рычит, поворачивается к той, что укусила, а его первая снова кусает. Так они его и держат, пока не подойдут охотники.
— И охотники его убивают?
— Не всегда. Часто они просто рогатинами его прижимают, усыпляют, веревками вяжут и тащат в зоопарк, – дед усмехнулся, – но в этот раз Лёва того тигра сам застрелил.
Дедушка рассказывал так хорошо, так интересно, с расстановкой, с нажимом в нужных местах, что детская фантазия легко нарисовала образы в голове мальчишки и он как будто наяву видел занесенное снегом зимовье, большие звериные следы, кровь и матёрого охотника Льва Ивановича, который со своими верными псами- лайками загнал тигра- людоеда и, посмотрев мгновение, как тот при виде человека изошёл слюнями, вскинул винтовку и выстрелил…
Они поднимались по левому берегу реки Тигровой, и невысокий, в полметра, бережок в низине возле турбазы вырастал в крутые скалистые обрывы, уходящие в вверх, туда, где облако заслонило вершину. Конец марта выдался теплый, и солнышко, пробиваясь сквозь сплетение веток, ласково пригревало путников.
— Деда, а если встретить тигра в лесу, неужели никак не спастись? Как же мы тогда за грибами ходим, а вдруг встретим?
Дед снова усмехнулся, потрепал Сашку по голове и сказал:
— Тигр не охотится на людей. Он бродит в тайге сам по себе. Вся беда в том, что люди считают лес своим и ходят в нем без страха, полагая, что раз они цари природы, им всё можно. А в лесу ведь всё не просто так; вот сейчас мы идем по тропе, ты думаешь, её люди натоптали? Как бы не так – это звериная тропа. — звериная?! – воскликнул Саша. – Тигриная?
— Нет, скорее всего, помельче зверя.
У кабанов есть своя тропа, у диких коз и оленей, у всех есть свои пути, по которым они ходят туда-сюда. И у тигра есть своя тропа тоже. Так вот, если тигр видит, что человек идет по лесу, он сначала просто наблюдает. затаится в кустах и смотрит, куда пойдёт человек. Если тот просто бродит по лесу в разных направлениях и пересекает тропу тигра, но не идет строго по ней, то тигр успокоится: поймёт, что человек не по его душу пришел, и пойдет дальше своей дорогой. А вот если он увидит, что человек встал на его след и идёт по нему, не сворачивая, тогда бойся, тигр решит, что человек его преследует, и тогда…
Дед замолчал, остановился, достал еще сигаретку и закурил. Опершись одной рукой на ствол маленького кривого дубка, он показал вдаль за реку.
— Видишь берег? Кажется, что недалеко, а вот попробуй камень докинуть до того берега.
Саша нашёл несколько камешков и стал бросать. Как он ни пытался, какие бы способы ни придумывал, камни сначала летели, казалось бы, хорошо, но потом, потеряв свою скорость, угрюмо падали в воду почти рядом с берегом, некоторых даже не было видно, если не посмотреть со скалы. Дед смеялся:
— Не докинешь! Но если бросать не прямо, а немного вверх, то камень пролетит большее расстояние.
Сашка последовал совету и с радостью отметил, что камень действительно улетел гораздо дальше и упал на середину реки.
— Почему так, деда? Почему, если кинуть вверх, он летит дальше?
— Траектория, – ответил дед загадочным словом и двинулся по тропе.
— Деда, а что же было потом? Ты рассказывал про тигров… что будет, если человек пойдет по следу тигра?
— Хм. Тигр ждёт, пока человек пройдет мимо, а потом сам становится на след и идёт сзади. Охотник думает, что это он на тигра охотится, а на самом деле всё наоборот.
— И тигр нападает?
— Опять же, не всегда. Если человек идет к его логову, то, скорее всего, нападёт.
Инстинкт защиты потомства, он как у всех одинаков. Разница в том, что если слабые звери будут пытаться отогнать хищника, то сильный – сам убьет врага.
— Разве человек – хищник?
— О, ещё какой. это самый страшный хищник в лесу.
— Как же тогда тигры убивают людей?
— У человека главное оружие – это его голова. Например, многие горе-охотники приезжают в лес повеселиться, а не на охоту.
Пьют водку, а потом идут в лес, шумят, гремят, и вонь от них на всю тайгу. Какая это охота? Они и не подстрелят никого, да ещё и рискуют сами попасть на обед. А опытный, вот как Лев Иваныч – вот это настоящий хищник. Он за полгода столько мяса натаскивает, сколько во всех магазинах города не сыщешь.
Слушая дедушкины рассказы, Сашка даже не заметил, как они поднялись настолько высоко, что уже не было видно ни села, ни базы, от которой они ушли в лес, да и река перестала громыхать и казалась узкой лентой, через которую уж точно можно перекинуть камень.
— Вон она, Орлиная! – сказал дед и показал куда-то вверх. Владимир Ильич улыбался, а Сашка, сколько ни смотрел, видел только какую-то насыпь из щебня и ничего впечатлительного. И вообще, он устал уже идти в гору.
— Может, передохнем! – спросил спокойно, без жалобы, но всё же с тайной надеждой, что дед остановится.
— Нет, надо дойти до Орлиной, иначе не успеем спуститься, стемнеет. Давай-ка прибавим шагу.
Тропинка становилась всё круче, вместо мягкой подстилки из опавших прошлогодних листьев стали появляться острые камни, иногда они вырастали на полметра, а то и выше, и приходилась обходить их или перелазить.
Для дедушки они не представляли серьезного препятствия, он был высок, поджар и легко двигался вперед, не переставая при этом пыхтеть сигаретами. А вот Саша в свои восемь лет уже начал полнеть и карабкался с трудом, но никоим образом не выдавал свою усталость и терпеливо шёл след в след и молчал.
Остаток пути до Орлиной скалы они проделали в тишине, лишь изредка дед что-то напевал себе под нос. В один прекрасный миг они вынырнули из леса и оказались на вершине скалы, к которой так упорно пробирались.
К величайшему Сашкиному удивлению, то, что он издалека принял за груду невзрачного щебня, превратилось в огромную насыпь, до самой реки спускавшуюся россыпью исполинских валунов, зачастую больше Сашки раза в два.
Дух захватило от этого вида! Во все стороны над рекой виднелись скалистые обрывы и выступы, лес отпрянул назад, а облака, мирно покоившиеся на вершинах сопок, наоборот, нависли совсем рядом, так что казалось, их можно потрогать как вату. Вниз же смотреть страшно: крутой обрыв, устланный валунами, грозно напоминал о том, что когда-то здесь была большая скала, теперь обрушенная невиданными силами, и казалось, только попробуй вступить на эти камни, как они тут же с грохотом ринутся вниз и погребут под собой неосторожных путешественников.
— Вот она! Орлиная скала! – воскликнул дед, радуясь, наверное, больше своего внука, который жутко устал от восхождения.
Сашка долго стоял рядом, сначала борясь с отдышкой, а затем с чувством гордости за самого себя. Они достигли цели, стояли на краю пропасти и наслаждались чудесным видом, который невозможно повторить никакими снимками или кадрами телефильма.
Дед хитро прищурился и сказал:
— запомни это место, приведёшь сюда своих детей. Надо обязательно показать и рассказать о нём.
— Детей? – Саша удивился. – зачем?
Владимир Ильич несколько минут молча смотрел вдаль: на долину реки, раскинувшуюся под ногами, на скалы, одинокими каменными перстами вонзившиеся в облака, на шумевший по склонам сопок лес, ещё чёрный после зимы. Потом наклонился и погладил внука по голове. – Скажи, тебе нравится ходить со мной в лес за грибами, за малиной, за кишмишем?
— Да, – просто ответил мальчик. – Я люблю лес. Почему ты спрашиваешь?
Дед таинственно улыбался.
— Нет ничего лучше нашей тайги. здесь настоящая жизнь. Будешь любить лес, и он тебя будет любить. Всегда накормит и напоит.
Даже в самый тяжёлый год. Береги и уважай его. Когда-то и я такого же возраста, как ты сейчас, а может, даже младше, начал ходить в лес, кормиться его дарами. Правда, меня некому было водить и рассказывать, как надо себя вести – сам всему научился. Хочу вот, чтобы тебе было с этим легче. Чтобы и ты полюбил наш лес, так же, как я.
— Я люблю, дедушка, – заверил Саша и подумал, как странно говорит дед, словно прощается, как будто хочет сказать что-то важное, да всё не решится никак. Под сердцем вдруг защемило – неизвестное пока ещё чувство захватило дух – что если с дедушкой что-то случится?
— Деда… мы же всегда будем вместе ходить в лес?
Владимир Ильич промолчал в этот раз.
Казалось, он был удовлетворён ответом внука и хотел ещё что-то добавить, но удержался и только сказал:
— Вот и хорошо. А теперь давай спускаться.
Дед подошел к краю обрыва и поманил Сашку. Тот приблизился, осторожно держась за длинные плети таволожки. Высота для мальчика казалось невероятной.
— Вот здесь!? – изумился Саша, считая, что прыгать по этим страшным камням очень опасно, и всё еще надеясь, что они просто вернутся по тропе.
— Да, – невозмутимо ответил дед и первым спрыгнул на выступ ниже. Обернулся и подал руку – Давай, не бойся.
Саша боялся, но всё-таки спрыгнул. Серые валуны были разных размеров и форм, некоторые лежали плотно друг к другу, иные же, казалось, держатся на одном честном слове и вот-вот упадут. Но дед спускался, не выказывая даже малейшего беспокойства, и мальчик, храбрясь, прыгал с камня на камень; так они спускались всё ниже, а шум реки вновь наполнил долину.
Где-то на середине спуска дед остановился возле одного из больших валунов и подозвал внука.
— Смотри, видишь надпись.
Присмотревшись, Саша увидел полустёртые буквы, выцарапанные на камне острым предметом; несмотря на время и причудливые изгибы царапин, он сумел сложить из букв слова «Вова и Галя», а ниже – «Мы были здесь 1961». Сашка восторженно посмотрел на деда, а тот ответил на его немой вопрос:
— Да, это написали мы с твоей бабушкой. Тогда не то что тебя, ещё твоей мамки не было в планах. А видишь, как вышло – теперь ты здесь. Дед достал из кармана маленький складной нож. – На, попробуй!
Сашка с трепетом стал царапать ножом гранит, но получались лишь тонкие линии, которые легко стирались даже ладонью. Он расстроенно посмотрел на дедушку, и тот взял нож и сам быстрыми сильными движениями написал: «и Саша», а ниже: «1990».
Дед усмехнулся и сказал:
— Вот, напишешь здесь имена своих детей.
— А что вы с бабушкой тут делали?
— Как что? Отдыхать приезжали, молодые были, лазали по лесам, всегда вместе. это сейчас бабка твоя ходит, как черепаха, а тогда бегала, как дикая коза!
Они были такие разные – дед и внук.
Один высокий, худощавый с крепкими руками и ногами, закалёнными работой в шахте, второй же – маленький, с нежными пухлыми щёчками и ранней полнотой. Но кое-что всё же было в них такое, что выдавало родственную связь. Глаза. У обоих – карие, большие и постоянная привычка щуриться. Саша походил на деда больше, чем на мать или отца. Дед очень любил его, так как бог дал ему только дочерей и своего первого внука он ждал как чуда. Даже сюда, на Орлиную скалу он привел именно его, а не Сашкину маму или тётку.
Саша посмотрел на дедушку, и они счастливо рассмеялись, словно прочитали мысли друг друга.
— Надо поторопиться, а то темно будет, – сказал дед.
Спустившись к подножию скалы, они оказались в высоких зарослях сухой осоки и полыни, густо растущей на берегах Тигровой.
— Придётся нам два раза реку переходить, – заметил дедушка, – здесь река изгибается под скалой, так что будем одну и ту же реку переплывать.
— Я же не умею плавать, – испугался Саша.
— Не бойся, я тебе перенесу. Надо только найти брод. заросли кончились быстро, показалась прогалина и узкая поросшая травой дорога.
— Я думал, здесь нет людей!
— А как же, люди за дровами ездят, да в Бровничи и в Тигровый. Тут напрямки.
Раньше ездили. Сейчас по трассе быстрее получится.
Видно было, что дорогой давно не пользовались, она заросла, и то и дело встречались поваленные деревья и просто ветки, засыпавшие колею. Солнце нехотя заходило, и если на вершине скалы было светло, то здесь, в низине, быстро темнело.
Показалась река. Дед снял сапоги и брюки. — залазь на плечи.
— Деда, а зачем ты разулся?
— Вода нальётся в сапоги, идти будет невозможно, особенно когда реку перейдём.
Да и одежду мочить не хочется. Не май-месяц.
Первый брод дался легко; на том берегу дедушка оделся, и они пошли дальше.
— Деда, ты так и не рассказал, можно ли как-нибудь защититься от тигра в лесу. Вот у нас же нет оружия: что мы будем делать, если вдруг тигр выйдет?
— Я не могу тебе точно сказать, что надо делать в таком случае, – я не встречал тигра.
Сам помню лишь, что Лёва одну историю постоянно травил… Он постоянно одно и то же рассказывает. — это я слышал, – вздохнул Саша, – бабушка тоже так говорит, что он по сто раз повторяется, аж надоедает. А я послушал бы его… А что же дед Лёва про тигров говорит!?
— У местных жителей- удэгейцев есть такая байка, – дед курил, уже казалось, не переставая, и совсем перестал улыбаться. Постоянно смотрел по сторонам – видимо, его беспокоили быстро наступавшие сумерки. – Что, мол, если встретишься с тигром в лесу, нельзя сразу бежать, он всё равно догонит, а нужно сделать следующее: показать ему открытые ладони и медленно отступать назад, не поворачиваясь, и всё время приговаривать: «Амбу, Амбу». И ни в коем случае не смотреть в глаза тигру, это только спровоцирует его. И так вот тихонечко идти.
Тигр поймёт, что ты не представляешь для него угрозы, и пойдёт своей дорогой, – дед запыхтел сигаретой и добавил, – но это, конечно, если он не задумал тебя скушать.
Сашка живо представил картину, как старый удэгейский охотник, одетый в звериные шкуры, с потемневшим от ветра лицом, поднимает руки и медленно отступает в лес, приговаривая магические слова. А тигр стоит на тропе, готовый к прыжку, но видя, что человек уходит, успокаивается и величаво идёт дальше по своим делам и только напоследок предупредительно рычит…
Он даже не успел представить полностью эту картину, как самый настоящий звериный рык раздался где-то далеко позади! И это уже взаправду, а не в его воображении! Громкий, резкий, как сильный храп, и даже немного похожий на звук обвала в горах!
Дед замер посреди тропы. Вдвоём они всматривались в заросли, обступившие со всех сторон. Владимир Ильич сильно засопел носом, и это выдавало его тревогу, лицо потемнело и выражало полную сосредоточенность.
Сашка же схватился за куртку деда и с ужасом чувствовал, как сильный холод пробежал по спине, как страх вдруг сжал живот и перехватил дыхание. Он боялся, и дыхание резко участилось от испуга.
Дед взял его за руку и быстро зашагал дальше по тропе.
— Ничего страшного, это пока ничего не значит. — это не тигр!? – с надеждой промямлил Саша, ежесекундно оборачиваясь назад.
— Помни, что я тебе сказал: тигр не нападает просто так, а мы не идём по его дороге.
Мы идём по своим делам, идём в село. В свой дом, а не в его.
Дед закурил новую сигарету, но в этот раз не стал затягиваться, а выпустил весь дым на внука. Сашка почему-то сразу догадался, что тем самым дедушка хочет, чтобы табачный дым пропитал его одежду и волосы, и это, возможно, отпугнет хищника. Правда, от такой предосторожности Сашка напугался пуще прежнего. Опасность-то реальна!
Хорошо, что всего через десятка два шагов наконец-то показался долгожданный рукав реки.
— А вот и наша последняя переправа! – обрадовался Владимир Ильич.
В этом месте Тигровая была шире, глубже, а течение – сильнее. Скинув сапоги, дедушка намотал брюки на руку, посадил внука на плечи и быстрым шагом вошёл в воду. От былой неторопливости не осталось и следа. Сашка словно сквозь тело деда чувствовал, как холод воды стал подниматься выше и выше, как замлели пальцы на ногах, а сильное течение так и норовит опрокинуть дерзких посягателей.
Прозрачная как стекло вода стремительно неслась бурным потоком; с высоты дедушкиных плеч можно было разглядеть, как осторожно он переступает по гладким камням, а вокруг ног мелькают любопытные рыбки.
Едва они вошли в реку, чувство страха отступило, казалось, что в воде они в безопасности, вне досягаемости могучего хозяина тайги.
Саша обернулся.
Там позади, откуда они только что сбежали, остался узкий просвет между деревьями и кустами, аркой нависшими над дорогой.
Сумерки уже начали сползать со скал и заполнили низину, теперь казалось, что дорога и окруживший её лес – это сказочные ворота в волшебный и неведомый мир И кто-то сказочный и страшный готов выйти оттуда и погнаться следом за нарушителями спокойствия.
Дедушка замедлил шаг, на середине реки вода поднялась выше пояса, идти становилось всё трудней; удивительно, как ему удавалось удержать равновесие при таком сильном течении.
Саша почувствовал, как волосы зашевелились на затылке, снова возникло странное чувство, что кто-то смотрит в спину, такое же, как в самом начале пути, на подъёме к Орлиной скале. Но тогда позади была турбаза с её шумными обитателями, сворой собак и яркими огнями костров, а вот сейчас он точно знал, что там, сзади, только лес, и именно там логово хозяина тайги.
Он снова глянул назад и судорожно захлопал ртом, пытаясь втянуть хоть немного воздуха в сжавшуюся от сильного страха грудь.
На тропе, где только что ему чудились врата, стоял тигр.
Большой. Больше, чем ему представлялось в самых чудных фантазиях, больше сухого экспоната в Сучанском музее. Огромный, с тёмно-красной шкурой и белыми прогалинами на морде. Правая лапа немного впереди, чуть согнутая, готовая опуститься, чтобы сделать следующий шаг; оранжевые глаза, не мигая, смотрят на людей.
Страха сродни этому Сашка никогда раньше не испытывал. Но именно сейчас он вдруг понял, почему охотники, приехавшие на зимовье Льва Ивановича, погибли, не успев сделать даже выстрела: человеку неподготовленному, никогда не встречавшему дикого зверя в его естественной среде и даже не пытающемуся хоть чему-то научиться, невозможно быть готовым к такой встрече.
Полное оцепенение. Даже язык онемел, и крикнуть нет никаких сил. Какая может быть борьба.
То ли дед оступился, когда в очередной раз нащупывал ногой опору, то ли мальчик, испугавшись, сильно дёрнулся, но как бы там ни было, сильный поток сбил их с ног, и они рухнули в холодную воду.
Саша не умел плавать, но он даже не успел испугаться – дед ни мгновение не выпустил его из рук и тут же с силой вытолкнул на поверхность.
Холод, вдобавок к страху, сдавил грудь, и мальчик лишь успел охнуть, как вода снова обрушилась на него. Течение тащило их вперед, скользкие камни не давали удержаться.
Сашу то и дело накрывала река, но дед сильной рукой вновь вытаскивал его, хотя сам с трудом справлялся с силой реки и почти скрылся под водой.
Им повезло: совсем недалеко, ниже по течению, был перекат, Владимир Ильич сумел одной рукой уцепиться за большой камень, выступающий из реки, другой – держал внука.
Отдышавшись, дедушка громко стал звать на помощь. А Саша, переведя дух и выплюнув воду, смотрел на берег и, мешая восхищение с паническим первобытным ужасом, наблюдал, как тигр движется в зарослях вдоль берега.
Поравнявшись с людьми, хищник затаился на самом краешке берега, почти сливаясь с жёлто- коричневыми зарослями сухой травы; притаился, прижался к земле, подтянув лапы под себя, как кошка, готовящаяся прыгнуть на свою жертву. А ведь это и есть кошка, только очень большая и гораздо более опасная. Смертельно опасная.
Может, он готовится прыгнуть?
Дед снова закричал, зовя на помощь. Удивительно, но он умудрился удержать в руках одежду с сапогами и внука и ещё цеплялся за камни, не давая потоку унести их.
Наступавшие сумерки превратили Тигровую в чёрное полотно, на котором навряд ли можно было заметить почти накрытых водой людей. Горная река ревела и тянула их за собой, отрывала закоченевшие пальцы.
И всё-таки кто-то услыхал их крики.
Что-то большое и рычащее выкатилось на перекат, разрезая течение реки металлической грудью.
— Ребёнка держи! Ребёнка!
Сильная рука выхватила мальчика из воды, как кутёнка, закинула на жёсткое сиденье.
— Степаныч, давай быстрее, перевернёт же!
— Открой двери!
Вода залила кабину, и Саша поджал ноги, пытаясь скрыться от страшной и могучей стихии. Мужчина, вытащивший его из реки, выпрыгнул из машины и протянул руку деду, потащил его к себе, вдвоём они ввалились в салон автомобиля, но дед вдруг выронил сапог.
— Сапоги! – закричал он, норовя кинуться вслед, но рыбаки втащили его обратно.
— Какие, твою мать, сапоги! Серёга, давай газуй, пока нас не перевернуло.
Дедушка грустно глянул на реку, засопел и со злостью швырнул следом второй сапог.
— Ну и правильно, – сказал один из рыбаков.
Газон с натяжным ревом развернулся на перекате и выехал на берег.
Дальше всё было как во сне: Сашка так устал, что не мог идти, сказывалось и сильное переохлаждение. Владимир Ильич схватил его на руки и босиком, без брюк понёс на базу.
Их отнесло от брода не несколько десятков метров, и, если бы не рыбаки, они могли уже никогда не выбраться на берег: дальше за Хмельницким река становилась глубже и опаснее.
Шахтовое начальство продолжало гулять точно с тем же размахом, что и несколько часов назад, только крики стали сильней, а музыка громче. Владимир Ильич занёс Сашу в дом; бухгалтерша в сильном охмелении всё время крутилась рядом и то и дело удивлённо вскрикивала:
— А чей это ребенок!?
Сашу натёрли водкой, укрыли одеялом.
Дедушка водку принял вовнутрь и присел рядом. Он ничего не говорил, но в его глазах стояла тревога, которая медленно угасала по мере понимания того, что всё уже закончилось и внуку ничего не грозит. Наверное, он сильно за него переживал. Потом дед ушёл к остальным отдыхающим, и Саша остался один.
Над деревянной кроватью мелькала тень от фонаря, свет проникал в комнату через маленькое оконце. Сашка приподнялся, рукой стёр влагу со стекла и посмотрел на улицу.
Оказалось, что окно выходит на реку, и были ещё видны темнеющие заросли и высокие стволы деревьев на том берегу. Вода поблёскивала, но уже не казалось такой страшной, как там, на перекате…
Большая тень взвилась над поваленным деревом, и Саша почувствовал, как сердце снова замерло, сжатое первобытным страхом. Красная шкура, большие мощные лапы и с белыми прогалинами морда. Несмотря на расстояние, казалось, что зверь видит сквозь стены, а его жёлтые немигающие глаза мерцают, как угольки.
Саша вспомнил слова дедушки, выставил вперед руку с открытой ладонью и посиневшими от холода губами шептал: «Амбу, Амбу…», – с наивной надеждой, что старинная магия удэгейцев защитит от смерти.
Тигр постоял, тяжело подышал, а потом просто нырнул в чащу и исчез. Вместе с ним пропало наваждение, и страх отпустил. Саша опустился на кровать и закрыл глаза.

Опубликовано в Южный маяк №6, 2022

Вы можете скачать электронную версию номера в формате FB2

Вам необходимо авторизоваться на сайте, чтобы увидеть этот материал. Если вы уже зарегистрированы, . Если нет, то пройдите бесплатную регистрацию.

Бондаренко Илья

Родился в 1982 году. Живет и работает в г. Находка Приморского края. Писать начал еще со школьной скамьи. Написал и опубликовал два романа: «Возвращение Прометея» и «Гипершторм». Долгое время главным жанровом направлением в творчестве оставалась реальная проза о жизни простых людей, но вот уже три года пробуется на вкус фантастика.

Регистрация
Сбросить пароль