Фарзана Акбулатова. ЖИВЫЕ КАМУШКИ

Перевод с башкирского Гульфиры Гаскаровой

Гульзамию словно толкнули в бок — это же Ямиль! Чаще забилось сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Но женщина взяла себя в руки и тихонько, почти на цыпочках приблизилась к знакомому.
— Ямиль! Узнаешь меня?
Мужчина наморщил лоб. «Не узнал», — подумала она с легкой досадой.
— Я — Гульзамия. Вспомнил? Вместе ходили в музыкальную школу. А после шестого класса вы уехали из нашего города.
— О-о-о, да!
Узнал он или нет, тем не менее широко заулыбался. «Та же завораживающая улыбка». Женщина почувствовала, как тепло разлилось в груди.
— Ты живешь здесь, Ямиль?
— Нет, только проездом. Я тут в гостях.
Сердце Гульзамии забилось еще сильнее. Сколько она пролила горьких слез, когда они переехали. Не могла забыть свою детскую любовь и всю жизнь мечтала о встрече. И вот он — перед ней!
— Хотел заглянуть в родную школу, а тут на тебе — одноклассница! — Просунув руку за изгородь, Ямиль сорвал цветок и протянул женщине. Ей, давно забывшей в повседневной суете о нежных чувствах, этот жест показался чем-то многообещающим. Словно завороженная, Гульзамия заглянула в его красивые глаза.
— Я живу здесь рядом. А ты — гость. Может быть, на чашку чая…
— С радостью! — ответил Ямиль. От его искренней, почти детской улыбки сердце женщины вновь наполнилось тихой радостью.
Накрывая на стол, разливая чай по чашкам, Гульзамия засыпала гостя вопросами, которые не давали ей покоя.
— Кем ты работаешь, Ямиль? Где живешь? Как попал в наш город?
— По пути, — коротко ответил мужчина.
— Музыку пишешь?
— После переезда мне не удалось продолжить музыкальное образование.
— А у меня есть несколько произведений. Исполняю только для самых близких.
Ямиль, а как хорошо мы играли на скрипке! Нас с тобой всегда хвалили. И путевку на море дали только нам двоим.
— Море! О-о-о, там было так здорово!
— Мы всегда гуляли, держась за руки, — в глазах Гульзамии вновь зажглись искорки.
— Отпуская меня одного, мама действительно просила знакомых всегда держать меня за ручку. Наверное, поэтому ты, Гульсира, сразу брала меня за руку.
Гульзамия растерялась от его небрежных слов, но ей не хотелось лишаться лирического настроя.
— Меня зовут Гульзамия, — поправила женщина. — Мы же были настоящими друзьями, Ямиль.
Он улыбнулся. На нее вновь нахлынули старые чувства, пробуждая надежду…
— Наверное, давно женат?
— И женился, и разводился.
Гульзамия встрепенулась. Вот сидит перед ней юношеская ее любовь. Может, это подарок судьбы? «Если скажет, я одинок, поехали со мной, все брошу и уеду.
Как я скучала по нему, сколько пролила горьких слез. Гафуана так и не смогла полюбить. Уже и не полюблю…» Она постаралась скрыть волнение.
— А почему вы расстались?
— Первая упрекала, что подарков не умею делать.
«Да как такое возможно?! Ведь Ямиль — сам подарок судьбы!» — с возмущением подумала о незнакомой женщине Гульзамия.
— Вторая выгнала, обозвав бездельником.
«Он мог бы стать великим музыкантом! Глупая женщина. Как можно было не поддержать его?! А Ямиль еще пытается улыбаться, наверное, старается не подавать вида». Подростком он сводил Гульзамию с ума… Кто бы знал, как она страдала, тосковала о нем?
— А мой муж — простой рабочий, — произнесла зачем-то Гульзамия. — Дороги строит. Возит камень. Вот.
— Ну, что ж поделаешь, — заметил Ямиль. — Не всем достаются дочери министра.
— А? — растерянно переспросила Гульзамия, ожидавшая от Ямиля совсем другого ответа. Она взяла себя в руки. — Ну да — ты прав. Не каждому удается жениться на дочери министра… Постой, давай посмотрим альбом.
Но после нескольких снимков у Ямиля пропал интерес к фотографиям, и он стал оглядывать комнату.
— О-о-о, кинжал! И удочка висит без дела! Чья? Хозяина, да?
— Он не любит рыбалку, вот и висит годами, — ответила Гульзамия с виноватым видом. — Нож самурая — тоже подарок.
— Тогда подари мне удочку! Я — заядлый рыбак. Такая будет память. А фотографии… Что прошло, то забылось.
— Это мой подарок мужу на день рождения, — как бы оправдываясь, сказала Гульзамия. А может, надо было подарить? Удочка никому не нужна, Гафуан даже не заметит ее отсутствия. Он живет в своем мире, никого и ничего вокруг не замечая. Там нет места эмоциям, романтике. Им даже поговорить не о чем. Гафуан приходит с работы. Ужинает. Садится на диван и смотрит одну-две передачи по телевизору. Затем идет спать, а рано утром — вновь на работу.
— Ямиль, а я до сих пор храню подарок, который ты мне однажды преподнес.
Ты помнишь, что это было?
Ямиль улыбнулся:
— Если будешь помнить всё, что когда-то дарил, не получится ли, будто ведешь им точный учет?
Эти слова понравились Гульзамие. Ведь даже музыка может стать подарком.
И она взяла в руки скрипку.
— Хочу сыграть для тебя одну мелодию.
— Ну-ка, ну-ка, давно не слушал скрипку.
Женщина постаралась унять мелкую дрожь в руках. Она чувствовала себя как ученица перед строгим учителем. И комната наполнилась звуками тоски и радости, нежности и любви.

Гульзамия видела, с каким вниманием слушал музыку Ямиль, и играла с еще большей страстью и вдохновением. Наконец музыка стихла.
— Называется «Зов», — сказала Гульзамия.
— Зов, — повторил Ямиль.
— И что ты скажешь?
Мужчина промолчал.
— Ты не услышал?..
— Что именно?
«Призыв моего сердца! Мой зов!»
— Да-да, — сказал Ямиль. — Слышатся знакомые нотки известных произведений. Что ж, такова жизнь. Слушаем других и копируем, что понравится. Невозможно творить в отрыве от окружающих, с чистого листа.
Гульзамия улыбнулась. От растерянности. Она всю жизнь мечтала о встрече с первой любовью. Посвятила ей эту песню. Когда становилось особенно тоскливо, исполняла ее со слезами на глазах. В тяжелые минуты находила в ней успокоение, черпала силы и вдохновение. Всё ждала, что когда-нибудь он возьмет ее за руки, прижмет к груди, произнесет долгожданные заветные слова… Эта мелодия и Ямиль для нее были одним целым. Ее песня была настоящим зовом сердца. А тут такие слова…
— Не всем дано стать профессиональным музыкантом, — задумчиво произнес Ямиль. — Тем не менее, ты не бросила музыку. Где работаешь?
— В детском саду, знакомлю малышей с прекрасным миром звуков.
— Теперь всё понятно! — Ямиль перевел взгляд на стену. — А я думаю, откуда взялись эти камни в рамке. В вашем доме живет дух детства.
С трудом собрав волю в кулак, Гульзамия спросила:
— А эти камни ни о чем тебе не говорят?..
Ямиль пожал плечами и отрицательно мотнул головой. Глаза женщины вспыхнули огнем:
— Этот камень — голубое солнце. Оно теплое, но не обжигает. Вон там — две мерцающие звездочки, они нашли друг друга, чтобы никогда не разлучаться.
А этот камушек — кружевная звезда, — голос Гульзамии дрогнул. Она замолчала.
— О-о-о, да тут целая Вселенная!
— Дослушай до конца! А это меч. Меч принца.
— Принц? — Ямиль рассмеялся, мотая головой. — Где же тогда принцесса?
— Ее нет.
— Жаль.
— Я бы могла подарить тебе этот меч.
— Ну, это несерьезно. Лучше подари мне тот нож самурая. Договорились! — Женщина не успела произнести ни слова — Ямиль уже крутил в руках кинжал.
Его красивые глаза впервые заискрились радостным блеском.
— Спасибо, Гульзада!
— Я — Гульзамия.
— Да! Гульзамия! Загляну как-нибудь при случае. По пути!.. — Сколько искренности было в этой улыбке…
Женщина тихо произнесла, глядя ему в глаза:
— А пути прокладывает мой муж.
— Что?! А, да — ты уже говорила! Тяжелая у него работа.
— Да, не легкая. Но строить дороги — дело благородное.
— Конечно. Добывать камни нелегко. — Ямиль кивнул на картину из камней. — Понимаю — это его камушки… Ладно, Гульсария… прости — Гульзамия. Пусть строятся дороги, пусть наши пути пересекутся вновь…
— Он сам строит дороги.
Ямиль удивленно посмотрел на нее, красиво улыбнулся:
— Кто?
— Муж. Он прокладывает дороги, чтоб люди могли встретиться.
— Да, ты говорила, — ответил гость.
Когда Ямиль ушел, Гульзамия вернулась на свое место, провела рукой по волосам и направила взор на картину из камней. Перед ее глазами промелькнул эпизод из далекого детства.
…На морском берегу Ямиль принес ей целую горсть камней.
— Гульзамия, смотри — голубое солнце! Оно греет, но не жжет. Вот две звездочки, они нашли друг друга, чтобы никогда не расставаться. Это тебе на память!
— Спасибо, Ямиль! А это что?
— Меч. Видишь — меч принца.
— А где же сам принц? И зачем ты оставил меч себе?
— А кто я, по-твоему?
— Ямиль, тогда отдай мне и меч. Ты придешь за своей принцессой, а меч будет меня оберегать.
— Хорошо! Только смотри, не потеряй! — сказал он повелительным тоном.
Гульзамия сохранила меч. Лишь «принц» не сумел сберечь память. Зато ушел довольный и счастливый, что овладел кинжалом. Он может ему понадобиться, чтобы завоевать другую принцессу. Прошли времена игрушечного меча. У него теперь нет хозяина. Не все сказки заканчиваются одинаково… Гульзамию охватило горькое чувство сожаления о том, что столько лет прожила в придуманном мире, среди иллюзий и мнимых образов. И камни — просто тяжелый груз. Она вскочила, с треском сорвала со стены раму с камушками и выкинула ее в кучу рухляди в кладовую.
Взглянула на часы. Скоро придет Гафуан. О чем он будет расспрашивать? Говорить ли ему о госте? Нет, не стоит. Мужа не интересует ни Гульзамия, ни весь мир вокруг. Замкнутый он человек. Придет, переоденется, умоется. Поужинает.
Сядет на диван, посмотрит одну-две передачи. Затем уйдет в спальню, ляжет спать. Завтра рано вставать. Дороги — вот все его печали и заботы. И работа тяжелая, и мысли беспокойные. Не заметит отсутствия не только картины, но даже и кинжала.
Вот и Гафуан. Бросил рассеянный взгляд на жену и пошел умываться. Потом прошел на кухню.
— Ты сегодня поздно, — заметила Гульзамия.
— Что же делать… Работа такая — дороги.
— Дороги… Столько лет ты стараешься для других. А знают ли они про тебя…
— Не только для других… Ты же понимаешь…
— Кому-то — хорошие дороги, а кто-то для этого должен лезть в грязь…
Муж молча продолжал есть. Собравшись встать из-за стола, с удивлением спросил:
— А… где это… ну, это?..
— Что за «это»? — растерялась Гульзамия и невольно обернулась на пустое место, где висел нож самурая. «Дорого же обошлась мне встреча с Ямилем. Разрушил и унес с собой лучшие детские воспоминания, будь он неладен…»
Гафуан кивнул на стену:
— Ну, висели же тут… Камни… Погоди, что с тобой?
Женщина вздохнула с облегчением. Словно гора с плеч!
— А-а-а, камни… Выкинула. Кому они нужны?
— Так ведь это… В детстве у речки играли… Все друзья еще были живы… Были камушки и в форме забавных фигур… Это ж не те мертвые камни…
Гульзамия хорошо поняла смысл сказанного даже из этой обрывистой, вроде бы бессвязной речи мужа. Он хотел сказать: «Это не те камни, что вперемежку с битумом ложатся под дорожное полотно, они же живые»…
— Камень он и есть камень, что в нем такого, — ответила она, тем не менее.
Сама же была просто поражена. «Смотри-ка, оказывается, эта картина будила в нем дорогие воспоминания!» Гафуан тоскует по детству, хранит в душе добрую память о прошлом, хотя и не умеет красиво выразить свои чувства словами. «Зато он хорошо знает свое дело».
На другое утро, выйдя на кухню, Гафуан увидел, что картина из камней висит на прежнем месте.