Январь
Отдам я и вере, и верности дань.
В Крещенский сочельник парит иордань.
Морозно. Над прорубью плавится пар.
Шлёт колокол в ночь за ударом удар.
В небесной пыли растворятся шумы.
Мирское застынет на кромке зимы.
И станет светло на душе и в ночи.
И звёзды сведут перекрестьем лучи.
Февраль
1.
Февраль. Достать чернил — и плакать!
Б. Пастернак
Февраль. Чернил уж не достать, и плакать не о чем.
Снега скрипят. Ветра воюют за своё.
Метель хлопочет за окном косматым неучем,
вслепую рыщет, ищет вход в моё жильё.
Февраль. Снега. Ветра гуляют. Тьма над крышами.
Щепотка чая. Кипяток. И наплевать!
Покуда пишется ещё, покуда слышится —
пойду гулять.
Пойду чернила доставать.
2.
Писать о феврале навзрыд…
Б. Пастернак
Ты будешь рыдать, и пурга за окошком подвоет,
и серое небо совьётся в соломенный жгут,
авто завопят, собираясь в колонну по двое…
А ты не спеши. Если надо — тебя подождут.
Тебя подождут, если надо. Пусть небо побесится,
грома насылая и молнии в гневе меча.
Рыдай, если хочешь.
Зелёное зеркало месяца
ещё не тускнеет.
И не догорает свеча.
Март
Ленится дворник: лёд не колот.
Конечно, март. Так что же — март?
В Сибири этот месяц долог.
Уже весна — ещё зима.
И снег хрустящ, и ветер резок,
и на реке вода — паркет.
Гоня ногой снежка огрызок,
пацан смеётся. Счастлив, шкет!
И я предчувствием взволнован.
Ну что же, дворник, ты заснул?
Взмахни в сердцах мятежным ломом!
Ломай паркет! Твори весну!
Апрель
Куда ты идёшь? Для чего ты на землю ложишься?
В зените апрель, и пора уж на май уповать.
Ты скоро растаешь, тебя не оценят, дружище.
И в грязь тебя втопчут. И слёз не дадут проливать.
Зачем этот снег? Для чего этот ветер колючий?
К чему эти серые тучи над тёмной горой?
В зените весна, и снежок запоздалый летучий
напрасно летит.
Он умрёт, как последний герой.
Май
Ещё не август, дорогая. Только май.
Ещё не хлопают дожди по серым крышам.
И хлопот листьев на берёзе ясно слышен.
Весна.
И в небе — то звезда, то каравай.
Уже скребёт скворец затылок коготком,
стремясь ремонта дать родимому жилищу.
Всего-то — май.
Но сердцу — радостней и чище.
Весна идёт.
Зачем печалиться?
О ком?
Июнь
Ну что ты нос повесил?
Зачем ты сам не свой?
Июнь. Округлый месяц,
оплаканный росой.
Взлелеян и взъерошен,
он — лета бахрома.
Весна — так это в прошлом.
А в будущем — зима?
Кого ещё настигнет,
когда ещё придёт.
Стремителен, как «стингер»,
нечётный чётный год.
Заглядываю в завтра —
печали нет как нет:
яичница на завтрак,
рассольник на обед.
И я — угрюм и весел,
и нос, и хвост — трубой!..
Июнь. Округлый месяц,
назначенный судьбой.
…Поют часы на башне
мелодию без слов.
Заглянешь в день вчерашний:
какое там число?
Июль
Июль. То жарит, то полощет,
то не даёт покоя гнус.
Казалось бы, чего уж проще —
сказать: «Уеду — не вернусь!»
Сказать: «Прощай, угрюмый север,
прощай, печальная страна!»
…Вот к берегу по Енисею
бредёт тяжёлая волна.
Как пёс, стелясь перед тобою,
лизнёт подошвы: «Ну, плыви…»
И, заражён её любовью,
ты задохнёшься от любви.
Август
В Сибири август есть синоним осени.
Меняют цвет косматые леса.
Темнеют небеса. И паруса
дождей раздуты ветром.
Гнёзда бросили
пернатые певцы и весело
перед отлётом пробуют крыло.
Забиты погреба цветными банками,
и печи прочищают дымоход,
сердито кашляя.
Кричит подранком и
спешит в сентябрь последний теплоход.
И важно, посреди погоды всей,
на север катит воды Енисей.
Сентябрь
Зачем нам лучшие дома, в которых делать нечего?
Не перекинуться словцом, винцом не чокнуться.
Зачем нам странные дома, в которых вечером
печалью светится лицо и можно чокнуться?
Приходят поздние друзья — осенние оборвыши.
Ни горя с ними не хлебнуть, ни трубки выкурить.
Сентябрь мешает колера, заботой морщит лоб.
И уж теперь до октября его не выкурить.
Зачем нам новые дома? Нам в старых делать нечего.
Пойдём с тобой туда, где осень в пламень сложена.
Пойдём пораньше, а вернёмся поздно вечером.
Сентябрь пылает, как куплет, удачно сложенный.
Октябрь
Раннее утро. Серое небо. Дождь со снегом.
Не было прежде такой печали: октябрь — в самом начале.
Что же тут нового? Что тут печалиться? Невидаль эка!
Это распутство меня почему-то не огорчает.
Сыплет летучий снежок анонсом зимы колючей.
Ловит пацан снежинки ртом, разбойник: мокрое дело!
Снова влезть в сапоги и калоши — это ль не случай?
Осень на голое тело дырявый халат надела.
Ноябрь
Ноябрьский сплин. Серебряная осень.
Халва небес — хоть мажь её на кус.
И, медный звон в сердцах швыряя оземь,
звонарь зашёлся. Гнев его — кургуз.
Короткий день сменяет заступ ночи.
Пора уснуть — поди, сочти до ста.
…Поёт ли кто? Не то: река лопочет
и обещает скорый ледостав.
Декабрь
1.
В почерневших ветвях не заблудится солнечный луч.
Он чуть-чуть поплутает — и выйдет опять на свободу.
Надо ж так исхитриться: и в ступе воды потолочь —
и из ступы извлечь не только толчёную воду.
Слово — тот воробей, что склюёт из кормушки зерно,
прочирикает: «Чур меня!», крылышком чиркнет — и ходу.
Я — из племени меченых, коему право дано
бить по ветру крылом и слова отпускать на свободу.
Пусть сбиваются в стаи. Пусть ходят под рифмой и без,
не беду накликая — из бездны звезду извлекая.
В почерневших ветвях не споткнётся осколок небес,
он чуть-чуть поплутает — и в небо вернётся, сверкая.
Календарь декабрём выпадает. Вот-вот Рождество.
И подарки доспеют, и звёздами небо заплачет.
С нами вот что случится: ещё не увидев волхвов,
мы поймём: что-то будет.
Кто-то грядёт, не иначе.
2.
Декабрём календарь не кончается, нет.
Прокрадётся сквозь шторы простуженный свет.
Пробирается свет. Распускается звон.
Длинноносая птица спешит на поклон.
Забинтовано небо аптечным бинтом.
Ртутный столбик с утра говорит не о том.
И стоит на своём, и упасть не спешит.
Ветер птице атласные перья пушит.
Робко прячется солнечный заяц в углу.
Пробирается луч сквозь молочную мглу.
В чёрных ветках, как в строчках, запутался день.
Распускается звон. Уменьшается тень.
Ты проснёшься, стряхнёшь с покрывала перо.
Удивишься — как вымахал за ночь сугроб,
как напуганный заяц глядит из угла…
И протянешь ладонь.
И расправишь крыла.
Опубликовано в День и ночь №1, 2019
Lit-Web – удобно, доступно, качественно!