Геннадий Майоров. АНГЕЛОЧЕК

Ночь полнолуния оборвалась в три часа, перед рассветом. Константину почудилось, что это уставшая от вчерашнего возлияния печень подавала сигнал проследовать в туалет. Он открыл глаза и обомлел. В тёмной комнате неизвестно откуда появившиеся проблески света мягким мерцанием вырисовывали на стене лик ангела. Костя не сразу вспомнил, что лет пять назад любимая племянница вышила ему ангелочка, наклонившего голову к плечу и сложившего на груди руки; белые крылья обрамляли хрупкую фигурку. В красивой рамке подарок украсил монотонные обои напротив кровати, где он спал. И каждое утро с тех пор его взгляд непременно касался печальных глаз нового обитателя квартиры.
Впрочем, Костя довольно быстро привык к портрету ангела и почти не обращал на него внимания: в жизни немало нудных ежедневных забот, не оставляющих времени на созерцание прекрасного. Даже подарка от любимой племянницы…
Но теперь, всё ещё находясь в полусне, он буквально приклеился взглядом к портрету. Показалось, что ангелочек ожил, его губы в переливах света едва дрожали и что-то беззвучно шептали, а зрачки глаз то сужались, то расширялись. В голове Кости что-то щёлкнуло, и правое полушарие мозга стало пульсировать сгустком информации, которая, несомненно, посылалась от противоположной стены. В подкорке поначалу возник сумбур, но очень споро невидимый переводчик переформатировал его в осмысленный монолог:
«Я призван стать твоим ангелом-хранителем. Несколько лет, попадая в различные передряги, ты даже не подозревал, что выкручиваешься из них с моей помощью. Я также внимательно слежу за тем, чтобы воздаяние за грехи, неправедные поступки в отношении твоих обидчиков было неотвратимым. Это не месть и не кара – ты даже не подозреваешь об этом, – а высшая справедливость. Одни негодяи лишаются должностей, имущества; другие теряют покой, семью; третьи – здоровье и, наконец, самые гадкие – расстаются с жизнью… Тебе незачем переживать по этому поводу. Ты же никому из них никогда не пожелал возмездия, даже когда был невероятно зол и ослеплён ненавистью. Но воздаяние, как высшая справедливость, должно существовать. И мы за этим строго следим. Мир погружается в хаос, и зло набирает силу. Не секрет, что планета прорастает гнилыми людьми-мутантами, не имеющими ничего святого. Их надо выкорчёвывать, как сорняк, без сожаления. Мы им всегда делаем предупреждение. Если у кого-то остались крупицы совести, наказание будет относительно мягким, а если нет…
Я обязан предупредить тебя об этом ещё и потому, что существует опасность перерождения наших подопечных, уставших бороться с несправедливостью и сдавшихся под напором обстоятельств; затем, как правило, они попадают под влияние своих вчерашних оппонентов и превращаются в «каменных истуканов». В последнее время ты совершаешь слишком много необдуманных поступков, излишне нервничаешь, поддаёшься эмоциям, которые до добра не доведут. Помни, нельзя поддаваться всяким соблазнам и уговорам, иначе я не смогу защитить тебя…»
Видение в один момент исчезло, и комната снова погрузилась во мрак.
Но заснуть Костя уже не смог. Так и лежал с открытыми глазами до рассвета.
Утром несколько раз он подходил к портрету ангелочка, вертел его в разные стороны, даже принюхивался, но тот не подавал признаков жизни. Может, всё это было во сне? Может, причудилось? И не заболел ли я?
В пединституте, где Константин преподавал на кафедре философии, он попытался отвлечься, развеяться в беседах с коллегами, на лекциях со студентами, однако ночное видение не выходило из головы. Невольно стал копаться в памяти, пытаясь найти подтверждение ангельскому воздаянию. И будто прорвало: имена и фамилии недругов выстроились ровными рядами, их незавидные судьбы очертились, заставив содрогнуться. Судья, что вёл дело о разводе и явно симпатизировавший бывшей жене, скоропостижно скончался через неделю. Грабители, очистившие его старую квартиру, загадочно сгинули на зоне. Друг, которому помог с хорошей работой, но который отплатил чёрной неблагодарностью, сильно занемог. Любовник супружницы, в подпитии подкативший с угрозами, резко заболел раком, промучился полгода и упокоился на кладбище… Вспомнил и губернатора, которого открыто критиковал на митинге, за что подвергся гонению со стороны областных чиновников. Не доработал губернатор даже положенного по закону срока, а был снят президентом «за недоверием».
Таковых набралось почти три десятка. Ни на кого зла Костя не держал, но и не полошился попусту по их душам. Да и как сочувствовать тем, кто пытался напакостить, побольнее укусить и столкнуть на обочину жизни? Тем более не он же выносил приговоры…
Следующей ночью Костя вновь проснулся в три часа. Долго всматривался в тёмное пятно на стене, пытаясь «оживить» портрет своего ангела-хранителя. Тот безмолвствовал, не подавал признаков жизни. Собираясь на работу, Костя специально несколько раз заходил в спальню, испытующе долго всматривался в глаза ангелочка, надеясь на телепатическую связь, но контакта не было. Как и во все последующие дни и ночи.
Промозглая зима сменилась невзрачной плаксивой весной. Жизнь катилась своим чередом, без каких-либо потрясений и значимых событий. Но Константин невольно стал оценивать людей по им же придуманным критериям: плохой – хороший. Столкнувшись однажды с разнузданным хамом в магазине, машинально про себя прикидывал, на какое наказание тянет этот тип. Буквально через пять минут обидчик, споткнувшись, грохнулся навзничь, больно ударившись затылком; продукты разлетелись в разные стороны, бутылка вина глухо треснула и окропила бетонный пол красненьким. Костю бросило в жар: неужели это воздаяние от ангела-хранителя?
Дома он вновь крутил-вертел портрет, пытаясь удостовериться в его волшебной силе. Поймал себя на мысли, что так можно и с ума сойти. Надо отвлечься, постараться не думать о загадочном явлении. Но через день его бежевый «шевроле» подрезали, разбили фару и бампер. Он не успел сообразить, в чём дело, как явные автоподставщики бандитского вида, выскочив из своего потрёпанного «мерса», попытались запугать, нахраписто потребовали крупную сумму за якобы нанесённый им урон. Костя достал телефон, намереваясь позвонить знакомому адвокату. Он не успел набрать нужный номер, как один из бандитов, громко хрюкнув, схватился за сердце и грузно опустился на землю. Подъехавшая вместе с полицией «скорая» констатировала внезапную смерть.
С тех пор коллеги стали замечать, что Константин Петрович стал замкнутым, нервозным, отвечал невпопад, думая о чём-то постороннем. Ему посоветовали срочно взять отпуск и поехать подлечить нервишки в какой-нибудь южный санаторий. Он согласился, полагая, что смена обстановки вместе с медицинскими процедурами поможет избавиться от навязчивых мыслей. Поехал в Кисловодск. В первый же день познакомился со статной дамой лет тридцати пяти – Светланой, уехавшей из Москвы зарубцовывать раны от недавнего скандального развода с мужем-олигархом. С ней было интересно и упоительно. Особенно радовало, что Света не касалась семейных тем и, в отличие от множества женщин, старалась не обсуждать житейские проблемы. После оздоровительной релаксации они весело карабкались в горы, а потом уставшие, но счастливые сидели в каком-нибудь кафе, любуясь очаровательным закатом и поёживаясь от нежданно нагрянувшей прохлады.
Неделю спустя Светлана не пришла в назначенный час на встречу.
Озадаченный Костя вернулся в пансионат, намереваясь позвонить новой знакомой. Администратор предупредительно зашептала:
– Ой, вы знаете, тут такое было! Муж к ней заявился с какими-то амбалами. В общем, разговор шёл на повышенных тонах, он требовал от неё какую-то расписку. А кончилось мордобоем. У Светланы нос разбит… А тем хоть бы хны! Откупились, наверное, от полиции и уехали.
Костя поднялся на третий этаж, подошёл к нужному номеру – 312. Он хотел успокоить, утешить подругу, но она дверь не открыла. До Кости доносились только всхлипы:
– Я не хочу, чтобы вы меня видели в таком состоянии. Простите. Дайте мне хотя бы дня два…
Его затрясло от бессилия и злобы. Как никогда, он желал немедленно наказать изуверов, не пощадивших женщину. Уткнувшись в подушку, Костя неожиданно вслух попросил:
– Где ты, мой ангел-хранитель? Я понимаю, что это против твоих правил, но сейчас я прошу, молю о воздаянии. Придумай им самую жестокую кару.
И мгновенно заснул.
В три часа ночи его кто-то бесцеремонно стал тормошить, до боли сжимая плечо. Испуганно вскочив, он машинально включил торшер. В комнате никого не было. Дверь на лоджию закрыта. Из коридора не доносились посторонние звуки. Что за чертовщина?
Но едва он выключил свет, как на противоположной стене бледно выступил силуэт его ангелочка. В ушах завибрировало:
«Зачем ты вмешиваешься в ситуацию, о которой ничего не знаешь? В жизни вашей всё субъективно: сколько людей, столько и мнений. Ты не можешь быть судьёй, особенно под влиянием сиюминутных симпатий. Сегодня ты боготворишь, а завтра, возможно, возненавидишь. Поэтому не спеши с выводами. Вам, людям, не дано распознать истину, поэтому и совершаете массу катастрофических ошибок, поддавшись соблазнам и эмоциональным влечениям… Я же предупреждал, что моя власть не распространяется на посторонних, я слежу только за тем, чтобы тебе лично не навредили…»
– А разве симпатичный мне человек может считаться посторонним?
«За других ты сможешь заступаться, только став «каменным истуканом». Но разве тебя прельщает такая участь? Самому карать и миловать, руководствуясь эфемерными понятиями о добре и зле… Нет, пока я рядом, допустить этого не могу. По той простой причине, что вы, люди, не способны к объективным реалиям. Человечество погрязло во грехе, и с каждым годом ситуация только усугубляется. Достаточно посмотреть на власть предержащих, которые вопиют о благих намерениях, но совершают низменные проделки…»
– Стало быть, я не волен распоряжаться своей судьбой?
«Это понятие философское. Ты же как-то признался, что по натуре являешься фаталистом, вот и живи, не заглядывая вперёд, не стараясь моделировать грядущие установки. Я же охраняю тебя в меру своих сил, но до тех пор, пока твои помыслы чисты и бескорыстны. Однако помни: придёт тот день, когда моя командировка закончится и мы расстанемся. А мне бы очень не хотелось, чтобы ты превратился в «каменного истукана», стал беспринципным мстителем…»
– Но как долго ты будешь рядом со мной?
Ответа не последовало. Сеанс телепатической связи прервался настолько неожиданно, что Костя, проснувшись, вновь не мог понять: во сне или наяву он общался со своим ангелом-хранителем? Странно, но после утреннего туалета ему уже не захотелось, как накануне, опрометчиво защищать Светлану, да и предстоящая встреча с ней не возбуждала, как ранее.
Он не пошёл на завтрак. Вспомнив, что сегодня процедур нет, маялся до обеда в номере. Включил телевизор, но не воспринимал происходящее на экране. Поймал себя на мысли, что телефон молчит: Светлана не хочет видеться из-за побоев — это понятно, но позвонить-то могла. Значит, у неё есть более важные дела. Не до его ухаживаний-переживаний. Может, и прав ангелочек: чего соваться в чужую жизнь? Понятное дело, на отдыхе всё видится в радужном свете, курортные романы потому и прелестны, что недолговечны и ни к чему не обязывают. Всё это иллюзии!
Да, надо выбросить из головы навязчивые идеи и жить, как и прежде, не оглядываясь, не прикидывая, что такое хорошо и что такое плохо. Ни к чему выискивать вокруг врагов и недоброжелателей, пусть ангелочек этим занимается. Но как быть с теми, кто кажется симпатичным и доброжелательным?
– Петрович, – позвонил Соловьёв, коллега с кафедры, – у нас завал, четверо заболели. Шеф спрашивает, не можешь ли ты прервать отпуск..?
Костя обрадовался: есть повод уехать подальше от разочарования и кислого настроения, навеянного вчерашними событиями. Ответив утвердительно, тут же начал собирать чемодан. Оставалось только узнать расписание поездов, да и пообедать перед дорогой не помешает.
Он не успел задать вопрос администратору, напоровшись на её загадочную улыбку:
– Вам здесь записку оставили. Из триста двенадцатого номера.
«Дорогой Костя, я вынуждена срочно уехать в Москву решать свои проблемы. Жаль, что наши милые встречи прервались таким непозволительным образом. Буду рада снова повидаться. Звоните, вот мой номер телефона… Светлана».
Он постоял в нерешительности. Прислушивался к внутреннему голосу: что посоветует? Куда ехать – домой или в Москву? Медленно, но настойчиво (не ангел ли хранитель?) ему словно подсказывали: не суетись, не меняй изначального решения. Сердце оттаяло, голова просветлела. Давление чудным образом пришло в норму. Костя улыбнулся администратору:
– Мне срочно надо уехать, вызывают по работе. Не подскажете расписание поездов?..
Дома он первым делом поспешил к портрету ангелочка. Хотелось в его глазах найти оценку своим действиям. Из приоткрытого окна вместе с порывом ветра – наперегонки – в комнату проник игривый луч весеннего солнца.
Скользнул по стене. Глаза ангелочка на миг блеснули лукавым прищуром.
Значит, всё в порядке. Всё правильно. Не будем искушать судьбу. Пусть всё идёт своим чередом. Без лишних потрясений и ненужных переживаний.
Константин переоделся, проверил содержимое портфеля и, напевая весёлую мелодию, отправился в институт. По дороге в плотном людском потоке его дважды толкнули, но Костя только улыбнулся в ответ: не было повода раздражаться по пустякам, возможно, виновата спешка, а не злой умысел. Он не отреагировал и на невнимательность водителя, едва не выскочившего перед ним на «зебру».
На работе всё шло как по маслу. Приветливые коллеги, адекватные студенты. Лекции и семинары доставляли истинное удовольствие. Все замечали: отдых пошёл на пользу. Костя и сам ощущал нахлынувший прилив сил, наслаждение от жизни, где всё было по-настоящему, непритворно, без надуманных переживаний и глупостей, которые только коверкают душу и убивают нервные клетки.
Ночью он больше не вскакивал в тревожном ожидании, не искал диалога с ангелочком. Хотя иногда кивал ему, просыпаясь, желал хорошего дня и улыбался тому, что начался новый день, что здоровье в порядке и совершенно не хочется думать о плохом, о «лишних людях»…
Свой день рождения Константин отмечал с друзьями в ресторане допоздна. Отупев от громкой музыки, уставший, домой он вернулся со своей новой пассией Милой, роскошной глуповатой девицей, зацикленной на замужестве. Возраст подпирал, а отсутствие выбора более-менее самодостаточных женихов не оставлял времени на раздумья. На Костю она имела виды и без церемоний согласилась переночевать у него. А вдруг?!
Мила, приняв душ, первой прошла в спальню. Костя задержался на кухне, допивая остывший чай.
Вдруг ночную тишину разорил грохот и короткий крик девицы. Константин поспешил в опочивальню и застыл в замешательстве. На полу лежал в окружении осколков стекла портрет ангелочка. Мила, прижавшись к стенке, дробно тряслась. И чуть слышно причитала:
– Я не виновата. Он сам упал, я только хотела дотронуться, узнать, что это за материал…
Костя вышел в коридор и заученно набрал номер телефона такси. Как только он остался один, неспешно стал убирать осколки, треснувшую рамку вместе с портретом положил на журнальный столик, намереваясь утром заняться ремонтом.
В три часа ночи он открыл глаза.
«Ну вот и всё, – донеслось до его сознания. – Моё время истекло, я ухожу. Теперь ты сам справишься со всеми невзгодами, если, конечно, будешь следовать моим советам. Надеюсь, ты не превратишься в «каменного истукана», а останешься человеком… Девушку не ругай, она здесь ни при чём.
Просто подошло время расставаний, в том числе и с ней… Я вижу, что в твоей личной жизни всё наладится. И не растрачивай силы по пустякам, не завидуй никому, ничего не проси и не переживай особо из-за временных неудач. Словом, живи, как и раньше. По совести. С удовольствием… Возможно, мы ещё встретимся. В следующей жизни».
Костя медленно встал, бережно взял со столика портрет ангелочка; холст изогнулся и хрустнул, распахнув глаза хранителя, в которых тонула грусть. И не было больше смысла вешать рамку на прежнее место…