Памяти Михаила Исаковича Рабиновича
Трудно поверить и осознать, что Мастера больше нет. Никогда больше не увидим его в театре, не встретим его обаятельную улыбку, не услышим мягкий, теплый голос и раскатистый звонкий смех, его проницательные и умные глаза посмотрят теперь только с фотографии…
До боли сжимается сердце. Какого человека потеряли…
Но ОН будет жить всегда… В своих спектаклях. В актерах. В своих детях и внуках. В нашей памяти.
СЛОВО О МАСТЕРЕ
Две жизни прожить не дано, два счастья – затея пустая,
из двух выпадает одно, такая уж правда простая.
Кому проиграет труба прощальные в небо мотивы,
кому улыбнется судьба, и он улыбнется, счастливый.
Булат Окуджава
Я познакомилась с художественным руководителем Государственного академического русского драматического театра Республики Башкортостан, заслуженным деятелем искусств Российской Федерации и Республики Башкортостан Михаилом Исаковичем Рабиновичем более четверти века назад. Он был занят выбором пьесы для нового спектакля, и поэтому в сотый раз взвешивал, анализировал, тщательно все раскладывал по полочкам, чтобы потом, когда уже окончательно сложится замысел, начать «вытягивать» из него, пока еще только ему, режиссеру, понятные и осязаемые пласты, из которых он будет, как скульптор, ваять свое творение – спектакль.
Поводом для встречи послужило желание узнать, как рождается замысел спектакля, как мастер работает с актерами, каков творческий принцип, закладываемый в основу той или иной постановки, одним словом, приоткрыть ту «кухню», на которой идет процесс создания театрального произведения изнутри, и выяснить, каким он видится его создателю. Тем более это было важно и интересно, потому что из прежних наших бесед я знала о том, что заставило Михаила Рабиновича выбрать театральное поприще и какой путь был им пройден, прежде чем театр стал профессией…
Беседовать с ним, слушать его было фантастически интересно! Человек нелегкой судьбы, дитя военного времени, с богатой профессиональной школой, жизненным опытом, он способен был поведать массу интересного о себе и своем творчестве.
Спектакли М. И. Рабиновича никогда не оставались незамеченными. О них спорили, их, пожалуй, в равной степени хвалили и ругали, но при этом все равно смотрели и будут смотреть.
В Государственный академический русский драматический театр Республики Башкортостан Михаил Исакович Рабинович пришел в 1983 году. В 1984 году он был назначен главным режиссером, а в 1998-м – художественным руководителем театра.
Начав свой творческий путь в 60-е годы, в Уфимском авиационном университете он стал одним из организаторов Студенческого театра – СТЭМа, который получил признание не только в Уфе и республике, но и далеко за их пределами.
ЕГО СТИЛЬ
…За тридцать шесть лет работы в театре он поставил свыше пятидесяти спектаклей и создал свой театр. Все спектакли были высоко оценены театральным сообществом и, главное, всегда пользовались любовью зрителей. Все его спектакли – яркие события в театральном мире.
Почему так пронзительно прозвучали его «Пять романсов в старом доме» В. Арро, «Матросская тишина» А. Галича, «Вишневый сад» и «Дядя Ваня» А. Чехова, «Русское варенье» Л. Улицкой, «Старый дом» А. Казанцева? Огромным успехом пользовались такие постановки Михаила Рабиновича, как «Касатка» А. Толстого, «Ваша сестра и пленница…» Л. Разумовской, «Снегурочка» А. Островского, «Дачники» М. Горького? Потому что он как никто умел смотреть по-особенному в самый корень проблемы, очень глубоко, находил в классическом тексте остросовременную проблематику…
В последние годы он создал новые яркие спектакли. Пушкинская «Метель» – поэтическая классика! – светлая элегия любви, где музыкальная пластика дополнила гений поэзии.
А болевые спектакли «Старый дом» А. Казанцева и «Свой путь» Я. Пулинович…! Эти постановки режиссера заслуживают отдельного обстоятельного разговора.
Михаил Исакович всегда отражал настроение общества, понимал проблемы людей. Поэтому с болью воспринял он вопросы, поднятые драматургом А. Казанцевым, и талантливо воплотил это в спектакле «Старый дом». Старый, старый дом… Сколько видел он на своем веку слез, радостей, предательства, обиды и боли… Что мешает людям быть счастливыми? Почему они часто ошибаются? И кто должен нести ответственность за содеянное зло?
А как современен и ярок музыкальный спектакль «Свой путь» о заблудившемся счастье двух молодых людей. Каждый выбирает по себе… Одна встреча и целая жизнь. Говорят, человек может вынести столько, сколько способен пережить. Обстоятельства делают главных героев сильнее. И как здорово, что есть свет в конце. Печаль в этом спектакле светла.
…Его стиль отличает присущее только ему освоение сценического пространства. Неповторимость эта в особой интеллигентности и изяществе, присутствующих в каждой его работе… Он всегда бережно относился к автору, не подминая его под себя, а исходя прежде всего от драматурга. Для Михаила Рабиновича всегда было важно видение художника, понимание его мироощущения и только потом выражение собственного «я» через призму авторского видения. Изящество режиссуры в создании пластического театра. В гармоничном соединении мысли, чувства и формы.
– Хочется, чтобы на спектакле каждый раз совершалось пусть маленькое, но открытие, происходило очищение. Актеры знали, зачем они выходят на сцену, что, во имя чего и как они хотят сказать зрителям, а те, в свою очередь, им поверили, сопереживали героям спектакля, а иначе зачем вообще театр, – взволнованно говорил Михаил Исакович.
ОПАЛЕННЫЙ ВОЙНОЙ
– Наступает период, когда начинаешь остро ощущать, что получается, а что – нет. Приходишь к выводу, что получается то, о чем у тебя болит, и то, какой предмет ты знаешь, во имя чего ставишь спектакль. Я рассказывал вам про спектакль «Эшелон». И о нем были хорошие отзывы. Тема человека, опаленного войной, – моя, и никуда от нее не денусь.
В уфимской драме режиссер поставил спектакль Вячеслава Кондратьева «Отпуск по ранению» о войне, а в Дагестане – «В списках не значился» по Борису Васильеву.
Музыкально-поэтический спектакль «Сороковые-роковые», приуроченный ко Дню Победы, получился удивительно лиричным, тонким. Соткан из поэзии и музыки военной и послевоенной поры. Он был очень тепло принят ветеранами и молодежью. Приятно было слышать от убеленных сединами пожилых людей, что спектакль подарил им веру и надежду, что не зря они прошли дорогами войны.
Его военные спектакли – «Эшелон» М. Рощина, «Отпуск по ранению» В. Кондратьева, любимый мой спектакль «Луна и листопад» М. Карима – оставили след в сердцах зрителей.
…Юозас Будрайтис говорил о том, что «экономный реализм убивает искусство», что признание актера, по его мнению, в том, чтобы расходовать себя расточительно. Это расточительство – состояние сопричастности, попадание в характер героя, когда каждое слово, произнесенное на сцене, находит отклик в душе, каждый жест и взгляд становится узнаваемым, – ощущается уже в самых первых спектаклях Рабиновича на сцене русской драмы и во всех последующих…
…М. И. Рабиновича всегда привлекал именно такой характер драматургии, где за частным, казалось бы, явлением сохраняются общие тенденции времени, камерность произведения позволяет сделать спектакль эпическим, широким полотном. Поэтому он очень хотел поставить «Три сестры» Чехова. Чехов – это его мир. Но не все удалось осуществить.
ФИЛИГРАННЫЙ ФЛАНЕЦ
…Ему было всего девять месяцев, когда отец ушел на фронт, и все тяготы военного детства он познал сполна.
Бессонные холодные ночи в длинных очередях за четвертинкой чёрного хлеба. Болезни. Минуты, когда рад был заснуть и не проснуться.
Но был свет. Душистые липы с белыми пушистыми цветами, запомнившийся на всю жизнь запах леса и, главное, огромное желание узнать мир, найти ответы на многие вопросы. Отсюда и страстная с юных лет мечта о театре. Сначала были уроки литературы. Учительница, способная каждые сорок пять минут отпущенного на предмет времени превращать в праздник, в импровизированный спектакль и одновременно школу жизни.
Михаил Исакович одним из первых записался в драматический кружок и проводил там все время. В 1959 году в Уфу приехал на гастроли театр имени Гоголя, и он со знакомой девушкой, тоже бредившей сценой, узнав, что в гостинице «Башкирия» остановился народный артист России Борис Петрович Чирков, набрался смелости и, надев лучшее, что было, отправился к знаменитости. Это была значимая встреча, еще больше укрепившая веру и стремление юноши связать свою жизнь с театром.
Но… Он рано стал осознавать действительность. И по-настоящему прикоснулся к жизни, ко всем ее уродливым проявлениям в 50-е годы, после смерти Сталина. В стране происходило тогда очень много событий, рикошетом отразившихся на их семье и сотнях других…
Нужно было работать, помогать родным.
Жизненные «университеты» Михаила Исаковича начались с топки кочегара, а затем работы токарем, инструментальщиком на Уфимском агрегатном заводе, и в этом далеком от искусства ремесле стремился прийти к гармонии. Сумел изобрести приспособление для обработки фланцев, благодаря которому детали выходили из-под станка гладкими, ровными, точно ювелирными.
Он рассказывал об этом спустя десятилетия с таким упоением и вдохновением, с таким азартом, будто ничего лучше в его жизни не было.
Слушая его, я осознавала истинный смысл слов: «настоящий художник одухотворит любую работу». Искусство для него родилось именно тогда, когда простой инструмент запел, как скрипка в руках мастера, – тонко и поэтично.
Он получил специальность инженера-механика, окончив Уфимский авиационный институт. И там был одним из организаторов студенческого театра эстрадных миниатюр – СТЭМа, известность которого вышла потом за рамки республики.
СТЭМ стал еще одной ступенью к профессиональной режиссерской деятельности, дорогой к себе.
Его оставляли на кафедре в институте, но он, вопреки всему, поехал в Москву и поступил в Щукинское…
– Моим «домом» в период учебы в Щукинском часто был… Курский вокзал, – вспоминал Михаил Исакович. – Администраторы знали, кто и откуда их «постоялец», поэтому привыкли и закрывали глаза на то, что ночевал на скамейках, разрешали пользоваться душем. Питался в привокзальной столовой тем, на что хватало денег. На завтрак – чай, а на обед – чаще хлеб и горчица, которой всегда было вдоволь на столах…
Впрочем, эти мытарства были пустяком по сравнению с тем, что довелось пережить Рабиновичу впоследствии, когда он попал в опалу, получил табу на работу в любом театре Уфы и республики и вынужден был уехать из родного города, покинуть семью, друзей и искать политическое убежище вдали от дома.
…Вначале 70-х на одной из сцен Дворца культуры Уфы Рабинович поставил спектакль о детстве на войне, о любви и смерти – об этом давно болела душа. Тема войны сопровождала режиссёра на протяжении всего творчества, ибо для него это не рядовое событие, не только кровь, потери, а настоящий патриотизм, нравственный долг, когда умереть за Родину не страшно. Это был синтез пьес чешского драматурга Яна Отченашека «Ромео, Джульетта и тьма» и Ицхокаса Мераса «Ничья длится мгновенье».
Сюжет пьесы был драматичен. В годы войны встретились чешский юноша Павел и еврейская девушка Эстер, между ними возникло глубокое чувство. Но девушка погибает, и он не знает, как жить дальше. В спектакле остро поднимались нравственные, патриотические проблемы, но режиссёра обвинили в национал-шовинизме.
…Это сейчас мы можем сокрушаться, разводить руками: как же так, за что это безжалостная тоталитарная система давила, губила, уничтожала? А тогда один раз пущенный маховик сметал на своем пути все и вся, особенно был неблагосклонен к детям царя Соломона.
Рабиновичу с юных лет приходилось отстаивать свое место под солнцем. Как же это невыносимо тяжело! Ребенком он был вынужден постоянно защищаться от подростков, не знавших пощады и преследовавших с драками и оскорблениями. Потом, став взрослым, от лицемеров, под благородным обличьем скрывавших годами таимую злобу, ненависть, зависть к тем, кто не поет один и тот же мотив, имеет свое мнение, для кого понятие интернационализм выше менталитета одной нации.
…В такие минуты я физически ощущала его боль. Михаил Исакович мог уйти в себя, задуматься, вспоминая пережитое… Кажется, малейшее движение, и он обидится, закроется, и исчезнет та доверительность, при которой только и возможно высказать самое сокровенное. Мне не хотелось видеть его расстроенным, и я возвращала его в те времена, когда ему было действительно хорошо. В его юность. Он с удовольствием погружался в воспоминания, а я с наслаждением его слушала.
УНИВЕРСИТЕТЫ
Он окончил два института – Уфимский авиационный и Щукинское высшее театральное училище – и об этом периоде своей жизни мог говорить бесконечно.
С особым уважением говорил о замечательных людях – ректорах УАИ Р. Мавлютове и С. Кусимове. Это целый мир, который не забывается.
Но особый разговор, конечно, о Щукинском.
Они были первыми, кто учился на режиссерском факультете у Александра Поламишева, удивительнейшего человека. Человека настоящей судьбы, событий которой хватило бы не на одну жизнь. Он прошел школу разведчиков, воевал, был в плену. Человек энциклопедических знаний, тонкости, мудрости соединил в себе две школы – им. Е. Вахтангова и школу К. Станиславского.
Он был не просто преподавателем, а наставником, другом, единственным человеком, кто помог, поддержал Михаила Исаковича и нашёл ему работу в Русском драматическом театре им. М. Горького в Махачкале, где Рабинович работал режиссером-постановщиком. Там он поставил такие спектакли, как «В списках не значился» Б. Васильева, «Нахлебник» И. Тургенева, «До третьих петухов» В. Шукшина, «Любовь, джаз и чёрт» Ю. Грушаса, «Святой и грешный» М. Варфоломеева, «Кафедра» В. Врублевской и другие.
С этим замечательным режиссером, профессором у нашего театра давние и дружеские связи. Пьеса «Последние» М. Горького, поставленная А. М. Поламишевым на русской сцене, была в свое время одним из лучших спектаклей нашего театра.
С 1971 по 1976 год Рабинович учился в Высшем театральном училище им. Б. В. Щукина (режиссёрское отделение, курс н. а. РФ А. М. Поламишева).
– Все, кто у него учился со мной, были с высшим образованием, кто-то уже успел поработать на производстве. Мы боготворили его, – вспоминал Михаил Исакович. – Не переставали удивляться его феноменальной работоспособности, его умению зацепить главное в человеке, чтобы добиться чего-то, порой очень важного для него самого. Ради одного верно сказанного слова, одной единственной фразы мог довести актера до слез, обморока, добиваясь главного – выразительности, правды.
После первого курса студенты проходили собеседование, во время которого Михаил Рабинович неожиданно для себя услышал слова, означавшие, по сути, «волчий билет»: «Мы вас не поняли, так и не узнали вас». Михаилу Исаковичу просто необходимо было проявить себя как личность, раскрыться. Перелом произошёл позже.
Они ставили дипломный спектакль «Баня» Маяковского. Все студенты обязаны были сдать экзамен на актёрское мастерство. Михаил Исакович играл Чудакова, изобретшего машину времени. В процессе работы необходимо было сыграть этюд, в котором нужно было заставить партнеров остановиться.
– Я играл в паре с уже известным тогда артистом, исполнившим роль чиновника, отказавшегося мне дать деньги на изобретение. Я, как могу, стараюсь их остановить. Кричу, прошу, умоляю, падаю на колени, ругаюсь, изощряюсь – все не то! Александр Михайлович кричит: «Нет, это бездарно. Если ты не сделаешь, я выгоню тебя с курса!» Так продолжается больше двух часов. Я, вконец обессиленный, уставший, мокрый, в черном, под горло, единственном свитере, а в Москве – жара под сорок градусов – тюль на окнах плавится, снова и снова пытаюсь изобразить что-то: срываю пиджак, встаю на колени… Все бесполезно. Режиссеру не нравится. Он кричит и заставляет делать снова и снова. И вот, когда сделав очередную попытку и услышав от Поламишева: «Все, хватит, зачем ты вообще здесь?!» – я понял, что это конец. Сердце моё останавливается, чувствую, что теряю сознание, что нужно брать чемодан и уезжать. И тогда я остановился. Наступила пауза. Все мои мысли – только бы не разрыдаться. И я говорю им очень тихо: «Уходите. Я все сделаю сам. Что вы встали? Идите». Вдруг возникает такая пауза! Чувствую, что попал. И снова раскатистый голос Поламишева: «Молодец!» Вот кто такой Поламишев! Он умел зацепить в человеке главное. Я на всю жизнь запомнил его уроки: нужна сначала какая-то провокация, чтобы вытащить из актера живое зерно и играть правдиво.
А Борис Евгеньевич Захава! Ученик Вахтангова, потрясающей доброты человек! В 73 года он как пушинка взлетал по лестнице и, совершенно не задыхаясь, приступал к занятиям. Однажды мы его спросили: в чем секрет такого юношеского долголетия? Он лег перед нами на стол и сказал: «Вот я просыпаюсь…» – и все 45 минут показывал те гимнастические упражнения, которыми постоянно занимался. Признаюсь, некоторые из них я без соответствующей тренировки тогда бы не выполнил. Это был очень демократичный человек. Он разрешал нам играть отрывки из произведений Солженицына, Можаева, в то время запрещенные. И именно благодаря своим учителям мы открыли для себя тогда и Мандельштама, и Цветаеву, и Пастернака. Мы ставили тогда сами этюды, отрывки из спектаклей. Нам разрешали все, что было нравственно, не было пошло. Сценическую выразительность преподавала нам Татьяна Митрофановна Шухмина-Щукина, жена Бориса Васильевича Щукина. Ее вводили в класс под руки, усаживали в кресло, сама она уже еле передвигала ноги. Но, когда открывала рот, становилась королевой! С каким мастерством, виртуозностью придумывала упражнения по сценической выразительности!
Ирина Лилеева, Владимир Гальперин, Борис Бродский – эти имена навсегда останутся в памяти всех щукинцев моего поколения, да и не только моего.
ТВОРЦЫ И СОТРУДНИКИ
…Он часто видел во сне сцену. Видел, как двигаются актеры, меняются декорации, свет. Новый спектакль постоянно жил в фантазии режиссера. Там еще нет названия, конкретных персонажей, но он уже жил, был…
Михаилу Исаковичу нравилось видеть, как взрослеют его спектакли. Бывают постановки, которые, едва родившись, сразу старятся, а есть те, которые от спектакля к спектаклю обретают силу, опыт, мужают и взрослеют. Так происходило, по мнению режиссера, именно тогда, когда актеры освобождаются от внутренней зависимости от роли, становятся свободными, могут взглянуть на своих персонажей критически, открыть в них что-то новое.
Актеры всегда участвуют в создании замысла, помогают друг другу. Репетиции, особенно их застольный период, – именно на репетициях рождается образ… Рабинович всегда добивался от артиста в процессе работы над спектаклем, чтобы тот потом решил, что «режиссер мне не очень-то помогал, я все сделал сам». Актер в процессе работы обязательно вносит что-то свое, оригинальное и в трактовку образа, и в мизансцены, придумывает детали к костюмам. Неожиданные моменты, найденные актером, импровизация – огромный клад и для режиссера. Он очень любил их трудолюбие, талант, перед неповторимостью и красотой актерского дарования часто отступала его режиссерская тирания. Михаил Исакович всегда стремился дать актеру новую по характеру роль, чтобы он не повторялся и мог сказать: «Вот это интересно, это я еще не играл».
– Мне легко с ними работать, хотя, конечно, бывает во время репетиций всякое: спорим, доказываем что-то друг другу. Но это нормальный творческий процесс. Я восхищаюсь ими всеми. Восхищаюсь, что, играя каждый день в разных спектаклях, они запоминают колоссальное количество текста, работают просто самоотверженно. Профессия актера – тяжелая, требующая огромной самоотдачи, работы души.
Михаил Рабинович выпустил четыре актерских курса в Уфимской государственной академии искусств им. З. Исмагилова, многие студенты были приняты в труппу театра и продолжали работать под неустанной опекой и заботой своего Мастера.
…Это диалектика театра. Так было и будет всегда. Актер – ждать новую интересную роль, а режиссер – максимальной отдачи от артиста, точного попадания в характер персонажа. В этом каждодневном, иногда горячем творческом споре, а порой мысленном диалоге артистов и режиссера сплелись воедино их помыслы, чаяния, их желания, устремленные во имя одного – рождения спектакля.
Он сумел создать вокруг себя команду единомышленников, на первом месте среди которых – замечательные актеры, талантливые, умные, интеллигентные, влюбленные в свою профессию, свой театр.
СТРОИТЬ СВОЕ ИСКУССТВО ПРАВДЫ
Современный театральный процесс, его тенденции и традиции – самая болевая тема, которая волновала режиссера.
– Мы порой забываем, что в театре было все. И Станиславский, и Мейерхольд был, и Товстоногов, и Эфрос. В театре и в искусстве брожение происходит именно оттого, что неуважительно относимся к тому, что было. Изобретать, конечно, надо, но лучшие спектакли Марка Анатольевича Захарова сделаны на базе открытий мастеров сцены. Мы всегда диву давались, как Эфрос мог открыть, прочитать классику. Он вдруг по-иному совершенно открывал нам пьесу, не меняя ни одного слова в произведении. Потому что умел прочитать произведение в контексте современности. Но это не было новое искусство, а было толкование, прочтение иное.
Ему довелось быть знакомым и общаться со многими известными режиссерами страны: Товстоноговым, Эфросом, Гончаровым, Захаровым и со многими мастерами мировой сцены. Каждый по-своему восхищал, и Рабинович у них учился. Это и осталось в памяти.
А сколько у него благодарных учеников!
…Постоянно быть в поиске, брать в работу совершенно новые, ещё не освоенным театром пьесы, пробовать себя в новых жанрах – это так по-рабиновически. Михаил Исакович постоянно был в поиске. Обращался он и к богатому наследию национальной культуры. Долгое время на гастролях визитной карточкой Русского театра из Башкортостана был спектакль «Черный иноходец», поставленный по пьесе Г. Шафикова. А сейчас при полных аншлагах проходит спектакль «Белый конь, златая птица» – мюзикл по народному эпосу «Акбузат».
А «Голубая камея»?! Дай Бог ей долгой жизни! Потрясающий спектакль. Просто волшебный. Спасибо Мастеру и актерам за искусство.
ПРЕДАННОСТЬ ТЕАТРУ
Михаил Исакович был не только прекрасным рассказчиком, но и благодарным слушателем. Мне нравилось, как он умел слушать. Ведь на каждый вопрос, касающийся театра, он отвечал обстоятельно, глубоко.
– Мои самые сильные театральные впечатления?
Их, конечно, было очень много. …Как-то в Риге довелось увидеть спектакль «Закат» по Бабелю. Там была сцена, когда дети идут убивать родного отца. И настолько это было актерами сильно сыграно, настолько глубоко сумели они войти в суть, создать атмосферу трагедии, что на какое-то мгновенье показалось, что сердце сейчас не выдержит. Я отвернулся от сцены, чтобы просто не умереть. Вот искусство. Это полет, непостижимый дар воздействия на зрителя.
Никогда не забуду спектакль театра имени Ленинского комсомола «Поминальная молитва» с Евгением Леоновым в главной роли. Там все нашло отклик в моей душе. Боль человека, его страдания, трагедия страны. Спектакль «А зори здесь тихие» театра на Таганке оказал очень сильное впечатление.
Для меня очень важны режиссеры, уважающие свою профессию, театр, в который приезжают ставить, артистов, с которыми работают.
Вот такой он был всегда. Преданный своей профессии до самозабвения, не терпящий лжи и фальши, талантливейший режиссер. Уход его стал большой потерей для коллектива.
Татьяна Макрушина, народная артистка Республики Башкортостан:
– Жили-были… Мы все живем и все уйдем. Но так больно и так обидно, что такие личности, как Михаил Рабинович теперь перешли в разряд – БЫЛИ. Неповторимый. Разный. Жизнелюбивый. Мастер. Учитель. Будем помнить всегда.
А пока… скорбим и стараемся играть и жить, как он учил. Честно.
Татьяна Калачёва, заслуженная артистка Российской Федерации:
– …В 1999 году в Государственном академическом русском драматическом театре г. Уфы Михаил Исакович поставил спектакль «Пока она умирала» по пьесе Н. Птушкиной, где мне была доверена главная роль Татьяны. Спектакль был удивительный! Михаил Исакович смог создать атмосферу любви, добра и взаимопонимания с партнёрами. И именно благодаря этому спектакль пользовался неизменным успехом у зрителей, и мы играли его 17 лет, а это большой срок для жизни спектакля.
За двадцать лет работы в театре наш творческий союз с Михаилом Исаковичем был плодотворным и я сыграла во многих спектаклях в его постановке.
А в прошлом году состоялась премьера спектакля «Старый дом» по пьесе Казанцева, где мне вновь посчастливилось поработать с Михаилом Исаковичем, я сыграла роль Таисии Петровны, мамы главного героя.
Хочется сказать и о человеческих качествах Михаила Исаковича. В жизни бывают сложные ситуации, с которыми самостоятельно справиться трудно. В такие моменты Михаил Исакович всегда внимательно выслушивал, что-то подсказывал, помогал и поддерживал. И моя семья ему за это очень благодарна.
Сейчас наш театр действительно осиротел… До сих пор невозможно поверить, что нашего Мастера, нашего Учителя, нашего Наставника больше нет с нами…
Светлая память!
Валерий Малюшин, заслуженный артист РСФСР, народный артист Республики Башкортостан:
– Потрясение…! Невозможно представить, что он больше не придёт в театр! Тридцать шесть лет, стоя у штурвала мощного корабля под названием Государственный Академический русский драматический театр Республики Башкортостан, он вёл этот корабль, ни разу не отвлекшись на приглашения с других кораблей, хотя бы ненадолго покинуть свой и поставить спектакль у них. Он отдавал все силы и время своему театру, буквально живя в нём. Все эти годы его корабль через рифы, обдирая борта о скалы, шел своим курсом, даря добро, светлые чувства людям. Никогда, несмотря на различные изменения в стране, этот курс не изменялся. Даже в лихие девяностые, когда многие театры страны опустели, актёры уходили из профессии в другие сферы деятельности, а некоторые театры, чтобы выжить, стали играть низкосортные пьесы на потребу, раздевать актеров для привлечения публики, в нашем театре, благодаря капитану, никогда не появлялась пошлость, и зрители с благодарностью отвечали стопроцентной заполняемостью зала. Он умер на посту, держа штурвал в руках! Честь и хвала тебе, капитан Михаил Исакович Рабинович! Всегда будем помнить тебя! Царствие Небесное! Земля пухом!
Айгуль Шакирова, заслуженная артистка Республики Башкортостан: «…Работать с Михаилом Исаковичем было счастье. Мы были его первым курсом, пришли к нему совсем юные, неопытные, и он буквально сделал из нас актрис. Всегда по-отечески воспитывал. Научил быть личностями. Научил жить».
Спектакли Михаила Рабиновича были отмечены многочисленными дипломами и премиями республиканских, всероссийских и международных театральных фестивалей, с неизменным успехом принимали их на гастролях в городах России, в Италии, Польше, Германии.
Михаил Исакович Рабинович – это эпоха в театральной жизни Уфы и Республики Башкортостан.
Трудно переоценить заслуги Михаила Исаковича Рабиновича в том, что он сделал для развития театрального искусства Башкортостана и России. Под его руководством коллектив выступал на лучших сценических площадках страны, с большим успехом гастролировал за рубежом. Благодаря М. И. Рабиновичу наш театр знают и любят не только по всей России, но и в мире.
Дипломатичность, высокая культура и интеллигентность, организаторский талант позволили Михаилу Исаковичу Рабиновичу создать классический театр с академическим репертуаром в лучших традициях российской театральной школы. Выпестованный им коллектив способен украсить сегодня любую сцену, а театр всегда привлекал и будет привлекать тысячи благодарных зрителей и почитателей сцены.
За большой вклад в развитие театрального искусства в сентябре 1988 года Михаил Рабинович был удостоен почетного звания «Заслуженный деятель искусств Башкирской АССР», в марте 1999 года награжден нагрудным знаком «За достижения в культуре Российской Федерации», а в ноябре 1999 года удостоен звания «Заслуженный деятель искусств Российской Федерации». В 2015 году награжден Орденом Дружбы народов, а в 2020 году ему был вручен Орден «За заслуги перед Республикой Башкортостан».
***
Я счастлива, что судьба подарила мне встречу с этим удивительным человеком.
Я благодарна Вам, дорогой Михаил Исакович, за то, что Вы были, за каждое мгновенье общения, за крылья, которые Вы мне подарили, за поддержку, за то, что первая моя книга о театре появилась, в том числе благодаря Вашему незримому участию, и за то состояние наполненности доверием, расположением и верой, которые помогают жить, дают силы творить и вдохновляют.
Опубликовано в Бельские просторы №3, 2021
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!