Перевод с якутского Т. Ткаченко
МАГИЧЕСКАЯ ТОСКА
Тоска по тебе огромна,
Как площадь земли Якутской,
Способной вместить пять Франций.
И стал я ушком игольным –
Впустил в мир, дотоле узкий,
Магические пространства,
Стал северной я любовью
На небе ночном и тусклом
Сиянием разгораться.
Стремленье к тебе – магнитом.
Сквозь толщи гор Верхоянских
Пробилось тойуком, громом,
Вулкан разбудив забытый
(Что в древней жестокой сказке
Навечно был в лёд вмурован),
И как туесок открытый,
Бескрайнюю тундру в тряске
Взметнув, вихрем став суровым.
Я шёпотом тихим-тихим
Пришлю тебе эту песню
Откуда-то, где неясно,
И пурпуром вздрогнут блики
В серьгах золотых – в подвесках –
На камушках светлой лаской.
Ты выдержишь сердцем вихри.
Мой дух в нём, как спутник вечный,
Пусть будет луной вращаться!
МОЁ ЖИВОЕ БОЖЕСТВО
Ты для меня божество, пусть об этом не знает
Нежная грудь твоя, лодкой на волнах вздымаясь.
В тёплом, улыбчивом свете свечи-озорницы
Благословенная песня течёт на страницу.
Ты для меня божество, хоть как будто забыли
Руки твои, что они – это ангела крылья,
Что, обвивая, меня они оберегают.
Ночь соглашается – лунная, словно нагая.
Ты для меня божество, пусть не ведает стан твой,
Что журавлиному вторит весеннему танцу.
Звёзды, что видели диво, и много, и часто,
Хлопать в ладоши сегодня готовы от счастья.
Ты для меня божество, ты богиня живая,
Светом улыбки своей ты зарю затмеваешь.
Как распускается лилия трепетно утром,
Так ты проснёшься, моё ненаглядное чудо!
* * *
Где-то зияет ущелье земли нашей края.
Терпит страдалец Сизиф там вечные муки:
Камень округлый – валун – он катит упрямо,
Вновь на вершину горы взбираясь из ямы…
В собственной жизни (снегов в ней сошло тридцать только)
Путь этот тщетный страдальца и я пролагаю –
Гору ошибок своих повторяю дотошно
И на утоптанном, более скользком с годами
Склоне барахтаюсь часто средь брёвен промёрзших,
Напрочь забыв, что сдвинуть их в сторону можно!
Где-то зияет ущелье земли нашей края.
Терпит страдалец Сизиф там вечные муки.
Видимо, мне суждено разделить те страданья,
Счастье иметь в том, чтоб петь мне, не образумясь…
О ПЕРВОМ ПОЛЕТЕ ЧЕЛОВЕКА В КОСМОС
Самое главное ощущение в космосе,
чисто по-человечески, это – страшно.
Вот это чёрное-чёрное небо, вот эти
яркие-яркие звёзды на этом чёрном небе…
И вот, туда, в эту черноту зачем-то надо лететь.
Из разговора Юрия Гагарина с Владимиром Высоцким
И летят, уносясь в бесконечную даль,
Где кромешная тьма,
где ни зги не видать,
Посреди хоровода извечного звёзд –
То ль поющих,
а то ли дрожащих от слёз,
Оторвавшись от лона кормящей земли
(Где Христа украшением сделать смогли),
В путь манимые пряником чёрствым мечты –
За победу всемирную красной звезды,
В путь подстёгнуты красным словцом, как кнутом,
Но до боли земные, творимы Творцом, –
Всё летят в тьму вселенской густой пустоты,
Словно вырваны с корнем цветы.
И смущает, пугает виденье одно:
Человеку летать не дано, не дано.
Но упрямо взбирается в небо герой –
И стремленье слетает отцветшей листвой.
Встреть он разум там высший, архангела ли –
Он, взлетев, в Иисуса себя превратил.
…И стальные приказы идут за броню
Из укрытий, устойчивых к бомбо-огню,
Что Гагарин,
Гастелло –
Герои и днесь
Покорители-соколы звёздных небес;
Все – обычных рабочих-трудяг сыновья,
Их отваге навечно, что злату, сиять!
Я ТОЖЕ – СЫН РОССИИ!
Мы – внебрачные дети России
Баир Дугаров
Не окажешься ты на страницах газет,
Нет отметок на карте – ведь адреса нет,
Ну и пусть не сыскать работяги усердней –
Нелюбимому отпрыску плата мизерна.
Невидимкой забытой, Россия моя, как живёшь?
Погляди – всю реальность в твоих новостях скрыла ложь,
Постепенно ослеп обезножевший рубль,
Плюнут соросы в сторону истинных нужд,
Проучись хоть в Сорбонне – не станет богаче пальто.
Почему же, Россия (о, бедная!), путь твой – витой?
Убаюкав под стук поездов, ты потом
Удивишь, салютуя («огонь!») с грохотом.
Улыбаясь изъеденным оспой лицом,
Уничтожив буржуев и красных отцов,
Увеличишь ли с Буддой число очагов и домов?
Сказкой чудной и вечной мечтой – Третий Рим твой из снов,
Стены Нового Иерусалима – ремонт,
Свет от Северной Шамбалы на горизонт,
Смелый ты змееборец, пронзавший чудовищ копьём, –
Сможешь, спешившись, вспомнить, Россия моя, где твой конь?
Меж холмами холмы, схоронюсь, чтобы здесь
Многолико стонать, и стенать, и скорбеть;
Многоспорьем в себе раздираем, раним,
Маски я не ношу, никогда не носил —
Миллионно-бессчётный, другая Россия, твой сын.
Опубликовано в Бельские просторы №12, 2021