К 50-летию американского «Лунного проекта»
Окончание. Начало в №№ 7, 8
3. КОСМИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ
Вероятность невероятного
Окинув беглым взглядом историю лунной гонки, автор решил, что без ее, гонки, пространственно-временного контекста не обойтись. Вопросы, возникающие при изучении программы «Аполлон» (какой эта программа представлена в официозных американо-советских источниках), требуют рассмотрения всей космической программы США – причем в ее связи как с советской космической программой, так и с геополитическими изменениями, случившимися на рассматриваемом нами временном отрезке. И, хотя намеченный путь кажется непреодолимым, – но это только так кажется. Главное – начать.
А начнем с того, что после всех отмеченных странностей программы «Аполлон», в результате которых американские астронавты шесть раз благополучно высадились на Луну и вернулись на Землю, у нас осталось чувство глубокого удивления – как все это могло случиться без сучка и с одной задоринкой (мужественный полет разорванного в клочья «Аполлона-13» – на необлетанных ракетах и сомнительных кораблях, при том что наши, имея такой отрыв, бились-бились и ничего не добились? Для того чтобы подкрепить беспристрастной математикой наше удивление, приведу только один простой расчет, сделанный одним из исследователей лунной эпопеи. При тех процентных соотношениях удачных и неудачных полетных испытаний каждого этапа полета «Аполлона» – начиная со старта, выхода на орбиту Земли, полета к Луне с перестыковкой корабля с лунным модулем, преодоления радиационных поясов и так далее – до благополучного приводнения – вероятность удачного исхода этого многоэтапного и рискованного предприятия оказалась равной пяти процентам. А вероятность удачного свершения шести полетов подряд, исходя из правил теории вероятности (просто перемножаем все вероятности, т.е. возводим пять сотых в шестую степень) получим две миллионные процента! Чтобы наглядно представить эту вероятность, нужно понять: шесть удачных полетов «Аполлонов» к Луне и обратно (шесть подряд!) выпадает только один раз из 50 млн реальных повторений серии из шести пусков подряд! Благополучный исход одного лунного путешествия выпадает, как вы наверняка уже подсчитали, один раз на двадцать пусков «Аполлона». Ну а верность этой математики может подтвердить, пусть и примерно, начало нашей лунной программы. Чтобы первые три «лунника» – пролет мимо Луны, попадание в Луну, облет Луны – состоялись, потребовалось более двадцати пусков (не забудем, что автомат менее привередлив, то есть вероятность удачи у него выше, чем у пилотируемого корабля).
Выходит, если верить в реальность декларируемых свершений миссии «Аполлона», то мы вынуждены признать необычайную везучесть этого детища НАСА. И тут возникает закономерное любопытство: были ли так же везучи дед и отец лунной миссии – программы «Меркурий» и «Джемини»? Все три программы имеют несомненное родство – типы кораблей весьма похожи, это конусовидные капсулы из очень тонкого металлического проката, что обусловлено во всех трех случаях слабостью ракет-носителей. Если дотошно анализировать (это многажды сделано сетевыми исследователями) соотношения тяговооруженности американских ракет «Ред Стоун», «Титан-2» и «Сатурнов» с весом выводимых на орбиту «Меркуриев», «Джемини» и «Аполлонов», оказывается, что при самом благожелательном к нашим партнерам взгляде, эти ракеты не могли вывести эти корабли даже на низкую околоземную орбиту, – разве что их пустые макеты. Конечно, как заметил один из защитников НАСА, это всего лишь наше незнание возможностей американских космических инженеров, – они спокойно варьировали тягу их ракет в зависимости от возникающих нужд – полтонны туда, полтонны обратно. Я вспоминаю, как наши глупые инженеры лезли из кожи, чтобы воткнуть лишние 200 кг на «Союз-19», который должен был состыковаться с «Аполлоном» в 1975 году, – им пришлось создать на космодроме гигантский холодильник, чтобы охладить керосин, увеличив тем самым его плотность и, соответственно, массу в прежнем объеме.
Видите, мы как-то незаметно от сомнений в реальности полетов «Аполлонов» подошли к сомнениям в реальности орбитальных полетов «Меркуриев» и «Джемини». Тема эта уже давно со всех сторон осмотрена и обсчитана добровольными исследователями, и возникло это направление в лунной конспирологии совершенно неизбежно, превратив недоверие к лунной программе НАСА в недоверие к пилотируемой программе НАСА на первых трех ее этапах – «Меркурий», «Джемини», «Аполлон». А неизбежность была обусловлена закономерным вопросом: если так сомнительна реальность успехов «Аполлонов», то как могла эта имитация вырасти из нормальных двух этапов покорения околоземного космического пространства? И когда задавшие этот вопрос обернулись и посмотрели назад, они увидели тот же дефект, что и в миссии «Аполлон» – тонкостенность капсул, заданную слабостью их носителей. Отсюда вытекали три основных проблемы, родственные всем трем программам. Давайте коротенько эти проблемы рассмотрим.
Честное слово джентльменов
Начать хочу с разницы космических заделов СССР и США, которая ошеломляла американских специалистов и одновременно вселяла в них уныние. Если корабль «Восток» весил почти пять тонн, то капсула «Меркурий» не дотягивала и до полутора. Короткая сравнительная информация: спускаемый аппарат «Востока» был сварен из листового алюминиевого сплава толщиной 3 мм плюс от 4 до 11 см теплозащиты.
У Меркурия внутренняя оболочка была из двойных титановых листов толщиной 0,25 мм (т.е. 0,5 мм?) внешняя, кобальт-никелиевая теплозащитная – 0,3–0,4 мм, – т.е. суммарная толщина стенок «Меркурия» «не дотягивала до одного миллиметра, а это и есть, конечно, не фольга, но – жесть.
Королев сразу отказался от суборбитальных прыжков – он мог себе позволить это с созданной им ракетой. Вернер фон Браун не мог, и его модернизированная «Фау» поначалу только подбрасывала капсулы с астронавтами, давая им ощутить невесомость в течение 15 сек. Джон Гленн еще готовился стать первым американцем, облетевшим Землю вслед за Юрием Гагариным, а русские, недолго почивая на гагаринских лаврах, нанесли еще один сокрушительный удар по американскому самолюбию. Об этом хорошо пишет летчик и писатель Мартин Кейден в своей книге «В плену у орбиты», изданной в США в 1964 году и переведенной в СССР в 1966-м. В рассказе о судьбе вымышленного астронавта, чуть не погибшего в «Меркурии-7» он точно передает тот благоговейный восторг американских астронавтов и космических инженеров перед русской космической мощью в первые годы пилотируемой космонавтики:
«…Полет русского космонавта Германа Титова вновь застал всех врасплох, хотя информация о Советском Союзе, как в виде сообщений разведки, так и в виде всяческих противоречивых слухов – продукции «фабрики сплетен» была довольно обильной. Вместе с группой летчиков, собравшихся на командном пункте авиабазы Эдвардс Пруэтт слушал доклады станций слежения, которые транслировал штаб командования ПВО Северной Америки в Колорадо-Спрингс. Американская сеть слежения засекла корабль «Восток-2» и сопровождала его на всем протяжении полета. Относительно размеров, рабочих характеристик и огромного – почти пять тонн! – веса русского корабля не оставалось ни малейших сомнений.
Они настроились на передатчики «Востока-2». Все американские станции, разбросанные по планете, принимали передачи Титова, когда он выходил на связь с советскими судами, самолетами и наземными пунктами слежения. Неожиданно молодой космонавт там, наверху, повернул ручку громкости до отказа, и, когда прерываемый помехами голос заполнил комнату, Пруэтт восхищенно закричал: «Послушайте этого чертенка! Он еще поет там, в этой дьявольской машине!»
Титов действительно пел, не без уныния признали летчики. Значит, ему было о чем петь…»
В этой книге автор восхищается русскими достижениями в космосе на протяжении всего повествования. Русские, узнав, что «Меркурий» с неисправными тормозными двигателями не может сойти с орбиты, а у астронавта кончается кислород, долго не думая, запустили «Восток-9» – уже 12-тонный корабль! – который с помощью двигателей изменил наклонение своей орбиты, перешел на орбиту американской капсулы, догнал ее, связался с астронавтом и предложил тому готовиться к переходу в «Восток». Но все же американцы смогли запустить первый двухместный «Джемини», и русский великодушно, подсветив своими мощными фарами «Меркурий», позволил «Джемини» найти на ночной стороне своего коллегу и спасти его. Не покривлю душой, если скажу, что в этой книге автор относится к русским космонавтам и конструкторам русской космической техники, как индеец майя к белым бородатым богам, приплывшим на огромных кораблях.
Но как раз с «Джемини» все начало меняться. Первые два беспилотных запуска были неудачны. А вот третий случился всего через пять дней после успешного выхода в открытый космос нашего Алексея Леонова. «Джемини-3» наконец-то вышел на орбиту, и все его собратья по «линейке» – все десять! – в течение года выходили и выходили на эту орбиту, совершая чудеса – от множества выходов в открытый космос до множества стыковок с ракетой «Аджена», не считая мелочей вроде сближения двух «Джемини» до 30 см и рекорда длительности пребывания людей в космосе – 14 суток! Правда, уже через несколько лет один американский непатриот обнаружил в книге про эти полеты фотографию первого выхода американского астронавта в открытый космос (без шлюзовой камеры, сразу – за дверь с разгерметизацией корабля). Оказалось, что это фото того же астронавта, тренирующегося в грузовой кабине самолета, создающего невесомость при пикировании с большой высоты, – только фото зеркально отображено и уменьшено, – ну и космос «подложен» под вырезанную фигуру в скафандре…
Этот беспроигрышный фейерверк петардами «Титан-Джемини» по странному совпадению происходил в отсутствии пилотируемых полетов советских кораблей, – напомню, что сразу после смерти Королева программа «Восход» была закрыта.
Почему-то вспомнился мне старый анекдот про Чапаева, который вернулся из Англии миллионером и на расспросы Петьки ответил: «Захожу я в клуб. Там все сидят, выпивают, в карты играют. Присмотрелся – в очко режутся! Сел я за столик, взял карты. У меня – 18. А мой соперник-англичанин говорит – 20. Я ему: “Покажи!” А он – мне: “Мы, джентльмены, верим на слово”. Вот тут-то мне как поперло, как поперло…»
Тяготы и лишения американского космоса
Итак, джентльменам поперло именно с выхода Леонова в открытый космос, – и больше переть не переставало до самой Луны и дальше. «Джемини» был так удачлив, что инженеры и астронавты наперебой предлагали начальству НАСА запустить его к Луне, – хотя бы облететь уже в 1966-м, и даже высадить одного астронавта на ее поверхность на открытом лунном модуле – астронавт в скафандре верхом на топливном баке с двигателем. Тогда начальство было еще не уверено в своем магическом везении и на этот риск не пошло, запустив программу «Аполлон».
Но не будем покидать «Джемини» так быстро. Тем более что астронавты Борман и Ловелл провели в его капсуле объемом 2,5 кубометра целых две недели! Т.е. на каждого приходилось по 1,25 кубометра, – это шкаф габаритами 0,8–0,8–2 метра – при ширине плеч нормального мужчины в 50–60 см – без одежды, не говоря уже о скафандре. Пролежать две недели в двухместном платяном шкафу, разминая затекшие члены только при выходах в открытый космос, – такое я даже представить себе не могу. А они – смогли…
Мало места – это еще не вся беда. Тонкие стенки капсулы не могли выдержать атмосферного давления воздушной смеси кислорода и азота, поэтому американцы выбрали чисто кислородную атмосферу при давлении в среднем около 0,3 атм. Это давление соответствует высоте Джомолунгмы – под 9 000 метров. Много было разговоров о кессонной болезни, подстерегающей астронавтов при перепадах давления. Дело в том, что резкое понижение давления вдыхаемой воздушной смеси ведет к образованию пузырьков и пузырей азота в сосудах и даже в суставах человека. Чтобы избежать этого, астронавты должны были, усевшись в кабину перед стартом, дышать чистым кислородом, вымывая из крови азот, не менее часа, – говорят, так они и делали. Правда, нужна была синхронизированная система вентиляции корабля и скафандра, чтобы при взлете атмосфера корабля стравливалась за борт, заменяясь на чистый кислород, и при этом строго соблюдая небольшой перепад внутри корабля и вне его. Есть такое понятие, как имплозия – взрыв внутрь. Если давление внутри емкости будет ниже, чем вовне ее, то атмосферное давление просто сплющит, – на этом основан принцип работы парового двигателя. Известны случаи, когда после просушки железнодорожных цистерн их закрывали, не дав остыть и конденсироваться пару, – и по мере остывания цистерны плющило, – а толщина их стенок составляет 2–3 см, а не 0,9 мм. Достаточно сказать, что в безвоздушном пространстве при давлении внутри кабины 0,3 атм на один квадратный сантиметр стенки корабля изнутри давит сила, равная 300 грамм. На один квадратный метр давит уже три тонны, и тут уместно вспомнить, что дверь-люк «Джемини» открывалась наружу – и какой нужен замок, чтобы предотвратить вспучивание двери вдоль резинки уплотнителя, – я уже не говорю о рояльных петлях, над которыми не смеялся только наивный антискептик (ненаивный, конечно, смеялся, но про себя). Если вы все еще не можете перевести все эти цифры в картинку, то я помогу. В наших панельных «хрущевках» по строительным нормам бетонное перекрытие – т.е. полы-потолки – должны выносить нагрузку не более 150 килограмм на квадратный метр – с максимумом у несущих стен до 800 кг. А теперь сравните с тремя тоннами на квадратный метр жести в 0,9 мм. Если скептик начнет говорить про ребра жесткости, шпангоуты, ячеистую структуру, то напомню ему слова одного астронавта, сравнившего толщину такого шпангоута с толщиной листка бумаги, – как ни крути, а ограничение по весу не позволяет сделать и прочный каркас.
И еще о дыхании. Дышать кислородом долго вообще-то вредно, – но тут тоже защитники могут повыкручиваться, говоря о низком его давлении. Однако американские инженеры не знали одной тонкости, которую знали советские ученые – и предупредили о ней Королева. Сначала Королев планировал создать дыхательную смесь из кислорода и гелия (инертный, как и азот). Но оказалось, что азот не только усваивается организмом человека из атмосферы, но и производится этим организмом при усвоении белковой пищи с последующим выводом в атмосферу через выдох. И выводит немало – более двух литров в час. То есть за три дня пребывания в капсуле с кислородом два человека надышат азотом так, что он вытеснит половину кислорода из корабельной атмосферы. А у американцев в кораблях стояли только датчики контроля углекислоты, то есть они бы не заметили, что в атмосфере убывает кислород и прирастает азот. А после падения давления кислорода до 0,2 атм (т.е. на 30 процентов) уже начинается кислородное голодание со всеми его минусами вплоть до… Но и это еще не все. Ладно, предположим, вам не выдавило дверь давлением, и вы не уснули от убывания кислорода – вы же периодически открываете эту дверь и «проветриваете» кабину разгерметизацией с последующим наполнением ее свежим кислородом. (Кстати, разгерметизация кабины не так безобидна, как кажется, – при этом взрывается все, где есть давление, – от лампочек с инертным газом до тюбиков с пищей). Мы забыли, что после еды человек выделяет не только азот. И как же здоровые мужчины, сидя две недели бок о бок в платяном шкафу, справляли естественную нужду? Как я уже замечал, ничего подобного туалету во всех трех миссиях у американцев не было. У них было два пути – основной и запасной, – а какой из них какой, астронавты решали сами. Первый путь – все мужчины были одеты в большие резиновые панталоны с поглощающим внутренним слоем, т.е. говоря нынешним языком, в памперсы. Для того чтобы извлечь туда положенное, нужно было снимать скафандр. В скафандре у пояса еще крепился мочесборник с шлангом, который венчался резиновым патрубком типа презерватива. К слову, скафандры шила фирма, специализирующаяся на пошиве бюстгальтеров и бандажей для чулок. Если вам лень снимать скафандр в платяном шкафу, остается на всем этом сидеть. Две недели. А запах, согласно инструкции, вентиляцией скафандра выводится наружу. То есть в кабину, в платяной шкаф. А если вы решили снять скафандр и жить в корабле налегке, то к вашим услугам простые полиэтиленовые пакеты с липкой лентой по краю – чтобы приклеивать пакет к ягодицам. Напомню, что в вашем платяном шкафу царит невесомость, и ничего не падает вниз. Представили? Да, оно вырывается из пакета и плавает по кабине. Есть записи забавных разговоров Стаффорда и (по чистому совпадению) Сернана, – посмеиваясь, они обсуждают, чье это плавает по кабине. Они смеялись и в «Меркуриях», и в «Джемини», и в «Аполлонах», – а в «Шаттлах» резко перестали. Потому что там, где туалет у них поначалу тоже не получался, вдруг оказалось, что фекалии в воздухе вызывают рост кишечной палочки во рту. Астронавты даже перестали есть, чтобы не увеличивать плотность фекалий на кубический метр кабины. Помню, как в начале 80-х в авиационном институте, где я учился, проходила встреча с одним из наших космонавтов. И он, посмеиваясь, рассказал, что у американцев на «Шаттле» не получается сделать туалет, они просят нас помочь.
Если вы так же мужественны и терпеливы, как американские астронавты, и стойко перенесли тяготы и лишения космического полета в американских капсулах, то не спешите радоваться, – вам предстоит посадка. То есть капсула входит в плотные слои атмосферы с первой космической скоростью – почти 8 километров в секунду – и начинает в этих плотных слоях тормозить, превращая воздух вокруг себя в высокотемпературную плазму. Спускаемый аппарат летит объятый пламенем, как болид, и температура на его поверхности достигает нескольких тысяч градусов Цельсия. Именно на этот случай у советских спускаемых аппаратов предусмотрена так называемая абляционная (от латинского ablatio – уносить, отнимать) защита. Это толстый – до 11 сантиметров в наиболее горячих местах – слой вещества, которое при высокой температуре испаряется, минуя фазу плавления (типа эбонита), тем самым отдавая свое тепло набегающему потоку. Это очень эффективный способ охлаждения даже в аду – чтобы примерно понять его эффективность, обмотайте бутылку с теплой водой мокрой тряпкой и высушите тряпку феном, – к вашему удивлению, вода в бутылке охладится, потому что вода, испаряясь, будет уносить внутреннее тепло, – кстати, система потоотделения нашего организма служит и для терморегуляции, спасает организм от перегрева в жару.
У пилотируемых капсул НАСА, судя по фотографиям после их приводнения (они все падали в океан, где их ждали корабли), такой защиты нет. Только днище конусовидной капсулы, которым она и входит в плотные слои, закрыто теплозащитным слоем, и этот щит сбрасывается, когда раскрываются тормозные парашюты. А вот на боковых поверхностях не обгорала даже краска. Отсек с парашютами предохраняло бериллиевое покрытие толщиной 5 мм, а сам корпус, как мы помним, складывался из двухлистовой титановой подложки и кобальтового жаропрочного сплава толщиной в 0,3 мм (температура плавления – около 800 градусов). Бериллий – тоже жаропрочный металл, он плавится при 1 300 градусов. Защитники НАСА говорят, что форма американских капсул такова, что широкое днище создает ударную волну, принимая весь огонь на себя, а скошенным бокам достается турбулентное завихрение максимум до 700 градусов, и эту температуру вполне выдерживают тугоплавкие сплавы из кобальта и бериллия. Но тут и таится неприятное для защитников физическое явление. Оно называется теплопроводностью. Тугоплавкие сплавы тем и славны, что не плавятся и не испаряются до определенной температуры. Но они хорошо проводят тепло. То есть подводимое к ним извне тепло плазмы они проводят, естественно, внутрь. Вы падаете в своем платяном шкафу, стенки которого – раскаленная минимум до 700 градусов жесть – и эта жесть (забудем про всякие провода и шланги, змеящиеся по обшивке) отстоит от вашего плеча на 10 см. Поднесите на такое расстояние к своему телу включенный утюг, температура которого на максимуме – всего 200 градусов. И это мы говорим о том температурном режиме на боковых поверхностях, который навязали нам защитники. Но это тоже не есть истина, и о новом взгляде НАСА на теплозащиту космического корабля сегодня говорит нам проект корабля «Орион», формой почти повторяющего «Аполлон», только погабаритнее, – и у этого корабля вся поверхность покрыта плитками, подобными теплозащитным плиткам «Шаттлов». Правда, несмотря на правильную теплозащиту, проект «Орион» в рамках программы «Созвездие» был закрыт, так и не став реальным, как стали «Меркурий» «Джемини» и «Аполлон». Но это случилось уже в третьем тысячелетии, а мы все же интересуемся первыми десятилетиями космической эры…
Это просто монтана!
Все, что вы прочитали выше, можно детализировать, погуглив по темам и ключевым словам. Все это к нашему времени весьма детально проработано и на Западе, и у нас. Техническая сторона полетов американцев не только на Луну, но и на орбиту Земли до «Шаттла» вызывает очень большие сомнения. Это мягко говоря. С другой стороны, компетентность так называемых экспертов – будь то космонавт или космический инженер, верящий в созданные НАСА мифы, – вызывает не то что сомнения, но, скорее, понимание нестопроцентности этой компетентности. Дело в том, что в человеческом сообществе рулит психология. И если власть и газеты говорят, что это было так, то не остается ничего другого, как верить: это было так. И, если были какие-то сомнения, то находить аргументы и эти сомнения опровергать.
Суть этого феномена заключается в том, что мы – и я это помню – считали, что Запад более успешен технологически, что «фирма веников не вяжет» и что «мэйд ин юэсэй» много выше Знака качества, что это «просто монтана!» Мы априори считали, что автомобили, музыка, одежда, электроника, даже пейзажи – все это лучше на порядок их советских собратьев, – и с этим ничего нельзя было поделать, – только изжить, что и произошло позже. Но тогда, в шестидесятые, чувство нашей отсталости от Запада охватило нашу творческую – и физическую, и лирическую – интеллигенцию.
Космос не был исключением.
Мы верили словам джентльменов. Не зная деталей, мы основывали нашу веру на старом фундаменте – Запад есть цитадель технического прогресса. И если он говорит, что сделал то-то и то-то, значит, он это действительно сделал! Мы же не врем! Мы же, запуская корабль, сообщаем о предстоящем запуске западным радиолокационным станциям и обсерваториям, сообщаем частоты наших переговоров с ЦУПом, – лишь бы технически продвинутый Запад не усомнился в правдивости отсталого Востока.
Именно поэтому мы – включая инженеров и конструкторов! – верили известиям с той стороны железного занавеса, – они стыковались, они установили рекорд длительности, они гуляют в открытом космосе! И в самом деле они делали все, что делали или могли сделать мы, но не сделали в силу нашего извечного раздолбайства и отсталости, а у них все получается красиво, мы это знаем по ленд-лизу, по тушенке и по кожаным регланам для водителей «студебеккеров». Конечно, они не могут отстать в космической гонке, – мы просто раньше начали, но теперь все становится на свои места, хозяин прогресса нагоняет и перегоняет нас совершенно закономерно. Так думала наша техническая интеллигенция, и эта дума была готовностью сдать свои позиции. Особенно после смерти Королева, который был не только конструктором, но и гонщиком, и не собирался отдавать первенства никому – даже господу Богу. Но он был один такой. Пришедший ему на смену Мишин такой решимостью и уверенностью в своей исторической роли не обладал. Я не знаю, что сделал бы Королев на месте Мишина в 1968 году, когда американцы объявили о предстоящем облете Луны. Тогда Мишин не дал команды нашим космонавтам на облет (именно он, а не Политбюро, отвечал за решение). Причина была проста: пилотируемый корабль в облет Луны могла послать только ракета УР-500 (современный «Протон») производства КБ Челомея – конкурирующей с ОКБ-1 фирмы. Эта ракета выводила на околоземную орбиту 20 тонн, тогда как сверхтяжелая Н-1 все еще была в процессе разработки. Но суть в том, что челомеевская ракета летала на ядовитом топливе – гептил плюс тетраоксид азота, – оно было в несколько раз ядовитее синильной кислоты, – тогда как королевские ракеты летали на экологически чистом керосине с окислителем кислородом. И Королев как-то сказал: «Пока я жив, человек на ядовитой ракете не полетит!» И его зам. Мишин, став Главным, не послал в облет Луны пилотируемый корабль на ядовитой челомеевской ракете. Повторю – не знаю, как поступил бы на его месте Королев. Думаю, к 1968 году он бы создал тяжелый носитель – первые две ступени Н-1, – а если бы не успел, то не погнушался бы и ядовитой ракетой Челомея, – но судьба распорядилась так, что Королева к этому моменту на Земле не было, – был Мишин, который не решился. Самое интересное, что Мишин как конструктор не верил, что «Аполлон-8» пойдет на облет Луны. Но, когда тот на это пошел, Мишин, уже как русский западопоклонник, поверил не то что в реальность события, а в его возможность, которая недоступна нам, лапотным, но вполне доступна им, владеющим передовыми технологиями. И, когда он хлопнул дверью, это означало не его неверие в случившееся, а досаду, оттого что мы не смогли угнаться за ними.
Именно Мишин первым, когда стало можно говорить о нашем участии в лунной гонке, написал маленькую книжку о том, почему мы проиграли американцам. Там он сделал упор на несравнимость финансирования американской и советской лунных программ и на единении всего американского народа вокруг идеи Кеннеди покорить Луну, обогнав тем самым русских. Потом эти доводы с теми или иными вариациями повторялись в статьях и книгах на тему лунной эпопеи. Космонавт Феоктистов, который был проектантом корабля «Восток», т.е. не понаслышке знал, что такое космос и как и на чем его покоряют, побывав в Америке в 1969-м, уже после полета «Аполлона-11», и посмотрев показанные ему цеха и тренажеры, пришел к выводу, что американцы победили нас еще и потому, что все отработали на стендах, которые строились, конечно же, потому, что НАСА хорошо финансировалось правительством. Феоктистову даже показывали стенды и тренажеры:
«Заехали на базу в Лэнгли, где нам показали тренажер для отработки ручного управления при прилунении. Макет кабины подвешивался на кране-балке с тельфером, перемещающимся на огромной эстакаде, и снабжен двигателем (имитирующим посадочный), управляющими двигателями и штатными органами управления лунной кабины. При отработке спуска имитировались динамические процессы (скорости снижения и горизонтального перемещения, угловые ускорения кабины и так далее). Посадочная площадка была сделана «под Луну»: на поверхности из шлака, залитой сверху бетоном, – кратеры, горки и все такое прочее. Имитировались и условия освещения солнцем места посадки. Для этого отработка могла производиться ночью, а прожекторы поднимались и опускались, имитируя различные углы возвышения Солнца над горизонтом Луны…»
И действительно, шлак по отражательной способности весьма похож на лунный реголит. Конечно, камеры, которыми снимали тренировки астронавтов по выходу на Луну, советским гостям не показали.
Правда, Феоктистов с сомнением отнесся к теплозащите американских капсул, списав названные температуры на неточность перевода, а потом, потрогав лунный скафандр, удивился его однослойности и легкости. Но Феоктистов был типичным представителем советской научной интеллигенции, ориентированной на Запад как светоч технического прогресса, и ему легче было поверить, что король одет в платье из суперсовременной невидимой ткани, секрет которой нам, лапотникам, еще неведом, чем принять простую мысль об отсутствии какой-либо ткани. Королев же не был подвержен этому гипнозу и знал, что американы, как он их называл, отстают от него, что их можно бить, – и это сыграло главную роль в нашем отрыве в начале космической эры. Королев был уверен, что американы сами пока не в состоянии сделать хорошую ракету – ее им делали немцы, пятьсот немецких инженеров во главе с Вернером фон Брауном, которых американцы вывезли из Германии. Королеву тоже навязывали немецких ракетчиков, но он от их помощи отказался, идея «Фау» не была ему дорога и не держала его инженерную мысль за фалды, – и он пошел вперед. Кстати, его спор с Челомеем и Глушко по поводу сверхтяжелой ракеты называют в качестве одной из причин нашего проигрыша. Мол, не могли решить, распылялись, тогда как американцы работали только на «Аполлон». На самом деле никакого особенного спора не было. Ракета Н-1 Королева была поставлена им в центр амбициозной космической программы, в которой Луне было отведено лишь промежуточное место. Королев с начала 60-х, заручившись поддержкой Хрущева и президента Академии наук Келдыша, начал работу над пилотируемым полетом на Марс. Проектировался тяжелый корабль с замкнутым жизненным циклом – вплоть до оранжерей и миниферм по выращиванию кроликов. Луну в этом проекте планировалось посетить в качестве тренировки, отработки взаимодействия. Начало полета Королев планировал на первую половину 70-х. Его Н-1 должна была выводить на околоземную орбиту модули до 75 тонн, где они собирались бы в станцию и в марсианский корабль, – т.е. ракета предназначалась для многопусковой схемы. Даже полет к Луне вначале планировался по двухпусковой схеме со стыковкой на орбите лунного орбитального корабля и лунного модуля с последующим отлетом к Луне. Но в 1964 году Хрущев, обеспокоенный тем, что американцы наращивают – по их уверениям – свою вавилонскую башню и, не дай бог, доберутся до Луны вперед нас, дал Королеву и Келдышу приказ: Луну американцам не отдавать. Вот тут и пришлось оставить марсианский путь и временно переключиться на лунное направление, да еще в спешке. Потребовалось ускорить работы по Н-1, которую в нормальном темпе можно было довести до ума в течение нескольких лет. А в это время Челомей работал над своей универсальной ракетой (УР) с ядовитыми компонентами топлива – и выбор топлива понятен, его ракета в первую очередь была межконтинентальной баллистической, шахтного базирования, а в отличие от керосин-кислородного, топлива, которым ракета заправляется перед стартом, гептил с тетраоксидом азота можно держать в баках ракеты несколько месяцев, и ракета в шахте может быть запущена в течение нескольких минут после приказа на старт. УР стала полезным носителем для автоматов и, в принципе, могла унести к Луне и двух космонавтов, но мы уже говорили о том, почему этого не случилось. Хотя, вероятно, не только опасения Мишина за здоровье космонавтов сыграли главную роль. Сами космонавты были готовы лететь, – а сегодня на этом ядовитом топливе летают в космос китайские тейконавты…
Как подружились Никита Сергеевич и Джон Фитцджеральдович
Между прочим, убеждение наших проигравших конструкторов, что в Америке с самого начала реализовывался лозунг «Все для Луны, все для победы!», и весь народ как один поднялся на выполнение задачи, поставленной президентом Кеннеди в мае 1961-го, – следствие все того же самогипноза. На самом деле и у американов все обстояло не так. Америка – свободная страна, – о чем не устают напоминать западники славянофилам. Там правителю не забалуешь, – его указания и пожелания никто не бросается выполнять, теряя штаны. Есть в Сети одна интересная стенограмма – разговор Кеннеди с директором НАСА Уэббом. Президент требует от директора ускорить работы по достижению Луны, директор же пытается объяснить президенту, что для реального достижения Луны нужно много научных исследований – т.е. отработки всех этапов полета, разведка условий в дальнем космосе, на самой Луне и т.д. Кеннеди с досадой несколько раз перебивает директора НАСА, говоря, что наука наукой, никто не запрещает вам ею заниматься, но отложите ее на шесть-девять месяцев, сосредоточьтесь на достижении Луны, потом вернетесь к науке. Уэбб сообщает президенту, что ученое сообщество, рассредоточенное по университетам, не горит желанием заниматься политикой, а лунную гонку оно считает политикой. Уэбб был прав – в шестидесятые ученое сообщество Америки было весьма левым по взглядам и не горело желанием выполнять политический заказ. Видимо, Кеннеди понимал, что в своем желании дотянуться до Луны ему попросту не на кого опереться, – военным Луна была не нужна, ученые встали в позу свободных от политики, руководство НАСА было настроено на длительные изыскания, а в это время авторитарный СССР одерживал победу за победой. И тогда Джон Кеннеди взял курс на сотрудничество с Москвой. Он несколько раз – и через посредников, и напрямую во время встреч – предлагал Хрущеву лететь на Луну вместе. Хрущев все время отнекивался, отшучивался. Однажды даже предложил такой, явно издевательский вариант: СССР доставляет человека на Луну, а США возвращают его на Землю. Но, несмотря ни на что, Кеннеди продолжал добиваться взаимности, – он даже сделал Советам предложение с трибуны ООН. Президент явно понимал, что с такими подручными, как НАСА и ученые, лунной каши быстро в одиночку не сваришь, при том что советские повара уже начали ее варить, – и решил войти в долю с Советами. Заодно советские инженеры подтянут его двоечников из НАСА до приемлемого уровня, порепетиторствуют, так сказать, а потом насовцы и сами смогут, может, обгонят СССР в марсианской гонке. И Кеннеди почти приблизился к исполнению своего плана. К осени 1963-го Хрущев начал склоняться к сотрудничеству с американцами в космосе, – он вообще симпатизировал Джону Кеннеди, на это чувство не особенно повлиял даже Карибский кризис. И вот 12 ноября Кеннеди дает Уэббу указание проработать план космического сотрудничества США и СССР, включая полет на Луну. А через десять дней в Далласе эти благие помыслы были буквально выбиты из президентской головы двумя пулями неизвестных снайперов, прикрытых картонной фигурой Ли Харви Освальда.
Доклад НАСА, сделанный по указанию Кеннеди, Уэбб сдал уже и.о. президента Джонсону в январе 1964-го. В этом докладе в общем признавалась возможность сотрудничества в обмене метеорологическими данными, – но в основном были перечислены минусы вследствие закрытости и советского космоса, нежелании русских делиться секретами. Джонсон, который будучи вице-президентом курировал космическую отрасль, принял позицию НАСА (или НАСА подыграло Джонсону), но больше предложений о совместном полете к Луне от США в СССР не поступало. Зато, как по заказу, с политической сцены убрали Хрущева, началась победная серия полетов «Джемини», во время которой ушел из жизни Королев, – и перед программой «Аполлон» открылась широкая дорога к Луне.
Как «Аполлон» не явился на свидание
С 1967 года, когда брежневская группа вполне освоилась во власти и на должность председателя КГБ был назначен Андропов, началось реальное сближение двух систем – для начала в космосе. Уже в 1968 году прошли первые переговоры между представителями НАСА и АН СССР по возможности совместного полета в космос. Реальные черты проект обрел в 1970-м, а его воплощение началось после встречи Никсона и Брежнева в 1972 году – той самой, после которой на СССР пролился дождь политических и экономических благодеяний. В этом же году была досрочно завершена программа лунных экспедиций «Аполлонов» – вообще-то было запланировано двенадцать экспедиций, – пять так и остались неосуществленными. Оставшиеся ракеты и корабли были использованы на краткосрочную программу космической станции «Скайлэб», посещение которой астронавтами тоже невозможно подтвердить – на эту тему есть много исследований. Но один «Сатурн» и один «Аполлон» оставили для рукопожатия на орбите – проекта «Союз-Аполлон», намеченный Никсоном и Брежневым на 1975 год – тот самый год, когда к Марсу должен был стартовать королевский корабль. Теперь на этот полет есть в среде «конспирологов» устойчивое мнение. Чтобы понять – какое, – достаточно сказать, что для осуществления этого полета СССР построил шесть модифицированных кораблей «Союз», разработал и воплотил в металле стыковочные узлы (кстати, на «Союз» поставили «пассивный», т.е. причаливать и «входить» должен был наш американский друг), провел испытания на Земле и в к космосе, а к моменту старта на Байконуре было готово к запуску два корабля – основной и дублирующий. Мы подошли к решению поставленной задачи привычно ответственно, возможно – излишне ответственно, но такова была заложенная Королевым традиция. Американцы же ничего делать не стали – у них был один старый «Аполлон», одна ракета «Сатурн», – и этого, конечно же, было достаточно для успеха. Ну а то, что русские там у себя суетятся, так им по рангу проигравших так положено. Вот с такими начальными условиями обе стороны подошли к 15 июля 1975 года. Для полноты картины нужно упомянуть и нашу станцию «Салют-4» с космонавтами Климуком и Севастьяновым на борту, которым в июне, когда они должны были вернуться на Землю, продлили пребывание на станции еще на месяц. Каким был полет 15 июля 1975 года, был ли он вообще, а может, летал только «Союз-19», транслируя на Землю записанные кадры рукопожатий на орбите, – точно сказать мы не можем. Это может сделать летчик-космонавт Алексей Леонов, бывший тогда командиром «Союза-19», а до этого тренировавшийся для высадки на Луну в лунном экипаже вместе с Олегом Макаровым. Интересно, что эти космонавты потом разошлись во мнениях относительно результатов лунной гонки. Сегодня Алексей Леонов, вице-президент «Альфа-банка», является самым рьяным защитником НАСА и лунной победы американцев. А его товарищ по лунному экипажу в ответ на вопрос, верит ли он в то, что американцы побывали на Луне, ответил с хитрой улыбкой: «Приказано считать, что они там были, хотя у нас БЕЗУСЛОВНЫХ подтверждений этому нет».
Интересное кино
Алексей Леонов – фигура для меня загадочная. Не буду гадать, что он знает, чего не знает, что скрывает. Есть какая-то тайна и в том, что его имя в 1984 году использовал известный американский фантаст Артур Кларк – тот самый, что написал сценарий для фильма Стенли Кубрика «2001. Космическая одиссея», который вышел в Америке в 1968 году, а в СССР был внеконкурсно показан на Московском кинофестивале 16 июля 1969 года, т.е. в день старта к Луне «Аполлона-11». В начале 80-х Кларк написал продолжение – «2010. Космическая одиссея», а поскольку Артур Кларк с некоторых пор был большим другом Советского Союза, то роман в 1984-м начал публиковать журнал «Техника – молодежи». Через два номера публикация была остановлена, а главный редактор Захарченко снят с работы. Во второй «Одиссее» советский космический корабль летит к Юпитеру, где с первой «Одиссеи» болтается на орбите мертвый американский корабль. Вместе с русскими летят американцы во главе с директором НАСА. Русский корабль называется «Алексей Леонов», двигатели его носят имя Андрея Сахарова (он уже несколько лет в ссылке в Горьком), а все члены русского экипажа носят имена известных в ту пору советских диссидентов. Вот за этот просмотр и был снят Захарченко. Занятно то, что диссиденты летят в корабле, движимом силой по имени Андрей Сахаров, а защищает их от космической недружелюбной среды оболочка и система жизнеобеспечения по имени Алексей Леонов. С Сахаровым здесь более-менее понятно. Он начал свою диссидентскую деятельность с брошюры, в которой обосновывал возможность конвергенции – постепенного слияния двух систем – капитализма и социализма (на Западе эту теорию развивал Джон Гэлбрэйт). Сахаров написал брошюру в 1968 году. В ней он, в частности, говорил:
«Продолжающееся при капиталистическом строе развитие производительных сил является для всякого недогматического марксиста фактом первостепенного теоретического, принципиального значения, именно этот факт является теоретической основой мирного сосуществования, дает принципиальную возможность того, что заведенный в экономический тупик капитализм не будет обязательно вынужден броситься в отчаянную военную авантюру. И капиталистический, и социалистический строй имеют возможности длительно развиваться, черпая друг у друга положительные черты (и фактически сближаясь в существенных отношениях)».
Но тогда при чем тут наш первопроходец открытого космоса Леонов?
Дальше – еще интереснее. В 1984-м выходит фильм «2010. Космическая одиссея». В работе над сценарием принимает участие Артур Кларк, но снимает фильм уже не Кубрик, а Питер Хаймс. И с согласия Кларка Хаймс вносит изменения в сценарий. Теперь капитан корабля у него носит фамилию Кирбук – т.е. Кубрик наоборот. Сам Кубрик появляется в фильме в роли советского премьера, а Кларк – в роли президента США. И в фильме, в отличие от романа, Америка и СССР едва не вступают в ядерный конфликт, но мир спасает превращение Юпитера во второе солнце – и появление на экране двух солнц в конце фильма символизировало двуполярность мира, в котором могут мирно ужиться две, казалось бы, непримиримые политические системы. Фильм, между прочим, вышел в разгар нового противостояния США и СССР – Рейган уже объявил нас империей зла после сбитого нами южнокорейского «Боинга» (водолазы, обшарив дно в месте падения, найдут все, кроме тел, но это уже никак не повлияло на категоричность Рейгана), мы бойкотировали Олимпиаду в Лос-Анджелесе – том самом, который Москва обошла при голосовании в МОКе в 1976-м, – сегодня мы знаем, как зависит олимпийское движение от политики, и подарок Москве Олимпиады-80 выглядит действительно как подарок, – наравне с подаренными за несколько лет разрядки Брежневу Западом пяти автомобилей суперкласса.
Остается добавить, что Питер Хаймс был и до второй «Одиссеи» известен советскому зрителю. В конце семидесятых на наши экраны вышел новый американский фильм «Козерог-1», режиссером и сценаристом которого был Пиер Хаймс, а фильм был фантастической историей о том, как Америка обманула весь мир, якобы совершив пилотируемый полет на Марс в начале 80-х, который на самом деле прошел в съемочном павильоне. И детали марсианской аферы прозрачно намекали на лунную программу США. Тогда это кино получило в нашей стране широкий прокат – все школьники конца 70-х, в их числе и автор этих строк, посмотрели его не раз и не два.
Так что ко времени, когда сначала вдова Кубрика заявила, что все высадки на Луну снимал ее муж, а потом и появилось последнее интервью Кубрика (тут же объявленное фальшивкой), где он раскрывает тайну своего самого главного фильма, наше поколение уже было знакомо с версией студийного Марса, так что и студийная Луна нас не удивила.
Артур Кларк и Стенли Кубрик работали над «Одиссеей-2001» несколько лет в самом тесном сотрудничестве с НАСА – об этом периоде есть воспоминания самого Кларка. А еще есть одно интересное письмо Артура Кларка, написанное им после успешной премьеры «Одиссеи» известному советскому ученому и писателю-фантасту Ивану Ефремову. Известно шесть писем Кларка Ефремову, но пока не найдены ответы Ефремова, которые, судя по смыслу кларковских текстов, были. И Ефремов с самого начала переписки Кларка не щадил. По реакции Кларка в первом из известных писем и по предисловию Ефремова к русскому переводу «Космической одиссеи-2001» этот роман ему не понравился в первую очередь своей «бесчеловечностью» – и особенно тем, что в романе нет лирической линии, отношений мужчины и женщины. Сам большой ценитель красивых и умных женщин, умудрившийся в условиях советской цензуры, стоявшей на страже нравственности, провести множество эротических сцен в своих романах, Ефремов был просто не в курсе, что живущий на Цейлоне (по совпадению Остров Забвения в романе «Туманность Андромеды») американский фантаст любит молодых дайверов. Но обратимся к письму Кларка от 13 декабря 1968 года – выходит, оно написано за неделю до полета «Аполлона-8» вокруг Луны. Кларк уже сообщал Ефремову, что присутствовал на старте «Аполлона-7», и в других письмах будет хвастать, что вел вместе с телеведущим Кронкайтом прямые трансляции полетов «Аполлонов-11, 12, 15». Сейчас он сообщает Ефремову: «Я пробуду здесь (на Цейлоне. – И.Ф.) всего лишь два месяца, и в течение этого времени мне необходимо написать сценарий еще одного широкоэкранного фильма продолжительностью два с половиной часа. Должна получиться документальная кинолента о программе освоения космоса человеком. В ней будут задействованы американские астронавты, и мы предполагаем использовать доставленные ими с Луны кино-фотоматериалы. Думаю, также можно будет вставить широкоформатные снимки космических запусков в СССР, поскольку хотелось бы осветить тему полнее…» То есть Кларк – сценарист «Космической одиссеи» должен написать сценарий еще одного фильма, в котором будут уже материалы с Луны, хотя не было еще и облета, не то что высадок.
Роль Кларка в лунной эпопее кажется мне загадочной. Я бы даже назвал его вдохновителем и идеологом лунных устремлений некоторых кругов Америки, влиявших на развитие космической сферы. В романе «Лунная пыль» (1961) есть одна маленькая проходная деталь – флаги на Луне колышутся. «…Если говорить начистоту, иллюзия была полная. Пестрые вымпелы, украсившие здание Космопорта, развевались на несуществующем ветру. Сделано это было очень просто, пружины и электрические моторчики помогали морочить голову телезрителям на Земле…» И вот теперь не утихает битва между скептиками и защитниками вокруг колеблющегося на Луне флага США – ветер в студии или просто упругие колебания в вакууме?
А в романе «Одиссея-2001» (1968) директор НАСА летит на Луну в космическом челноке: «Ну что ж, вот великая птица уже и летит там, куда не достигали мечты Леонардо, а ее усталая спутница плавно опускается назад, на Землю. Описав кривую в пятнадцать тысяч километров, опустевшая первая ступень войдет в атмосферу и, постепенно тормозясь, приземлится на мысе Кеннеди. Через несколько часов, после проверки и повторной заправки, она вновь будет готова поднять на своей спине новую птицу к тем сверкающим высям вечного молчания, которых сама никогда не достигнет».
А вот оговорочка по Фрейду – описание обеда в невесомости: «…вопреки мрачным предсказаниям первых астронавтов, есть в условиях невесомости было не так уж затруднительно. Флойд сидел за обыкновенным столом, тарелки на столе были закреплены, как на морских судах во время качки. В каждое блюдо было добавлено что-нибудь клейкое, чтобы еда не сорвалась с тарелки и не пошла плавать по салону. Так, котлету удерживал густой соус, а салат подавали с клейкой подливкой. При некотором навыке и осторожности можно было справиться почти с любыми блюдами; настрого запрещались здесь только горячие супы и чересчур рассыпчатые торты и печенье…»
Наивность Кларка в вопросе космической трапезы удивляет – и это представление существует у человека с физматобразованием, вхожего в космические круги, водящего дружбу с астронавтами, которые, конечно же, завтракали, обедали и ужинали на орбите! Или они не делали этого? Или скрыли от Артура Кларка истинную картину?
А еще фантаст заложил своими «Одиссеями» фундамент для будущей операции прикрытия. В первой «Одиссее» на Луне обнаружен инопланетный артефакт – загадочный черный мегалит, оставленный пришельцами три миллиона лет назад. Итак – вброшена тема пришельцев, – осознанно или нет, в данном случае значения не имеет, поскольку мы переходим к главному действующему лицу этой операции – к Ричарду Хогленду. Вот его самохарактеристика (пишет о себе в третьем лице): «В 1969 году Ричард Хогленд был научным советником знаменитого американского телеведущего Уолтера Кронкайта и отдела новостей национального телеканала CBS во время реализации лунной программы США «Apollo». В те годы Хогленд также являлся консультантом NASA. Тогда Хогленд, по его собственным воспоминаниям, на несколько месяцев с головой ушел в работу по освещению на телевидении всех аспектов лунной экспедиции NASA. Ко времени полета «Apollo-11» он был командирован телеканалом CBS в город Дауни, штат Калифорния, где находился завод генерального подрядчика по производству командного и служебного модулей «Apollo» – компании «North American Rockwell». В одном из ангаров служащие компании соорудили временную студию, воссоздающую модель Солнечной системы для обеспечения непрерывного всемирного 32-часового телевизионного шоу «День посадки на Луну» в июле 1969 года. Кстати говоря, в числе консультантов этого проекта были корифеи американской фантастики – Роберт Хайнлайн и Артур Кларк».
НАСА под колпаком у Хогленда
В своей нашумевшей книге «Темная миссия (секретная история НАСА)» Ричард Хогленд вскрывает истинную, по его мнению, суть лунной эпопеи НАСА. Чтобы не занимать много места, ограничусь одной цитатой, из которой позиция Хогленда станет ясна: «Явное стремление НАСА предоставлять прессе и общественности только обработанные фото «Аполлона» – после незамедлительного приказа Джонстону уничтожить все «лишние» копии имеющегося фотоархива «Аполлона» – аукнулось Агентству; это побудило Джонстона изолировать один нетронутый комплект в спрятанной «капсуле времени». Затем Хогленд смог найти две необработанные панорамные фотографии с места посадки «Аполлона-14» – составленные из нескольких отдельных снимков, сделанных на камеру «Хассенблад», отпечатанные на глянцевой бумаге размером 8х10. Отсканировав эти снимки и просто отрегулировав контрастность и цветовую гамму получившихся цифровых изображений, Хогленд был ошеломлен тем огромным количеством появившихся новых деталей с геометрическими очертаниями, которые до этого не были видны, и они висели в черном, как смоль, безвоздушном лунном небе.
Совершенно очевидное полученное с поверхности подтверждение его гипотезы существования «стеклянных лунных куполов», расположенных в другом море, – и в мельчайших подробностях».
Итак, ретушируя фотографии лунных экспедиций, НАСА скрывало от человечества следы присутствия на Луне представителей внеземной цивилизации. Также он выяснил, что астронавты подвергались гипнозу с целью стереть у них из памяти увиденное на Луне. Он описывает некие конструкции на фоне лунного неба, вздымающиеся по лунному горизонту, считая, что это гигантские несущие фермы стеклянных куполов, вернее, того, что от них осталось. И мне вспоминается рассказ Эдгара По «Сфинкс», где рассказчик, увидев, как в окне по холму взбирается гигантское чудовище, падает в обморок от ужаса. Потом выяснилось, что по окну ползла обычная бабочка – на фоне дальних холмов. Я, конечно, люблю тему инопланетян и совсем не против, чтобы нашли наконец следы их пребывания на Земле или Луне. Но в данном конкретном случае я все же на стороне Оккама и его принципа – многообразие не следует предполагать без необходимости. Соединяя принципы По и Оккама, я пришел к выводу, что на неотретушированных фото НАСА Хогленд увидел конструкции каркаса съемочного павильона, на которые навешивалось осветительное оборудование – не более того.
Тут самое время замкнуть это длинное путешествие по артефактам лунной гонки. В качестве одного из доказательств своей правоты Хогленд приводит картину астронавта-художника Алана Бина. Бин летал в составе экипажа «Аполлона-12», выходил на поверхность Луны и потом, уже в земной своей жизни, создал много картин. Вот одна из них (см. фото) – «Рок-н-ролл в Море Спокойствия». На ней ясно видны косые параллельные полосы, прочерченные по небу и уходящие за горизонт. Видны свисающие с них темные лианы – вроде электрических кабелей. Почему мне приглянулась эта картина Алана, игриво скачущего по Луне, как лошадка, и погоняемого командиром? Потому что в начале этой статьи я привел свой анализ 15-летней давности одного лунного снимка экспедиции «Аполлона-16» – «Чарльз Дюк возле лунного ровера», – на котором я обнаружил следы ретуширования в фоторедакторе «Фотошоп». И следы эти были косыми и параллельными и шли по небу с заходом на размытую, идущую вдоль горизонта часть лунного пейзажа. Только на «моей» фотографии эти линии шли под углом около 60 градусов к горизонту, а на картине Бина они были наклонены под углом 30 градусов. Мне остается предположить, что это – круги склонения, на которые вешались прожекторы, чтобы воссоздать склонение Солнца, его угловую высоту над горизонтом Луны в том месте и в то время, которые обозначены в описании фотографий. Правда, как выяснилось по расхождению длин теней на снимках с заявленной высотой Солнца, этот каркас оказался не очень-то и нужен.
Операция прикрытия, о которой я сказал выше, заключается в том, что после массовой «вскрыши» фотофальшивок НАСА, где-то было принято решение запустить в народ версию о плохом скрытном НАСА, утаивавшем от человечества грандиозные открытия на Луне. И этот ход троянским конем имеет некоторый успех – читал воспоминания одного нашего старого телеметриста с Байконура, – он сегодня вполне верит в версию Хогленда. Романтика космоса тоже играет свою роль, – старым космическим инженерам не хочется верить в свой проигрыш в результате обыкновенного мошенничества, зато хочется верить в инопланетян.
Вторая попытка космической любви
А теперь – самое трудное для восприятия. Все, что описано выше, стало интернет-притчей во языцех. Мнения разделились. Последние вциомовские опросы показывают, что не верят в американцев на Луне более половины опрошенных, верят – менее четверти, и четверть вообще ничего об этом споре не знает или не определилась. Но в общем и целом все с скептики в отношении лунной миссии и долунных пилотируемых программ американцев сходятся на том, что впервые американские астронавты совершили орбитальный полет 12 апреля 1981 года на космическом челноке «Спейс шаттл». Но в таком случае у меня возникает закономерный вопрос: если мы, заподозрив неладное с данными по Луне, обратились к долунным полетам и нашли, что и эти скорее имитация, чем реальность, то почему мы так уверены в «Шаттлах»? Наверное, потому, что на этих космических лайнерах, длина которых была более 50 м, а диаметр – более 8 м, вмещающих до 10 человек и могущих нести полезную нагрузку до 25 тонн, – на этих кораблях летали и наши космонавты, и эти корабли стыковались как со станцией «Мир», так и с МКС. То есть, в отличие от «Меркуриев», «Джемини», «Аполлонов» и «Скайлэбов» у «Шаттлов» есть независимые свидетели, и эти свидетели подтверждают полетную реальность этих кораблей. Но вопрос все же возникает. Если мы принимаем, что до «Шаттлов» американцы могли создать только жестяные «ведра» для суборбитальных прыжков, то как им удалось через пять лет после последнего полета «Аполлона» вывести на орбиту такого в хорошем смысле слова монстра, как «Шаттл»?
Небольшое отступление в свое советское детство. Это было в июле 1975 года, я был пионером, фанатом космоса и ждал стыковки нашего «Союза» с их «Аполлоном». Я покупал все газеты и журналы, где было хоть несколько строчек о предстоящем событии, я даже выпросил у мамы рубль сорок на чудесную темно-синюю книжку с длинным названием «Расчет траектории спуска космического корабля с орбиты», на обложке которой летел к Земле крылатый космический корабль. Через несколько лет я снова увижу этот корабль, но называться он будет не по-нашему – шаттлом. А тогда, жарким июльским днем, открыв купленную книжку, я чуть не заплакал от разочарования, – в ней совсем не было текста! Ну, почти не было. Страницы заполняли только формулы и схемы, – это было настоящее методическое пособие на заявленную на обложке тему! Теперь я думаю, как могло это пособие вырваться в годы холодной войны, пусть и в оттепель разрядки, на прилавки курортных книжных магазинов? Да и корабль, траекторию которого предлагалось рассчитать, был кораблем многоразового пользования, над которым тогда (как мы знаем сейчас) упорно работали американцы, – программе «Аполлон» только что наступил конец, ей осталось спеть лебединую песню, состыковав последний из «Аполлонов» с русским кораблем. Неужели эта книжка была нашим щелчком по их носу – мол, добыли ваши космические передовые разработки и даже публикуем их, предлагая ознакомиться всем желающим. Но повременим с выводами…
Итак, откуда у американского космического хлопца взялась эта неамериканская мощь? Да такая, что не нашлось, куда ее приложить, и челноки через тридцать лет полетов сошли с космической сцены, так и не совершив ничего, стоящего их силы и красоты? При мало-мальски внимательном рассмотрении становится видно, что «Шаттлы» создавались под какую-то большую работу, но что-то не срослось, и не появилось точки приложения их сил, которая по замыслу их создателей должна была появиться. Было создано пять челноков, один из них был прототип, два погибло, и программа была закрыта, – почему не строили еще, усовершенствуя, учитывая ошибки, как это делается в любой ветке техники? Кстати, попытка была – сразу после гибели «Челленджера» началась разработка «Шаттла-С», который должен был в основном летать в беспилотном режиме, выводя на орбиту большие грузы, – но через три года попыток эти разработки закрылись без какого-либо результата. Та же история, что и с «Сатурном-Аполлоном» – отлетали и сгинули в музеях, не став ступенькой для дальнейшей эволюции космической пилотируемой техники.
Википедия говорит, что программа многоразового космического корабля началась в 1971 году, – НАСА озаботилось, чем будет прирастать космическая программа США после окончания лунной эпопеи. Когда «Шаттл» появился, советские военные якобы забеспокоились – в его грузовой отсек входили модули наших орбитальных станций «Салют», а потом и «Мир». Это могло значить только одно – космический самолет был предназначен для снятия с орбиты, т.е. кражи, наших станций – цоп ее рукой-манипулятором – и к себе в «ранец». Хотя, нашу станцию не так просто загрузить – ее нужно подготовить к погрузке, снять солнечные батареи, другие выступающие части и только потом грузить. А за это время поналетят спутники «Полет» с безынерционными пушками Нудельмана и останется от космического вора облако теплозащитных плиток…
Чтобы ответить на подобные вопросы, нужно сменить угол зрения. Для этого переместимся назад во времени, в середину 60-х. Тогда Сергей Королев отправил группу первых космонавтов учиться в Академию им. Жуковского, чтобы сделать из них настоящих космических конструкторов да с опытом космических полетов. У группы космонавтов во главе с Гагариным была одна дипломная тема – космический летательный аппарат. То есть многоразовый космический корабль. Гагарин отвечал за общую методологию использования КЛА. Кроме того, он выбирал облик аппарата (аэродинамические формы, размеры несущих элементов для обеспечения посадки и способы посадки по-самолетному), т.е. выполнял обязанности главного конструктора. Другие космонавты-дипломники разрабатывали системы корабля, двигатели и пр. Был построен тренажер, на котором Гагарин совершил более двухсот «зачетных» посадок по-самолетному. Были сделаны деревянные аэродинамические модели для обдува в «трубе», которые шли под обозначением ЮГ (Юрий Гагарин).
Диплом они защитили в феврале 1968 года. Гагарин после защиты должен был получить генеральское звание и должность начальника центра подготовки космонавтов. Но не успел. Через месяц после защиты самолет МиГ-15 (учебная «спарка»), пилотируемый летчиком-инструктором Серегиным и летчиком-космонавтом Гагариным, не вернулся на аэродром. До сего дня в этом деле не поставлена точка. Заключение комиссии о столкновении с метеозондом ни у кого из летчиков доверия не вызвало. Друзья Гагарина по отряду написали письмо Устинову, где были такие строки: «В связи с тем, что отрицательный перепад давления в кабинах самолета Гагарина мог явиться только результатом разгерметизации, следовало изучить все причины ее возникновения. Она могла произойти вследствие разрушения фонарей или кабин от столкновения с посторонним предметом (воздушным шаром в том числе), от взрыва на самолете в районе кабины. Мы считаем, что для заключения о выходе самолета на закритический режим и, как следствие, его падения из-за резкого отворота самолета летчиками от облаков или от воздушного шара, нет оснований. Как авиационные специалисты, мы с недоумением смотрим на столь вольное, необоснованное трактование действий летчиков…»
Сегодня всезнающий Леонов божится, что истинной причиной гибели самолета был несанкционированный пролет на сверхзвуке какого-то Су-15, который и перевернул самолет Гагарина, а почему об этом пилоте-убийце до сего дня мы не знаем, – да просто не захотели портить биографию летчика, он потом, мол, стал Героем, до сих пор жив. И хлопок был не звуком взрыва в кабине, а звуком перехода на сверхзвук «сушки» после включения форсажа. Как бы то ни было, Гагарин погиб, защитив диплом по конструированию многоразового корабля. А через год, но по совпадению 1 апреля, будущий отец «Шаттла» Макс Фаже собрал своих сотрудников, чтобы продемонстрировать им первый вариант модели многоразового корабля. Взгляните на фото, какую деревяшку держит в руках «отец» (в детстве мы из почтовых ящиков мастерили самолетики куда профессиональнее) – и сравните ее с деревянной моделью «ЮГ» на фото 1965 года, вокруг которой собралась группа космонавтов-дипломников во главе с Гагариным. Сравнили? Мне кажется, теперь вам понятно, что я думаю по поводу возникновения у НАСА идеи многоразового корабля и ее воплощения. А я думаю, что после того, как мы заглотили наживку в виде американских щедрот после «проигрыша» в лунной гонке, а потом и стали подельниками в «полете» «Союз-Аполлон», пришлось помогать нашим партнерам и дальше – не терять же им лицо после триумфальной высадки на Луну, нужно продолжать доказывать неслучайность победы, подтверждать завоеванное лидерство в космосе. И тут появляется идея совместного проекта. Чтобы эту идею понять, послушаем конструктора стыковочных узлов Сыромятникова: «Проект “Союз-Аполлон” был еще в разгаре, когда мы получили дополнительное задание – начать работы над созданием средств сближения и стыковки для новых программ. (…) Программа “Салют-4” завершилась успешно, активно велась работа по станции второго поколения “Салют-6” с двумя причалами. Создание космической системы «Спейс шаттл» в США тоже находилось в разгаре. Казалось естественным, что следующим логическим шагом в сотрудничестве на космических орбитах будет стыковка американского Орбитера с советским “Салютом”…»
Итак, мы дали нашим американским партнерам «Шаттл» – могу предполагать широкий диапазон возможного дара – от технической документации до производства всех узлов в СССР и сборки в Америке – первый выкат «Энтерпрайза» (нелетающий прототип) состоялся уже в 1976 году. По логике моего предположения, «челнок» мы разрабатывали для себя, были созданы производственные мощности, – тем более что уже лет десять шли испытания по программе «Спираль» – многоразовый многоцелевой военный космический корабль – разведчик, перехватчик, истребитель спутников и станций, формы которого были почти такими же, как у гагаринского дипломного «челнока», – между прочим, первый выход на орбиту нашего пракетоплана состоялся 15 июля 1969 года, за день до старта «Аполлона-11». И еще – наш беспилотный орбитальный ракетоплан БОР был недавно полностью скопирован американцами – они испытывают многоразовый Dream Chaser, который, как предполагается, будет использоваться для доставки астронавтов на околоземную орбиту. Говорят, что американец – вылитый БОР потому, что когда-то при испытаниях наш БОР после возвращения с орбиты приводнился в океан и был во время подъема его на борт советского корабля сфотографирован с корабля австралийского. Но одними обводами тут при копировании не обойдешься. В свете вышесказанного, думаю, секреты наших многоразников были отданы американцам добровольно и великодушно во времена попытки конвергенции.
Четыре «челнока» были собраны в течение последующих нескольких лет. Но «Шаттлу» не повезло – он пал жертвой политики (впрочем, и порожден был ею). В конце 1979-го началась война в Афганистане, произошло охлаждение отношений между космопартнерами, и в 1981-м, когда первый «Шаттл» вышел на орбиту, ему уже не светила стыковка с его русской «половинкой», для которой он создавался, – станцией «Салют-6» с двумя стыковочными причалами. Именно в силу этой потери проект «Шаттла» стал чрезвычайно нерентабельным для американской экономики – ему некуда было возить грузы в его огромной грузовой кабине, ему нечего было спускать с орбиты, он так и промотался, то вынимая рукой-манипулятором из своей кабины какой-нибудь спутник, то делая вид, что чинит телескоп «Хаббл». Зная характер американских космоменеджеров, рискну предположить, что из 135 объявленных полетов «Шаттлов» многие, если не большинство, были фейковыми. Ну а когда из четырех кораблей осталось два, а новых американцы сделать сами не могли, программу пришлось закрыть. И сегодня наши бедные партнеры, как те котята, вынуждены проситься на старые добрые «Союзы», чтобы подняться на сделанную русскими по лекалам «Мира-2» международную космическую станцию. Вот и получилось, что русский медведь оказал американскому орлу (дав ему космические крылья) воистину медвежью услугу. Ну а почему Америка не могла и не может создать собственную пилотируемую космическую программу, попытаемся догадаться в конце нашего повествования.
Романтика двух типов
Если космическая гонка ССР и США действительно случилась по мошеннической схеме, то возникает неизбежный вопрос: почему молчал СССР? Конечно, этот вопрос сделали козырной картой защитники НАСА, а скептики увидели в политике разрядки плату, полученную Советским Союзом за молчание. Но мне не очень нравится схема, по которой мы, посчитав, что отстаем, сначала бросили бороться, потом выловили муляж «Аполлона-13» и начали шантажировать Америку, вымогая из нее все, что можно, – от автомобилей для Брежнева до дешевого зерна и разрешения торговать углеводородами за твердую валюту. Когда начинаешь погружаться в политические глубины того времени, оказывается, что все не так просто и не так безобидно – мы все из себя д’артаньяны, а они все – нет. Когда начинаешь отслеживать кривые пути технической и политической мысли 60-х, оказывается, все они ведут в 1968 год – переломный для нашей цивилизации. Это был бурный год – де Голль решил выйти из НАТО и обменять американские доллары на золото, вспыхнула великая сексуальная революция, Америка развернулась во Вьетнаме во всю мощь, Советский Союз вторгся в Чехословакию, погиб Гагарин, «Аполлон-8» облетел Луну. А еще был создан Римский клуб, главным призванием которого было руководство строительством глобального мира, выведение грязных производств за пределы Золотого миллиарда, сокращение человечества, – словом, создание рая на экологически чистой Земле для аристократов духа и тела. Но для начала нужно было что-то решать с разделившей мир враждой капитализма и социализма. Была создана теория конвергенции, адептом которой в СССР и стал академик Сахаров (напомню – двигатель корабля «Алексей Леонов»). Римский клуб образовал Международный институт прикладного системного анализа, где должны были готовить кадры для переустройства мира. Председателем Научного совета института был назначен член Римского клуба советский академик Д. Гвишиани, по совместительству – зять советского премьера Косыгина. В СССР с 1965 года, сразу после смещения Хрущева, развернулась косыгинская реформа, суть которой состояла в переходе от сталинской экономической модели, где рентабельна была вся экономика страны в целом, а главным экономическим показателем предприятий считался план, к элементам рыночной экономики, где каждое предприятие и каждая республика должны были стать прибыльными, а для этого должны решать сами, что и как производить, как эту продукцию реализовывать. Словом, началась экономическая децентрализация СССР – понятно, что следующим закономерным шагом должна была стать децентрализация политическая. Кстати, в том институте системного анализа при Римском клубе и в открытом в СССР его филиале в 70-е годы проходила обучение вся будущая младореформаторская рать – Гайдар, Чубайс, Нечаев, Зурабов и др. В это же время возглавивший КГБ Андропов создает 5-е управление по идеологии, которое начинает пестовать и взращивать диссидентское движение, периодически высылая на Запад особенно ярких его представителей, которые там начинают уже свободно бороться с социализмом, вещая через радиоголоса, трудясь в издательствах, становясь светочами для запертой в СССР свободолюбивой интеллигенции. Между Западом и СССР возникает мост – говорят, так и называлась совместная операция их и нашей тайных служб, в результате которой появились первые сдвиги навстречу друг другу двух систем – или элит этих систем. Вероятно, Андропов, который управлял процессом с нашей стороны, считал, что в результате конвергенции именно социализм, окрепнув, переварит капитализм. Но капитализм думал явно противоположно. Когда в начале 80-х отношения снова обострились и Андропов решил показать, что шутить доверием не стоит, здроровье его внезапно кончилось, и он умер. А дальше пришли подготовленные им молодые кадры – и не только молодые, но и те, кто составил первую либеральную волну советников и референтов Брежнева и его коллег по Политбюро – Арбатов, Бовин, Бурлацкий и др., которых подобрал и расставил все тот же Андропов, чтобы начать процесс диффузии, взаимопроникновения политических элит СССР и США на неофициальном уровне. Тогда, в 60-е, конвергенция началась, и она сразу потребовала значимого жеста с обеих сторон. Нужно было подтвердить договор о намерениях материально, взаимными дарами. Таким даром с нашей стороны и стала сдача лунной гонки, а потом и создание как бы совместной программы «Шаттл-Салют» – этакое космическое бракосочетание на орбите американского ковбоя с русской красавицей. То, что ковбой по происхождению тоже русский, знать народам не полагалось. Когда Рейган расстроил эту свадьбу, мы произвели по старой памяти, но по более совершенной схеме своего кавалера – «Буран», – но тут-то как раз и пришла полная конвергенция в лице любимца Андропова, Гоорбачева, который не дал «Бурану» даже разок слетать в пилотируемом режиме (беспилотно он показал себя великолепно). Тут же были уничтожены и наш «челнок», и наша сверхтяжелая ракета-носитель «Энергия», позволявшая СССР высадить человека на Луну.
Теперь и у нас капитализм. Обратили внимание, что ничего великого и даже мало-мальски выдающегося в космосе с нашей стороны не происходит? Все та же станция – МКС как большой «Мир», – все те же рабочие лошадки «Союзы» и «Прогрессы». Мы даже не посылаем автоматы к Марсу и Венере – неужели и про них нам приказано забыть? Или просто нет сил и былой романтики, а место генеральных конструкторов заняли гениальные менеджеры, для которых важна сиюминутная прибыль? Вот ключевой слово, которое открывает нам тайну, почему американцы не смогли создать пилотируемую космонавтику.
Да потому, что пилотируемая космонавтика с ее затратами на жизнеобеспечение космонавтов не окупается ни при каких условиях. Наш космонавт Георгий Гречко как-то заметил, что рентабельность орбитальной станции – всего один процент. И зачем капитализму этот золотой, инкрустированный бриллиантами космический дом, в котором годами живут и неизвестно чем занимаются несколько человек, а воздух и пищу им доставляют с Земли опять же золотые в бриллиантах грузовики? Ну разве что для престижа и в складчину, как сейчас… А в шестидесятых, несмотря на хитрый ход – создание государственного, а не частного агентства, координирующего космическую программу США, ничего не получилось даже после вливания десятков, если не сотен по совокупности миллиардов долларов. Потому что в госагентстве работали люди капиталистической формации, которые в среднем любили деньги больше, чем романтику прорыва человека в космос. Только поэтому у них ничего не получилось – кроме имитации.
Таким образом, в космической гонке СССР и США столкнулись две романтики – большого космоса и большой дороги. Первая была доверчива, вторая – хитра. Победила, понятное дело, вторая. Но проигранное сражение не означает проигрыша всей битвы.
Приведу одну цитату из воспоминаний известного ракетчика, соратника Королева, Бориса Чертока: «Сколь угодно можно критиковать утопические планы построения коммунизма, попрание прав человека и диктатуру коммунистической партии в тоталитарном государстве. Однако невозможно вычеркнуть из истории хрущевской эпохи создание благоприятных условий для развития космонавтики и сопутствующих ей наук. Космонавтики отнюдь не милитаризованной и не только с чисто пропагандистскими целями. В первые послеспутниковые годы были заложены основы для подлинно научных исследований в космосе, представляющих общечеловеческие интересы. Не только мы, непосредственные участники ракетно-космических программ, но и все советские люди испытывали гордость и восхищались тем, что они граждане страны, которая прокладывает человечеству путь во Вселенную».
А вот цитата из письма антисталиниста Ивана Ефремова, написанного в том знаковом 1968-м: «…То, чему мы ничего пока не противопоставили (мне кажется даже, что там, где надо, этого не понимают), – медленное и верное отравление нас цинизмом, отвращением к простому труду, уважению к человеку и его делам, приучение к безделью, тряпкам, дикарской музыке и вообще шизофреническому искусству, выдающемуся за подлинное познание действительности, – словом, вся та смесь фрейдо-кафкиано-пикассовского искажения жизни, смешанного ещё с негритянским кривлянием и сексом на самом низком уровне, которая всё шире захватывает нашу молодёжь и смущает плохо образованных старших. А под всем этим ползёт антигуманистическая гоньба за материальным успехом, накоплением вещей и преклонение перед модой, никогда прежде не свойственными русскому народу.
Вот где диверсия, а мы вместо того, чтобы бороться с ней не на живот, а на смерть, услужливо подставляем ей, как ковёр, печать, телевидение, театр, магазины и ориентируем планы государства на удовлетворение этих мнимых потребностей якобы нового советского человека.
Извините за длинную тираду, но Вы зацепили за больное место, так как не могу равнодушно смотреть, как идёт воспитание второсортных людей вместо первосортных.»
И еще одна его цитата – из письма 1971 года: «Когда для всех людей честная и напряженная работа станет непривычной, какое будущее может ожидать человечество? Кто сможет кормить, одевать, исцелять и перевозить людей? Бесчестные, каковыми они являются в настоящее время, как они смогут проводить научные и медицинские исследования? Поколения, привыкшие к честному образу жизни, должны вымереть в течение последующих 20 лет, а затем произойдет величайшая катастрофа в истории в виде широко распространяемой технической монокультуры, основы которой сейчас упорно внедряются во всех странах».
Как видим, Иван Антонович предсказал с абсолютной точностью. В 1991-м и случилась геополитическая катастрофа, которая назревала даже не с середины 60-х, – поворот к обществу потребления от общества идеала начался в СССР при Хрущеве. Догнать и перегнать Америку именно в потребительском аспекте – этот лозунг стал руководящей и направляющей силой «оттепели». А для того чтобы догонять, нужно было перенимать, значит, сотрудничать. Отсюда берет исток политика мирного сосуществования и сотрудничества двух систем, переросшая в теорию конвергенции. Прекращение войны в Корее, XX съезд,, фестиваль молодежи и студентов, программа обмена студентами, по которой в Америку поехали стажироваться такие «студенты», как сотрудник ЦК КПСС, будущий прораб перестройки Александр Яковлев и сотрудник КГБ СССР, будущий «крот» Олег Калугин, – с их стороны студенты тоже были из университетов ЦРУ и Госдепа, – началось направленное с двух сторон взаимопроникновение будущих политических элит. Этому процессу не помешали даже полет Пауэрса и Карибский кризис. Убийством Кеннеди и смещением Хрущева направление немного подправили – в частности, по космосу договорились конкретно, свернув романтический проект Королева, обещавший к середине семидесятых высадку советского человека на Марс, потом на Венеру, и далее – везде, – оставив человечеству народно-хозяйственные орбитальные группировки – «через двести метров поверните направо». Повернули и продолжаем движение прямо. Но наш опыт показал, что период с 1917 по 1991 гг был всего лишь суборбитальным прыжком в социализм. Пока не хватило тяговооруженности носителя, но время для выхода на устойчивую орбиту обязательно придет. И вот тогда человечество вырвется в настоящий космос – не только к Марсу, но и к звездам.
Опубликовано в Бельские просторы №9, 2019
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!